Свеча всколыхнулась от того, что ее рука внезапно задрожала, и пламя чуть не погасло. Почему он так говорит? Тревога и желание увидеться с ним были столь велики, что она оставила сомнения и пришла сюда. Однако сейчас Аннелиза была в растерянности, так как не понимала истинного смысла его слов. Может быть, Майкл действительно больше не хотел ее? В отчаянии она бросилась было назад, но его взволнованный срывающийся голос заставил ее остановиться.

– Я беспокоился за тебя. Какое счастье, что вчера они не застали тебя здесь.

Аннелиза прикусила губу, не зная, как быть. Нужно ли ему знать, что произошло на самом деле? Молчание – это еще не ложь.

Но если открыть Майклу, что она попалась и что Фербек запретил ей появляться на нижней палубе, он немедленно отошлет ее обратно. Поэтому она решила проявить осторожность.

– Я должна сообщить тебе, что через день мы будем на островах Банда.

– Ах вот как… Я так и думал.

Эти слова прозвучали на удивление равнодушно, словно она сообщила ему о цене на яблоки, а не о том, что им осталось недолго быть вместе. Аннелиза подошла ближе и только тут увидела, как потемнело его лицо.

– Не знаю, как я это перенесу, Майкл.

– Ничего, справишься. Ты сильная.

«Я сильная», – молча согласилась она. Сколько времени ей приходилось подавлять в себе эту силу, запрятывать ее в самые дальние тайники души, пока однажды она не задумалась над тем, каким чудом в ней вообще уцелела ее воля. Только Майкл видел в ее силе нечто ценное и прекрасное. Он единственный поощрял в ней чувство собственного достоинства.

В кромешной тьме, окружавшей их, свеча имела не последнее значение, поэтому Аннелиза была вынуждена держать ее, тогда как ей очень хотелось освободить руки для Майкла. Неожиданно ее глаза наткнулись на экипаж Питера. Там должен быть кронштейн для фонаря…

Так оно и оказалось. Правда, кронштейн, похожий на чашу, был слишком широк, и поэтому свеча стояла в нем косо; расплавленный воск капал на полированный бок дилижанса, оставляя на нем горячие блестящие дорожки, а постепенно твердевшие капли превращались в стеариновые слезы. Аннелиза погладила одну из них, ощущая кончиками пальцев еще не остывшую комковатую поверхность, затем быстро повернулась к Майклу.

– Я пришла сказать, что люблю тебя.

Руки Майкла крепче ухватились за цепи, а костяшки его пальцев побелели настолько, что можно было только удивляться, как железо не лопнуло от такого усилия.

– Любовь – удел глупцов, – услышала она в ответ.

– Согласна. Ни одна женщина не позволила бы себе большей глупости.

Аннелиза двинулась к нему, чувствуя, как шелковые юбки ласкают голые ноги, как скользит лиф по вспухшим соскам.

– Раньше ты не надевала это платье. – Майкл отвел глаза от облегающего шелка, чтобы во всеоружии встретить ее взгляд. – Ты рассказывала, что у тебя всего два платья. Второе – свадебное. Это оно? Но ты сказала, что его не должен видеть никто, кроме твоего мужа.

Собрав последние силы, Аннелиза стоически выдержала его взгляд, чувствуя при этом, как внутри ее вздымаются горячие волны желания, а тело словно пронизывают иголки.

– Я сказала, что надену его, когда буду давать обет. Настоящий обет, Майкл. Я даю его тебе, сейчас: я всегда буду любить тебя.

В ответ на ее признание последовал короткий смех.

– Ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь.

Аннелизу ошеломило его недоверие, но она и не думала сдаваться.

– Я не ребенок, Майкл. Тем более после вчерашней ночи. И это не пустые слова – я прекрасно понимаю, что говорю.

– Понимаешь? – Вызов в его голосе звучал так свирепо, что она непроизвольно отступила на шаг. – Ты заключила сделку, вступила в брак с человеком, которого даже не видела, а теперь толкуешь про…

Майкл внезапно замолчал. Было видно, как сжимается его горло, пытаясь произнести слово «любовь».

– Одним словом, ты предлагаешь себя мне.

– Но ничего другого у меня нет. Это все, что я могу тебе дать.

– Ты можешь освободить меня.

