«Индюк».

— Значит, этим займемся мы. — Решительно улыбнулся Сергей Бельский. — Мне необходим доступ к архивам и списку полицейских осведомителей в Екатерининске, в Святополье и в Люблине. Личный состав полиции будет усилен нашими людьми, потрудитесь разработать для них легенду прикрытия.

— Но…

— Любые инциденты на концертах недопустимы, Ваше Высокоблагородие. — Вкрадчиво сказал Сергей Бельский. — Концерты должны послужить символом единства всех славян, живущих на Дороге! Трагические события недопустимы.

— Мы понимаем, но…

— Кроме того, Людмила Стафилос — личная собственность того самого Мирослава Трегарта. — Уведомил генерала Сергей Бельский. — Вот он, рядом сидит.

Я улыбнулся одними губами, представляя, как отрываю у генерала руки и ноги. Щит понял, спроецировал в ауру нужные чувства. Генерал был слабеньким искусником, иначе не дослужился бы до этой должности, и мою энергетику считать смог.

— Сегодня же дам распоряжение секретарю. — Буркнул Франчек, спрятав взгляд.

Сергея я догнал в коридоре.

— Ваше Благородие! Можно мне разъяснить, почему концерт моей…

«Вещи!»

— Подопечной становится политической агиткой?

«А то мы не знали!» Заворчал Миро.

— Мирослав, вы зря задаете мне этот вопрос.

— А кого спрашивать, Галактионова?

— Царскую канцелярию. Сегодня с утра я получил официальные комментарии престола Светлого Царства. Царь Борис Второй рассматривает концерт Людмилы Стафилос как символ единения искусства и культуры всего праславянского сектора. Думаешь, почему Министерство Культуры и Цензуры утерлись? Разрешили б они Галактионову, держи карман шире!

«Наловил бы царь сам сирен на Пелориаде, и заставлял их петь! Тихо! Тихо! Ты не скажи ничего такого, а то на Гардарику придётся ехать прямо отсюда!»

— Понимаю. Сергей, получается, мы…

— Да, Мирослав. Мы в заднице. — С обезоруживающей честностью сказал Сергей Бельский.

«И ещё в какой!» Подтвердил Миро. «Сам догадаешься, или Боярин объяснит?»

— Все террористы и сектанты Люблина теперь против нас.

— Отменить концерт. — Предложил я.

— Невозможно. — Покачал головой Сергей Бельский. — План представлен Министерством Культуры и утвержден Царской Канцелярией. Теперь это уже политика. Им главное сорвать, нам главное провести.

— Понимаю. — Медленно сказал я.

— Нам нужно осмотреть зал в Екатерининске. И успеть завтра к утру, к пресс-конференции. — Быстро сказал Сергей.

— Хорошо. Тогда едем. Транспорт у нас есть?

Транспорт нашёлся быстро. «Маус» с посольским значком на капоте ждал нас у входа в гостиницу. Молчаливый водитель распахнул дверцы, мы расположились на задних сиденьях, и машина тронулась.

Впереди два стрельца 38-го полка, один водитель, второй оператор пулеметного модуля на крыше машины. Водитель не чужд Искусству, от него тянулись энергетические нити, ощупывающие дорогу перед нами.

Мы проскочили район трущоб, забрали в сторону от Дороги, и неспешно покатили среди раскинувшихся до горизонта полей. Хлебные деревья высажены как по линеечке, между ними натоптаны тропинки. Бригада рабочих сгрудилась возле грузовика, разгружают продолговатые бочки, выставляют рядом с низким домиком. Из домика тянутся пронизывающие поля каналы, заполненные маслянисто блестящей водой.

Я ожидал такую же картину, как и на Рутенике, когда дороги вдали от городов превращаются в направления, однако обманулся. Дороги на Люблине великолепные. Насыпная основа, две широкие полосы в каждую сторону, обочина укреплена сеткой, указатели, яркая белая разметка.

Шоссе тянулось вдаль.

— Долго ехать? — Спросил у водителя Сергей Бельский.

— Три часа, Ваше Благородие. — Отозвался водитель. — Дорога прямая, вмиг домчим!

Нам навстречу попался караван груженых «Рокотов», сопровождаемых двумя «Маусами». На передней машине трепетал на ветру черный флажок с алой чертой, знак наемников. Суровый дядька сидел за пулеметом, направив стволы вверх.

