С другой стороны — когда шоу Lucky Seven только стартовало, критики тоже говорили, что оно банально и что создателям будет сложно удержать внимание аудитории. А в итоге шоу побило все рекорды и проектам, которые выходили в эфир после финала Lucky Seven, не удалось и близко подойти к тем результатам. Быть может, и этот формат окажется выигрышным, став новым эталоном шоу на выживание.

Третья серия «Girls' secret» выйдет в этот четверг, мы увидим долгожданное выступление группами по десять человек. После чего голосование первого тура выйдет на свою финальную стадию. Пожелаем девочкам удачи!

На шоу Наён реально начала понимать, что индустрия развлечений — не для нее. Во время стажировки некоторые моменты казались игрой, временными трудностями, особенностями корейского менталитета, который был ей непривычен после взросления в США. Но сейчас…

Для девчонок участие в шоу — это важное соревнование, дело всей жизни, они готовы умереть в репетиционном классе, даже если заведомо понятно, что они не смогут добиться прогресса за три недели. Они словно не видят другой дороги — сделай или умри, иначе никак.

На них сильно влияют требования общества по поводу внешнего вида. Все худеют. Наверное, только их пятерка нормально ест в столовой и не бежит после этого выблевывать еду в туалете. Раньше Наён этого не замечала — в агентстве трейни не ели вместе. Сейчас госпожа Хван практически каждую пятую конкурсантку отправляет к психологу. Но это вряд ли поможет, ведь девчонки слышать не желают о здоровье. Они хотят нравятся зрителям, а нравятся они им худыми. Иронично, что в первых же отзывах о шоу все восхищаются Сольги, которая по меркам айдолов даже пухленькая. Но ее внешний вид называют «здоровым», восхищаются тем, насколько она очаровательна. При этом Наён уже назвали «полноватой», хотя она выше и отметка на весах у нее даже меньше, чем у подруги. Двойные стандарты во всей красе. Сольги рассказала, что ей приходится питаться нормально, без диет, потому что, если Хару узнает о строгой диете, то наябедничает тете и отправит её домой. Такая строгая политика в плане диет натолкнула Наён на мысль, что скачки веса у Хару вовсе не так безобидны, как некоторым кажется. Кажется, у него есть причины считать диеты достаточным поводом для отправки кузины домой. И это при том, что он вообще не скрывал, что против ее дебюта. Почему именно диеты — точка невозврата?

Хару казался Наён сильным. Но… получается, что даже его индустрия развлечений ломает. А что будет с ней? Что, если она, незаметно для самой себя, тоже начнет отказываться от еды, чтобы фанаты не хейтили за полсантиметра жирка на талии, чуть выпирающих над поясом узких брюк? Наён всегда гордилась своей свободой от мнения большинства, ей нравилось ощущать себя выше абсурдной диктатуры модной индустрии… а теперь она за завтраком размышляет: а вдруг два вареных яйца для девушки — это действительно много? И то, что она вообще думает об этом — ненормально.

Но больше, конечно, Наён раздражали доведенные до абсурда правила поведения. Кланяться ей несложно, благодарить за уроки и внимание учителей — тоже. Но… трейни не должны спорить с наставниками. Пока Наён контактировала только с учителями агентства New Wave и платными педагогами, она не понимала, насколько токсично отношение стаффа по отношению к девушкам в индустрии. За ошибки на тебя могут орать, обзывать дурой и неумехой. И… никто из девчонок вокруг не видит в этом ничего такого. Даже не так — они вообще считают, что все учителя на проекте очень милы и терпеливы по отношению к ним. Говорят, что обычно всё еще хуже, что иногда за ошибки наказывают физически.

Стилистки могут шушукаться, обсуждать самых некрасивых, давать непрошеные советы по коррекции отдельных черт лица, критиковать пятнадцатилетних девчонок за прыщики. В пятнадцать лет прыщи — это не про плохой уход, это про гормоны. И Наён казалась, что девушки постарше должны это понимать. Но нет, они обсуждают, они осуждают, они дают сомнительные советы.