– Нет, только не это.

У нее упало сердце. В эту минуту в ее сознании происходила жестокая борьба между народившейся любовью и многолетней преданностью компании.

– Даже если бы я сделала это, что толку? Тебе одному не одолеть их всех на этом корабле. И как ты выживешь в открытом море? Я уже видела, как однажды ты пытался спастись, но ты не рыба, чтобы за несколько дней доплыть до берега.

– Не забывай, что мне хорошо знакома эта часть света. Если сейчас мы так близко от Банд, как ты говоришь, то очень скоро мы будем плыть мимо сотен крошечных островков, – их здесь видимо-невидимо. Некоторые из них настолько малы, что исчезают во время приливов, у других только верхушки торчат над водой.

– Вот почему капитан расставил так много дозорных!

– Здесь полно рифов и перекатов. Запросто можно сесть на мель. Да еще за пиратами нужно следить.

– За пиратами?

– Ну да. Это мои товарищи, Аннелиза, и они очень любят голландские суда. Ваши грузные неповоротливые корабли – прекрасный объект для охоты. Пираты безжалостно грабят их, потом садятся в свои маленькие лодки и как угри ускользают в безопасные места по узким проходам между островами. Я могу сделать то же самое. Пока ваши матросы будут смотреть вперед, я незаметно спрыгну с кормы и…

– Так, значит, я действительно не нужна тебе… – горестно прошептала Аннелиза.

Майкл низко опустил голову, и пламя свечи заблестело в его кудрях, рассыпавшихся вокруг могучих плеч. Но тут же он снова взглянул ей в глаза.

– Клянусь Богом, ты нужна мне. Нужна больше жизни. Если ты сейчас разомкнешь эти цепи, я стану твоим добровольным пленником и ничего другого не буду желать – лишь бы ты была рядом и прикасалась ко мне.

Аннелиза тихо вскрикнула и, подбежав к нему, опустилась на солому. Стоя на коленях, она робко протянула руку к его плечу. Вопреки ее опасениям он не уклонился и лишь вздрогнул, когда она дотронулась до него.

– Плохо, что так получилось. Не надо было нам влюбляться.

– Худшее из всего, что могло быть.

Резким движением головы Майкл откинул волосы назад. Их взгляды встретились, и ее обожгло огнем разгоряченных потемневших глаз. Глаза эти были полны желания, которое он считал предосудительным.

– Верно подмечено, что страсть лишает мужчину разума. – Майкл усмехнулся. – И она же подрывает силы женщины. Сейчас еще раз убедился в этом.

– Неправда, я никогда не чувствовала себя такой сильной, – прошептала Аннелиза и снова дотронулась до Майкла.

С глухим стоном он притянул ее к груди и стиснул в своих объятиях. Она почувствовала, как рядом забилось его сердце, подкрепляя ее своей мощью. Потом Майкл прижался губами к ее волосам и произнес ее имя. Аннелиза подняла подбородок, дав волосам свободно упасть с шеи, подставляя лицо жарким поцелуям.

Майкл ощупал ее от колен до пояса, словно хотел изваять для себя, потом двинулся выше, накрыл ей грудь ладонями и, упав спиной в солому, стал перекатывать Аннелизу на себя. Все это время он не переставал осыпать ее долгими сладостными поцелуями. Она извивалась в нестерпимом желании быть к нему как можно ближе и застонала от удовольствия, когда он наконец поменялся с ней местами. Теперь она лежала под ним, прижатая к теплой соломе всей тяжестью его тела. Это было восхитительное ощущение.

– Аннелиза? – Он коснулся губами ее губ и, пробежав выше, остановился у бровей.

– Да, Майкл?

– Я не могу любить тебя, ты не должна любить меня. Прошу тебя, дай мне эту клятву. Обещай, что не будешь любить меня.

– Я… обещаю, что буду стараться. – Голос ее задрожал. – Но разве сегодня мы не можем позволить себе этого? Ведь это так замечательно.

– Да, но только сегодня. Мы будем любить друг друга, как никто до нас не любил.

В тот же миг он погрузился в нее, и все обещания разом превратились в ничто, растворяясь в его имени. Аннелиза выкрикивала это имя снова и снова, а он дарил ей ощущения предыдущей ночи во всей их восхитительной остроте и полноте наслаждения.