Дядюшка Сью встретил меня на пороге, и сразу повёл в клиентскую зону. На огне уже закипал чайник, на столике в металлической тарелке горкой лежало печенье.
— Располагайся! — Пригласил меня Дядюшка.
Он тоже ничуть не изменился. Бодрый, живой, седой как лунь, с кобурой на поясе, откуда выглядывала рукоятка «Танго». Разве что чуть медленнее двигался, да взгляд у него стал острее и внимательнее, чем прежде.
— Благодарю! — Я сел в кресло, с наслаждением вытянув ноги. — Только к вам вырвался! А где остальные?
— Да на Черное озеро поехали, груз тащат. — Махнул рукой Дядюшка Сью. — Ты сам-то как? Слышали, что поднялся! Мастер теперь!
— Да ну, это только значок.
— Только значков не бывает, Мирослав. Тем более у Леди Джелит, да прибудет она во Свету.
Сержант согласно склонил голову, выставил на стол три рюмки, наполнил их янтарным напитком, распространявшим запах винограда с тонкими нотками алкоголя.
— За встречу!
Чокнулись, выпили. Сердце Пламени выжгло алкоголь из моего тела сразу же и напрочь, словно и не было ничего.
— Дядюшка, я по делу. — Я поставил пустую рюмку на стол.
— И по какому?
Сержант снова наполнил рюмки. Пить не спешили, оба они смотрели на меня.
Я повел рукой, ставя вокруг нас экран покоя. Сердце Пламени походя дало энергию, преобразованную Универсальным Эффектором, мир вокруг стих.
Сержант охнул, а глаза Дядюшки чуть-чуть округлились.
— Я хочу понять, что творится на Аркаиме.
— Херня тут твориться. — Бросил Дядюшка Сью после недолгого молчания. — Давай ещё по одной.
Добавили, посмотрели друг на друга. Дядюшка Сью усмехнулся уголком рта.
— Началось-то все давно, то там звоночек, то сям… И сирены эти обнаглевшие. Я-то думал, что уляжется, как сирен отсюда выкинули, а куда там, ещё хуже разговоры пошли. Наш-то царь все тишком, ждет, пока на Китеже окликнут, вот и дождался. В Трёх Сестрах неспокойно, полиции даже днем не дозовешься. Ходят слухи, что отложиться хотят. Там ветка Дороги идёт, богатая ветка, на Кельтику. Три Сестры прикинули, и решили, что им и без Аркаима жизнь будет. Морозовы, которые те края держали, не нашим не вашим, Горан Морозов с Трудовым Союзом в десны жахнулся, и присягу Славомиру Первому не принес покамест. Который раз уже тянет, то болеет, то в отъезде. Смагины отмалчиваются, Голубковы заперлись в Даршите и тоже молчат. Хотя тех Голубковых осталась, одна Елена Сергеевна, бывшая твоя. Наши на чемоданах сидят.
— Как там на Рутенике-то, Мирослав? — Спросил Сержант. — Жить можно?
— Можно, если к жрецам не лезть. — Задумчиво сказал я.
«Сразу сюда ехать надо было». Сказал Миро. «Угодили мы в разгар местного политического кризиса. Наша Блондинка не просто так в нас вцепилась. Дернуть бы отсюда побыстрее, пока они стрелять друг в друга не начали».
— И там проблемы. — Сокрушенно вздохнул Дядюшка Сью.
— А что на Китеже не обосноваться? — Предложил я. — Место найду, с рекламой помогу…
— Как бы там тоже не началось нечто… — Дядюшка Сью покрутил ладонью в воздухе. — Этакое. Слухи разные ходят, Мирослав. Трудовой Союз-то, он одно слово что трудовой, те, кто там теперь, ранее с ножом в переулке трудиться привыкли.
«Миро, я ничего не понимаю!»
«А что тут понимать-то? Верхушки родов уже давно думали по-своему жить, силу искали, чтобы их стрельцы Светлого Царства в пепел не раскатали. Потому с сиренами и связались. Только ошиблись, сирены их попользовали во все щели и подставили под стрелецкие штыки. Плохо, что в этом деле много бояр замешано было. Практически все, кто представлял и обеспечивал власть. Стрельцы снесли боярам тупые головы вместе с рабскими метками, и на сцену вышли те, кого в обычной ситуации к власти и близко бы не подпустили. Этакое среднее звено политики, остальных людей повыше, но до реальной власти не дотягивают. Пока эти деятели в курс дела входят, на планету лезет всякая дрянь, типа головёшек и трудовиков».
— Дядюшка, просьба у меня одна.
— Какая? — Прищурился Дядюшка Сью.
— Серьезная. Где-то среди вольных искателей есть Доброслав Морозов. Найти его хочу, поговорить.