А еще — Нари. Двадцать пять лет. Для США — почти подросток, совсем еще молодая. Здесь — старая, ей поздно дебютировать, она должна уйти.

Не сказать, что комментарии стилисток имели оскорбительную окраску или что они намеренно кого-то унижали. Все это подавалось под соусом заботы. И это — часть корейского менталитета… часть, которую Наён неспособна принять. И с которой не встречалась раньше, потому что очень богатых людей не обсуждают в их же присутствии.

Все эти мелочи наслаивались друг на друга, создавая ощущение пребывания в душном помещении, где кто-то невидимый пытается контролировать не просто поступки Наён, но даже ее мысли. Заводная игрушка, идеальная кукла — вот какой она должна стать, чтобы быть хорошим айдолом. Но… хочет ли она этого?

Ей понравилось выступать. Еще в агентстве они понимала, что пение и танцы — это весело, это интересно, это делает ее счастливой. Увы, айдол — это не совсем про творчество. И даже не совсем про сцену.

Росло осознание того, что крестная могла быть права — Наён не стоит дебютировать в группе. Но… уходить она тоже не хотела. Это было странное сочетание упрямства, нежелания признавать правоту крестной и дедушки, страх из-за реакции общества… и ощущение, что этим она предаст ту дружбу, которая у нее возникла с Сольги.

Все эти мысли появились у Наён уже после первого тура конкурса. Просто именно во время записи все это стало особенно заметно. Наставники много кричали на них в последние дни приготовлений, стилистки впервые появились на проекте перед записью — это словно подсветило проблемы, которые Наён предпочитала не замечать.

Подготовка ко второму туру шла как-то на автомате. Наён просто делала, что должна, попутно размышляя — а точно ли она должна это делать?

Они готовили каверы на песни иностранных групп и поп-звезд. Впятером — два номера на песни Бритни Спирс, на десятерых — «Woman like me» группы Little Mix. С Бритни все проходило весело и относительно просто: они много смеялись, обсуждали с хореографом танец, обговаривали со стилистами фишки.костюмов.

Но «Woman like me»… Им не повезло с второй группой — там собрались сильные девчонки, которые очень хотели дебютировать. Каждая партия, лишние три секунды в центре, чуть сложнее движения хореографии — спорили из-за всего. Свое право проявить себя приходилось отвоевывать.

Наён тоже спорила. Спорила и думала — а ей действительно это нужно? Она всерьез собирается этим заниматься? Какая разница, кому достанется «убийственная часть»?

Black Thorn полным составом пришли на шоу во время четвертой недели. Они давали советы по выступлениям и поведению, говорили преимущественно банальные вещи, но девчонки слушали их с восхищением.

Наён же рассматривала Хару. Перед камерами он казался более веселым, даже как-то более добрым. В жизни — реально вечно чем-то недовольный кот, который меняется лишь в общении с самыми близкими. Его поведение перед камерами — как тумблер включения. Пока горит лампочка записи — улыбка, взгляд с прищуром, ироничное подшучивание над парнями из группы, доброжелательные советы девушкам. Операторы сказали «Снято!» — и вот на лице холодный «покерфейс», теплая улыбка только на три секунды и прицельно для Сольги. Он вежлив со стаффом, внимателен к их словам, в его поклонах и благодарностях чувствуется искренность. Он — профессионал. И этот профессионализм считывается и в разнице между сценическим образом и его реальной личностью.

И такое — не только у него. Практически все парни из Black Thorn ведут себя иначе, когда камеры выключены. Они холоднее, спокойнее, меньше улыбаются, исчезает и это ощущение «горячих парней»: вне камер они словно снижают градус собственной сексуальности.

А потом, когда запись полностью закончилась, парней отпустили домой… они еще и выглядели очень уставшими. То есть, наигранной была не только радость на камеру, но и вежливая внимательность для стаффа?

Наён предстоит научиться этому же? Она этого хочет?