Хару снова попросил разрешить ему сесть впереди, хотя китайский охранник и не был в восторге от такой просьбы. В первые полчаса дороги не происходило ничего особо интересного — скоростные шоссе, мимо проносятся какие-то заводские комплексы и отдельные жилые районы, плюс рядом тянется линия железной дороги. Все это еще и под моросящим дождичком — не особо привлекательная картина. И только потом появляется ощущение огромного города. Отчетливо различимы небоскребы, обилие неоновых вывесок — кажется, их в сотни раз больше, чем в Сеуле. А потом автомобиль снова нырнул в подземный туннель и сзади начали хихикать Шэнь и Юнбин — кажется, они вспомнили, как Хару расстроил туннель на Манхэттене, а тут такой же, только уже в Шанхае.
Зато потом… они въехали в ту часть Шанхая, которая считается старой. Здесь — сочетание современных зданий, узких улочек старого города и домов в европейском колониальном стиле. Уличные торговцы в проулках, из приоткрытого окна пахнет жаренной на масле едой, красивые витрины современных бутиков соседствуют с мелкими ресторанчиками.
— Ты уже учуял, в каком проулке можно найти рыбу? — пошутил Шэнь.
— Еще нет, мы слишком быстро едем, — ответил Хару, улыбаясь.
Автомобиль свернул на узенькую улочку со знаком одностороннего движения — два автомобиля на ней все равно бы не разъехались — и начал медленно пробираться к отелю.
Отель… играл на контрастах. Внешне неприметный, стоит немного «во дворах». Внутри — яркий дизайнерский ремонт, фонтан в холле, обслуживающий персонал в одежде, стилизованной под национальные китайские костюмы.
На ресепшене их узнали, начали предлагать переселить в номера получше. Шэнь защищал их право заселиться в маленькие комнаты, потому что им так будет уютнее. В итоге персонал все равно предоставил им кое-что крайне приятное, без повышения класса номеров: им дали карту персонала, чтобы пользоваться проходами для стаффа, служебными лифтами и служебным же входом. Для айдолов, которые не хотят быть замеченными — лучшее проявление заботы.
Номера были действительно маленькими, с самый минимумом мебели, но интересной обстановкой. Стало понятно, почему Шэнь сказал, что выбирал отель «специально для Хару». Все яркое, оригинальное, далекое от обычной одинаковости гостиничных номеров. Комнату как будто оформлял такой же любитель барахолок, как и Хару, только здесь все новое и… гармонично подобрано, несмотря на обилие самых разных цветов. По-русски такое иногда называют «цыганщиной»… но, видимо, в душЕ Хару живет цыган, потому что ему это нравится больше нейтральных интерьеров с тремя яркими подушками в качестве акцента.
— Так тебе понравился твой номер? — спросил Юнбин уже утром.
Они завтракали в пустом ресторане, который открыли специально для них, потому что в начале пятого желающих завтракать не было. Официантов тоже не было, завтрак им накрывал парень из обслуживания номеров.
— Да, номера здесь действительно интересные, — пожал плечами Хару.
— Я сразу подумал, что это в твоем стиле, — улыбнулся Юнбин, — Вспомнил твои подушки с репродукциями картин и разрисованный комод…
— Я вспоминаю, каким Хару был раньше, — задумчиво протянул Шэнь, — И какой он сейчас… когда мы встретились на шоу, он маску на лицо нормально нанести не мог… Мне кажется, еще лет пять — и он будет с G-Dragon обсуждать ноготочки и колечки.
— G-Dragon делает цветной маникюр? — удивился Хару.
И автоматически посмотрел на ногти Юнбина. Тот во время промоушена какое-то время ходил с накрашенными ногтями — для съемок в шоу сделали яркий маникюр. Сейчас лака уже нет, но Хару помнил, что на мужских руках смотрелось это странно.
— Мне кажется, он еще и сам себе такие ногти делает, — задумчиво протянул Шэнь.
Хару поежился. G-Dragon вроде в индустрии с раннего детства…
— Надеюсь, что настолько сильно индустрия меня не изменит, — вздохнул Хару.
— Но до момента, когда ты начнешь элегантно забрасывать за спину край шарфа, осталось совсем немного, — хихикнул Юнбин.
— Шарфы для этого ты уже купил, — так же тихо засмеялся Шэнь.
