Хару и остальные кивали. Пока они в ожидании выхода стояли за экраном сцены. Здесь достаточно громко, но людей немного. На сцене выступал какой-то рэпер, судя по крикам толпы — достаточно успешный. Хару еще не встречал Бохёна, но знал, что тот будет выступать сразу после Black Thorn, перед хедлайнерами. Так что их к-поп группа оказалась зажата между двумя хип-хоп исполнителями. Не самый лучший расклад, на самом деле. В Корее хип-хоп культура популярна, особенно среди молодых парней, многие именно ради рэперов и берут билеты на фестивали. Сейчас у сцены — преимущественно парни. И они не уйдут, потому что следующий — Бохён. Сложно выходить к публике, которая не является твоей целевой аудиторией. Освистают-то вряд ли — такое поведение на фестивале даже для Кореи ненормально — но холодный прием может стать сильным ударом по уверенности в себе.

— Двенадцатый — всё! — раздался достаточно громкий голос кого-то из стаффа. — Готовьте тринадцатых.

— Разогревайтесь, — коротко сказал мужчина из стаффа, обращаясь сразу ко всем из Black Thorn.

На фестивале после выступления каждого артиста есть немного времени на подготовку — стафф убирает сцену, если это необходимо, расставляет бутылки с водой, приносит свежие полотенца в «сухую» зону. У них будет минут пять.

Хару чуть запрокинул голову и постарался успокоиться с помощью дыхательной техники. Волнение было достаточно сильным. В стороне переговаривались девушки из подтанцовки — новые, не те, с которыми снимались в клипе и выступали на музыкальных шоу. Минсо наняла обычных танцовщиц, чтобы сопровождать их в туре, для девушек это будет первым выходом к публике вместе с группой. Все девушки — в легких белых платьях со всякими рюшечками и бантиками. По меркам к-поп и этого фестиваля платья достаточно закрытые, но в движении и под мелкими каплями воды всё будет выглядеть откровенно и горячо, даже с этими рюшами и достаточно длинными юбками.

— Волнуешься? — Тэюн легонько толкнул его в плечо.

— Мне кажется, я никогда к этому не привыкну, — признался Хару. — Ты как?

— Сердце бьется где-то в районе пупка, но хотя бы не тошнит от волнения, — ответил Тэюн.

— Уже прогресс, — ухмыльнулся Хару.

Он увидел, как предыдущий артист прошел мимо них. Почти сухой, к слову. Еще и одетый так, будто на улице не плюс двадцать восемь, а минус восемь — худи оверсайз, капюшон натянут поверх низко опущенной бейсболки. Глаз не видно, только кончик носа и губы. Если бы Хару и был с ним знаком, не смог бы узнать.

Он размял плечи, сделал несколько наклонов из стороны в сторону. Ободряюще хлопнул по плечу сначала Тэюна, а потом и очень бледного Юнбина:

— Нормально все будет, не волнуйся.

Тот кивнул, и тоже начал разминаться.

Стафф раздал ручные микрофоны. У Шэня, Тюэна, Юнбина и Сухёна — головные микрофоны, у остальных — ручные. Головные микрофоны идеально подходят для танцевальных номеров, да и звук в них хороший, но для тонкой работы с вокалом лучше подходят ручные. Тут важна и сама аппаратура, и именно умение работать с микрофоном — менять его положение относительно губ для красивого, ровного звука. Хару этому научили, Ноа умеет давно. У рэперов другие проблемы — быстрая читка требует чуть ли не приклеить микрофон к губам, только так можно добиться четкости звука. У Чанмина таких моментов немного, но не может же он туда-обратно менять микрофоны в процессе всего-то получасового выступления?

Микрофон был немного непривычный — чуть тяжелее обычного, потому что с хорошей защитой от влаги. Как бы с непривычки с руки не сорвался…

— Суа! Суа! А полуперчатки кожаной нет? — спросил Хару.

— Боишься микрофон выронить? — уточнила стилистка.

Хару кивнул.