— Однако просьба. — Дядюшка Сью нахмурился. — Знаю про него. Вышел из рода, к нам подался. Если надо, могу попросить соседей, сведут с ним.
— Буду благодарен!
— Да сочтемся!
Дядюшка Сью потянулся за телефоном, поглядел на меня. Я развеял экран покоя, и Дядюшка набрал номер.
— Алё! Привет, старый! Да уж не старее тебя буду! Как там сосед твой поживает? На месте? У меня тут человек сидит, с ним пообщаться хочет. Мирослав зовут. Да? Понял. Жду.
Дядюшка отключил телефон, положил на столик.
— Сейчас заглянет.
Доброслав изменился с тех пор, как я его запомнил. Куртка искателя накинута на плечи, топорщатся карманы штанов на бёдрах, на поясе пустая потертая кобура. Черты лица заострились, на лбу пролегли морщины, прическа короткая, под шлем. Аристократическая осанка никуда не делась, а глаза стали внимательные, настороженные.
Последний раз на Аркаиме я видел парня, а теперь передо мной стоял мужчина, перед которым жизнь начала распахивать ворота с неприятностями.
— Звали? — Спросил Доброслав.
— Да. — Покивал Дядюшка Сью. — Проходи, присаживайся. Он звал. Знаешь его?
— Конечно. Рад видеть, Мирослав. — Доброслав протянул руку. — Что привело тебя на Аркаим?
— Дела. — Ответил я, отвечая на рукопожатие. Хватка у Доброслава крепкая.
— Догадываюсь, какие.
— Прогуляемся? — Предложил я. — Поговорить надо. Без свидетелей.
— Отчего не поговорить… Поехали. Я знаю место.
На «Шевике» Доброслава мы выехали из гаражного комплекса. Обогнули Даршит, миновав боярский поселок, резиденцию рода Голубковых, и остановились на пригорке с другой стороны Дороги. Перед нами раскинулись ряды заброшенных фруктовых деревьев, полускрытые туманом.
Дальние Сады.
Доброслав, всю дорогу сохранявший молчание, вышел из машины, сел на капот, и принялся смотреть вдаль.
Я сел на капот рядом, помолчал.
Туман плавал клочьями, среди деревьев мелькали смутные тени. Мне показалось, что я заметил всадника с копьем, наблюдавшего за нами.
— Спрашивай. — Спокойным тоном сказал Доброслав.
«Попроси о помощи, именно такими словами. Он не должен так быстро забыть, кто его спас!»
— Не знаю, как и спросить. — Я задумчиво глянул туда, где виднелась лента Дороги. — Хотелось бы получить консультацию человека, знающего о том, что сейчас происходит на Аркаиме.
— Я давно уже не боярин, Мирослав, и мало что могу сказать.
— Что за разборки у Златы с Гораном?
— Он опять на неё наехал? — Доброслав сплюнул на землю.
— Да. Я был рядом.
— Защитил?
— Да.
— Зря. Не лезь в эти дела. Это наши… То есть их семейные разборки, Мирослав. Гранд Лорд Флетчер не даст случится смертоубийству, а остальное уже не твоё дело, поверь.
— Кажется, моё.
«Ой, мы сошли с ума?»
«Миро, я не оставлю девушку без помощи!»
«Какая досада, что мы сошли с ума так быстро!»
— Ты же знаешь о ряде наследия, который принят среди бояр Аркаима и Светлого Царства? — Доброслав не повернул головы, продолжая разглядывать Дальние Сады.
— Ну…
— Понятно. Значит, все наследники идут в ряд. Первый, второй и так далее. Внутри ряда деление по старшинству. Не по старшинству рождения, конечно, там и заслуги перед родом, и учеба, и отец с матерью. Первый ряд накладывается на прямых детей верхушки рода. Второй ряд уже наследники не поста, а части состояния, с которого они получают дивиденды. Третий наследует титул и содержание, четвертый ряд может войти в род, пятый не имеет ничего, кроме фамилии. Ленка прямая дочь Сергея Голубкова, в порочащих связах не замечена, учится в столице, искусница. Как ни крути, первый ряд. Соперников у неё не было, второй и третий ряд быстренько рванул на Китеж, наследство проматывать, четвертые и пятые лезут выше, пытаются места занять. А вот у нас получилось плохо. Наш первый ряд — это Горан. Пересвет наследник второго ряда, ему батюшка за дуэль ряд понизил. Злата всегда была во втором ряду, она признанная дочь боярина Виктора Морозова от любовницы-простолюдинки. Только у нас четверых не оказалось метки сирен. Во время чистки от агентов сирен я повёл себя не очень правильно, и Горан Морозов убедил царя Славомира Первого исключить меня из рядов рода. Царь согласился. В первом ряду остался только он, и только он должен стать наследником.