Хару недовольно посмотрел на них, но говорить ничего не стал. Он и сам иногда удивлялся тому, как быстро увяз в этой творческой атмосфере, стремлении к самовыражению, к яркости и непохожести на других. Вот вроде еще полгода назад искренне считал, что мужской гардероб состоит из джинсов, футболок и свитеров на зиму. А сейчас? У него одежды на целую гардеробную, он полюбил рубашки и иногда плотоядно посматривает на дедушкину коллекцию галстуков… просто пока не готов ходить в настолько классической одежде в обычной жизни. А еще он недавно оформил подписку на мужской журнал о моде и стиле…
— Так, на всякий случай, — задумчиво произнес Хару, — Если я начну добровольно, не для клипа или рекламы, красить ногти — тащите меня к психотерапевту… ниже падать будет уже некуда.
Шэню пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не выплюнуть еду из-за смеха.
— А ты что, уже знаком с G-Dragon? — удивился Юнбин.
— Нет, — покачал головой Хару. — Но, боюсь, мы можем сойтись на почве любви к яркому маникюру у мужчин… надеюсь, этого не произойдет. Мне лучше держаться от него подальше. Вдруг это заразно? В первый раз на барахолку я шел с мыслями, что просто проведу там время с бабулей…
Шэнь, кое-как справившись с омлетом, который не вовремя оказался у него во рту, вытер выступившие слезы. Юнбин тоже тихо смеялся. Первые солнечные лучи проникали через огромные панорамные окна. Им повезло с погодой.
В Сеуле сезон дождей начался уже двенадцатого июня — на неделю раньше обычного. В Шанхае муссонные дожди — их здесь называют «мэйюй», то есть «сливовые» — начинаются раньше. Город в дожде с начала июня. Вчера вечером, когда они только приехали, слегка моросило. А сегодня с утра небо безоблачное. Как понял Хару из рассказов Шэня, здесь часто бывают такие «окошки» — примерно раз в три-пять дней небо проясняется, становится если не солнечно, то хотя бы не дождливо. Скорее всего, вечером опять пойдет дождь.
Это, конечно, не самое лучшее время для прогулок, но зато в сезон мэйюй в Шанхае мало туристов. Так что во всем есть свои плюсы.
Рынок, на который их привез Шэнь, работал по средам, субботам и воскресеньям. Открывается он официально в шесть утра, парни приехали в начале седьмого, но многие продавцы подтягивались вообще к семи. Так что в это время можно было наблюдать, как продавцы раскладывают товар прямо на земле или на раскладных столиках. Частично рынок скрыт в огромных ангарах, но какая-то его часть, наиболее стихийная, разбросана вокруг. Если бы шел дождь, всех этих людей тут бы не было, но солнечный денек пригнал туда самых неожиданных продавцов.
На улице одежды почти не было. Большая часть торговцев — просто старики, которые пытаются подороже избавиться от хлама. Но есть и более серьезные продавцы. Хару заранее заприметил огромные коробки с приколотыми листами с ценой — в них он планирует поискать интересную бижутерию.
Но еще до этого его внимание привлекла милейшая китайская бабулечка. Старенькая, полностью седая, несмотря на сильную жару, в теплой жилетке поверх платья. Она раскладывала свои товары на тряпочке, прямо на земле. Было видно, что ей тяжело так низко наклоняться и она с трудом достает вещи из холщовой сумки. Хару присел у ее «витрины» на корточки. Шэнь понял его с полуслова — предложил бабуле отдать сумку Хару, а тот все сам разложит, заодно выберет нужное. Бабуля посмотрела на них с огромным подозрением, но спина и колени болели у нее явно слишком сильно, поэтому она согласилась.
Хару начал выкладывать товары. В основном — бижутерия, но было еще несколько резных фигурок, подставка для благовоний, набор стопок. В том, что он доставал из сумки, был и откровенный мусор, но большая часть…
— Спроси у бабушки — почему она это продает? — попросил Хару.
Шэнь обратился к старушке по-китайски. Та ответила, причем весьма подробно. Хару к этому моменту уже для себя определил, что камни в массивном (и не очень красивом) браслете — жадеит. Конечно, Хару мог ошибаться, но… этот блеск, волокнистая структура, неоднородность. Даже если не жадеит — точно натуральный камень. В центре браслета большой такой булыжник, сантиметров пять в длину. Надо брать. А вот эти фигурки? Как они в китайской культуре называются? Нэцке? Или это японское название?
