-- А все же ты напиши мне, Надя, как-нибудь, -- умоляющим голосом продолжал упрашивать Порфирий Иванович.

 -- Ну, хорошо, хорошо, дедушка, напишу откуда-нибудь.

 -- Ты обещай.

 -- Обещаю! Торжественно клянусь! -- с комической важностью произнесла Надя и, встав, обняла и поцеловала Порфирия Ивановича.

 -- И если тебе когда-нибудь деньги очень понадобятся, -- смущенно заговорил Порфирий Иванович, -- ты напиши. Много я не могу, а что могу...

 -- Ладно, ладно, дедушка, спасибо, -- прервала его Надя, -- спасибо, дорогой, не надо. Я ведь экономная. У меня всегда немножко в запасе есть.

 Порфирий Иванович раздумывает, не предложить ли внучке какой-нибудь подарок теперь? Но ему это кажется неделикатным. Он не хочет отравлять этим радость первого знакомства. И он отказывается от этой мысли.

 Наконец, время и на поезд. Рабочий с кухни несет саквояж и кулечек подорожников, изготовленных Настасьей для барышни. Порфирий Иванович сам провожает Надю.

 "Так вот он -- этот пассажирский, No 3", -- думает Порфирий Иванович, когда вдали показывается дым локомотива.

 Семнадцать лет тому назад он сам приехал сюда с этим поездом в первый раз. С тех пор в расписаниях поездов делались перемены на зиму и лето, но "пассажирский, No 3" всегда приходил утром около этого часа, и Порфирий Иванович хорошо помнил его. И мог ли он ожидать когда-нибудь, что этот самый поезд даст ему столько радости -- привезет ему внучку -- и теперь будет причиной большого горя -- увезет ее опять.

 Надя едет в третьем классе. Порфирий Иванович просит знакомого начальника станции усадить ее поудобнее.

 -- Прощай, дедушка, будь здоров. Молись за меня, за маму, -- говорит Надя, высовываясь из окна вагона.

 -- Прощай, голубка моя, прощай, -- говорит Порфирий Иванович, делая в воздухе крестное знамение над внучкой.

 Поезд трогается.

 -- Приезжай же, Наденька.

 -- Приеду, приеду, дедушка, прощай! До свиданья.

 Порфирий Иванович долго смотрит вслед удаляющемуся поезду, смахивая набегающие слезы.

 -- Кого это провожать изволили, Порфирий Иванович? -- спрашивает его начальник станции.

 -- Внучку... внучку, -- растерянно отвечает Порфирий Иванович, -- благодарю вас, благодарю, что похлопотали... До свиданья-с, тороплюсь на службу, -- говорит он, стараясь скрыться, чтоб не выдать охватившего его волнения.

* * *

 Жизнь Порфирия Ивановича опять потекла по-прежнему.

 Только другие мысли волнуют теперь его седую голову, когда он идет "в Корзинкино, сигару выкурить".

 Не думает он, как прежде, что люди -- дрянь, ничтожество, что все их стремления -- прах, тлен и суета. Глядя на мелкие сосенки вокруг песчаного бугра в Корзинкине, не говорит он сам себе, что лучше следить за их ростом, -- за тем, как они с каждым годом пускают новые побеги, стремясь от земли к небу, -- чем интересоваться жизнью людей, неблагодарных, завистливых, недостойных, чтоб их любили. Нет, -- теперь, за горизонтом, на котором исчезают, сливаясь с далекими полями, эти мелкие сосенки, для Порфирия Ивановича открылся снова весь мир, полный людей с их радостями и тревогами, людей и хороших, и дурных... заблуждающихся. И Порфирий Иванович теперь уже не безучастен к ним -- он живо интересуется ими. Он хотел бы, чтоб и они не были все так холодны друг к другу, как был некогда он; и к каким бы профессиям они ни принадлежали, он хотел бы, чтоб они были добры и любили друг друга, и чтоб всем было хорошо, -- потому что среди них, свободная, никем не охраняемая, живет и действует его внучка, дорогая, милая девочка, Надя. Его сердце бьется любовью к ней и ко всем, кто близок ей. Он любит и эту Марью Ивановну, которую он не знает, и того неизвестного антрепренера, который будет посаженым отцом, и, как родного, любит того будущего жениха, которого выберет себе Надя, и Порфирию Ивановичу и в голову не приходит усомниться, будет ли жених этот "пара" ей, будет ли он хорош: конечно, будет; ведь Надя сама выберет.

 1890 г.

----------------------------------------------------------

 Исходник здесь: Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.