Гражданских машин почти не было. Промчался мимо нас роскошный «Ролс», большой автобус с тонированными окнами замер на остановке, принимая пассажиров. Остальное — караваны грузовиков. В поля везли биоту в бочках, из полей тащили продовольствие.

— Можно остановиться? — Попросил я.

— Можно. — Сказал Сергей Бельский.

«Маус» принял к обочине, замер. Оператор оружия подвинул ближе к себе экран, подвигал джойстиком.

Я вышел из машины, потянулся.

— Что случилось? — Спросил Сергей Бельский, выходя за мной.

— Хочу на поля посмотреть.

— А.

Идти было недалеко, я остановился у края поля.

Хлебные деревья не походили на те, которые я видел до сих пор. На заброшенной планете, где я нашёл Миро, они выглядели куда как изящнее, как и на Тавриде. На Аркаиме не рассматривал, да и не было там таких обширных плантаций.

Хлебное дерево Люблина напоминало дуб. Заросший бугристой корой массивный ствол торчал из земли, корни рыхлили почву, шевелили мелкими отростками. Ветви громоздились как попало, тянулись в стороны, на них росли тоненькие зеленые листочки, покрытые сиреневыми прожилками. Сами плоды вырастали в костяных коконах, укутанных серой паутиной.

— Они выглядят странно. — Сказал я.

«Конечно, их же тем ещё дерьмом кормят».

Вода в канале, идущем поодаль, и впрямь содержала в себе примеси. Прозрачная с виду, разве что маслянистый цвет выдает. Аура воды мерцает энергетической составляющей, похожей на ту, что я видел на Изборске. Там от океана такие же частоты распространялись.

— Обычно. — Пожал плечами Бельский. — Они их биотой кормят же, чтобы урожай быстрее снимать.

— И как?

— Ну, помогает, как я слышал. Хлебное дерево любую заразу переработает в жиры, белки и углеводы. Вот это, как я понимаю, протеиновый хлеб с корицей.

— Понятно.

«Миро?»

«Ну, подкормка агрессивная, деревья напрямую биоту на еду перерабатывают. Деревьям такое не по нраву, дохнут быстро, пару лет, и сажай новое».

— Поехали, нам успеть надо. — Поторопил меня боярин.

Екатерининск встретил нас блокпостом наемников на въезде. Бравые ребята в черных куртках сделали вид, что нашей машины не видят, а вот следующий за нами автобус остановили, принялись проверять пассажиров.

Узкие улочки города приняли «Маус» в свои объятия. Мимо нас проплывали каменные дома с острыми крышами, вывески магазинов, остановки общественного транспорта. Появился весело трещащий трамвай, тянущий за собой вереницу вагончиков, скрылся в туннеле, ведущем под землю.

Неожиданно улицы расширились, слились в широкую площадь, по центру которой бил высоченный фонтан. Впереди стояло здание с колоннами, украшенное аляповатым гербом, у входа скучали полицейские. Слева и справа похожие здания, правое — полиция, левое — банк. За фонтаном возвышался памятник. Мрачный мужчина в высокой острозубой короне восседал на троне, держа в одной руке скипетр, а другую простирал вперёд, указывая один ему ведомый путь в светлое будущее.

Справа от памятника голые по пояс рабочие возводили сцену. Кран удерживал на весу крышу, рабочие спешно подводили решетчатые колонны-основания, укладывали помост.

Машина остановилась возле полицейского «Шевика». Я вышел наружу, огляделся.

Зевак на площади немного, прогуливаются или расселись по лавочкам. Полицейских куда больше. Окна зданий занавешены шторами, стены напитаны экраном покоя. Памятник сочится слабой энергетикой, которая пытается давить на ауру.

— Идем. — Потянул меня за руку Сергей Бельский. — Надо посмотреть, что тут да как. И местное начальство найти.

— Погоди, а что, концерт прямо тут будет? Под открытым небом?

— Ну да. Шестьдесят тысяч билетов только в этом городе, Мирослав! Какой зал их вместит-то? Все концерты под открытым небом.

— Сергей, как это все охранять? — Я обвел взглядом площадь, послал слабую волну сканирования, собрал в буфер, изучил. Тишь да гладь в будни, а в выходные тут оттягивались по полной. Не только прогулки, место знакомства, драки, алкоголь и наркотики. Полиция не суется, пресекает только совсем уж запредельные непотребства.