Девушка открыла свой «волшебный чемоданчик» и достала пару кожаных перчаток без пальцев. Видимо, все же готовила их заранее, потому что они из белой мягкой кожи. Жарковато в них будет, конечно, но так спокойнее. Хару позволил стилистке помочь ему надеть перчатку и застегнуть маленькую пуговку. Попробовал взять микрофон. Вроде нормально. Перчатки вряд ли куплены в магазине аксессуаров — у них на ладони даже крохотные прорезиненные капельки есть. Не специально же для вокалистов их делали?

Спросить Хару не успел — стафф фестиваля отправил их к точкам выхода на сцену. Начинается.

У выхода Хару еще раз попрыгал на месте, прочистил горло. На фестивале не будет голоса режиссера в ушных мониторах, только сама музыка, поэтому все коммуникации идут через стафф у сцены.

— Запуск музыки! — командовал парень позади них, — Три! Два!

И музыка. «Один» они вечно не произносят.

Мелодия Backbone разнеслась над толпой и Хару смело шагнул вперед. Опять возникло ощущение, что кто-то трусливый и дрожащий отделился от тела и остался у выхода на сцену. А Хару вышел уже с высоко поднятой головой, готовый показать лучшее выступление.

Ему всегда нравилась Backbone. Строки о необходимости быть сильным, доказать всем и самому себе, что ты способен добиться своих целей — это перекликается с его внутренним состоянием. И он уверен, что так же думают многие.

Когда парни только вышли, реакция публики была прохладной. Но уже в первом припеве зрители начали подпевать, к финалу песни толпа стала, что называется «теплой» — то есть, еще не визжит от любого движения артиста, но уже с интересом наблюдает.

Хару первым пошел по узкому «коридору», который соединяет основную сцену с малой, на которой можно промокнуть.

— Как настроение? — весело спросил Хару.

Ответ был не особо громким, но все же был.

— Я вот чувствую, что первые ряды Бохёна ждут, — весело добавил Хару.

Ответом ему был уже более громкий хохот.

— Я тоже надеюсь его немного послушать, — признался Хару. — Но мне будет неловко, если мы к его выходу толпу не разогреем.

Смех и бодрые выкрики стали громче.

— Предыдущий артист вроде сухим уходил, вас, видимо, тоже не поливал. Вы уже обсохли? Полить водичкой? — продолжил говорить Хару.

Он краем глаза увидел широко раскрытые от удивления глаза Шэня. Кажется, тот не ожидал от Хару такой болтливости. Но им действительно нужно немного разогреть толпу перед началом следующей песни.

Зрители протестующе кричали — обливаться не хотели.

— Чанмин, тебе не жарко? — спросил Хару, улыбаясь.

Тот намек понял:

— Да, жарковато, — и он начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке.

Публика ответила громкими криками, кто-то попытался обстрелять их из водяных пистолетов, но тут слишком далеко, капли не достигали сцены. Хару и остальные начали смеяться, а Чанмин остановился на середине:

— Мне как-то неловко, почему все смотрят?

— Нам всем отвернуться, чтобы ты разделся? — расхохотался Тэюн. — Мы-то ладно, а зрителей куда?

Снова взрыв хохота в зале.

— Судя по всему, настроение уже получше стало? — спросил Хару.

Крики стали однозначно громче, чем когда они только спустились на «мокрую» сцену.

— Ну тогда мы продолжим.

Звукорежиссер сработал отменно — несмотря на отсутствие репетиции, уже через секунду после фразы Хару заиграла музыка «Star».

Они не очень хорошо разучили хореографию к этой песне, поэтому танцевать планировали только в припевах, в остальное время бегали по сцене, прыгали, Тэюн и Сухён заняли места у водяных пушек и радостно поливали зрителей. Сухён при этом выглядел немного сумасшедшим, но это было даже забавно.

В ходе исполнения Чанмин все же расстался со своей рубашкой. Ну, это было ожидаемо.

Из большого разбрызгивателя напротив сцены долетали даже не капли, а что-то вроде водного тумана. Волосы, одежда и кожа быстро стали влажными, но полноценно промокнуть так вряд ли возможно.

После этого снова был небольшой перерыв. Планировалось, что Сухён разыграет небольшой диалог с Чанмином и снимет с себя рубашку, но он растерялся, не смог нормально ответить, из-за чего шутка с демонстрацией нижней футболки с рисунком была немного смазана. Эффект получился не таким, как планировали, но зрители все равно смеялись.