Адам ответил: «Запомни одно, Джон. Ты капитан, и они это поймут. Когда ты сейчас подойдешь к нему, чтобы принять себя, думай о корабле, о твоем корабле, не о том, чем он был или мог бы стать, а о том, чем он может стать для тебя. Все твои офицеры новые, но большинство уорент-офицеров – из первой роты. Они неизбежно будут сравнивать, как это часто бывает со старыми Джеками».

Уркхарт посмотрел на подволок, услышал топот сапог, когда морпехи заняли свои позиции, чтобы видеть его за бортом. Всё это было написано на его лице. Желание уйти, начать: потребность остаться там, где всё было знакомо.

Адам тихо сказал: «Не беспокойся сейчас о Валькирии, Джон. Лейтенант Дайер должен заменить тебя. Это и его шанс». Он подошёл к столу и открыл ящик. «Возьми это». Он увидел удивление и неуверенность на лице Уркхарта и резко добавил: «Боюсь, немного обветренный и в пятнах соли, но пока ты не найдёшь портного…»

Уркхарт поднёс эполеты к свету, забыв обо всём остальном. Адам сказал: «Мои первые. Надеюсь, они принесут тебе удачу».

Они вышли на палубу. Рукопожатия, короткие улыбки, несколько приветственных возгласов от наблюдавших за ними моряков. Щёлканье голосов, и дело было сделано. Через несколько мгновений они могли услышать крики с Рипера по ту сторону гавани.

Перед самым расставанием Уркухарт сказал: «Надеюсь, мы скоро встретимся снова, сэр».

«Ты будешь слишком занят для светских мероприятий», — он замялся. «По правде говоря, я тебе завидую!»

Дверь открылась, и де Курси остановился, ожидая, когда он отвернется от окна.

«Контр-адмирал Кин сейчас примет вас, сэр».

Адам прошёл мимо, не произнеся ни слова. Де Курси был каким-то другим, странно подавленным. Потому что он проявил страх, когда американцы появились в поле зрения? Неужели он и правда думал, что я побегу разносить слухи его адмиралу, как он сам поступил бы обо мне?

Это была комната генерала, которую он уже посещал вместе с Кином и Болито в другой раз, с такими же большими картинами сражений и темной, тяжелой мебелью, и он понял, что, вероятно, это была идея Кина, а не приглашать его присоединиться к нему в резиденции Мэсси.

Он увидел, что Кин был не один, и другим мужчиной, который собирался уйти, был Дэвид Сент-Клер.

Сент-Клер пожал ему руку. «Мне жаль, что вам пришлось ждать, капитан Болито. Похоже, я всё-таки понадоблюсь здесь, в Галифаксе».

Кин жестом пригласил его сесть, когда дверь за ним закрылась. Адам с интересом разглядывал его. Кин выглядел напряжённым и непривычно напряжённым.

Он сказал: «Я получил новые донесения из Адмиралтейства, но сначала должен сказать вам, что сэр Ричард был прав, считая контроль над озёрами жизненно важным». Он оглядел комнату, вспоминая тот летний день, когда капитан армии описывал первую атаку на Йорк. Когда Джилия спросила об убитом офицере, «армия не смогла удержать жизненно важную линию водных коммуникаций, и у озера Эри она была разбита. Был дан приказ отступать, но было уже слишком поздно». Он хлопнул рукой по столу и с горечью сказал: «Армия была разбита наголову!»

«Что это будет значить, сэр?» Адам не мог припомнить, чтобы когда-либо видел Кина таким расстроенным. Таким потерянным.

Кин попытался взять себя в руки. «Что это значит? Это значит, что мы не сможем выбить американцев из западных приграничных районов, особенно сейчас, когда зима уже не за горами. Это будет очередная патовая ситуация. Мы, флот, блокируем каждый американский порт. Они почувствуют это так же остро, как любой штыковой удар!»

Адам старался мыслить без эмоций. Его дядя был в море, и бриг «Уизл» принёс известие, что он выясняет местонахождение вражеских фрегатов, направляющихся на северо-восток. Они могли быть где угодно. Он вспомнил слова Кина о приближающейся зиме. Проливной, проливной дождь, туманы, сырость между палубами. Куда ушло время? Наступил октябрь, всего на день-два позже, и всё же это чувствовалось.

Он очнулся от своих мыслей и обнаружил, что Кин серьёзно смотрит на него. «Сэр Ричард, ваш дядя и мой дорогой друг, должен быть отозван. В этом и заключался главный смысл донесений. Я останусь здесь главным».

Адам вскочил на ноги. «Почему, сэр?»

«В самом деле, почему? Мне сообщили, что сэр Александр Кокрейн возьмёт под свой контроль всю станцию, включая Подветренную эскадру. В его распоряжении будет гораздо более многочисленный флот, как для блокадных задач, так и для сухопутных операций в составе армии. В Европе армии Наполеона отступают на всех фронтах. Теперь это сухопутная война. Наша блокада выполнила свою задачу». Он отвернулся и с той же мягкой горечью произнёс: «И какой ценой».

Адам сказал: «Я думаю, сэру Ричарду следует сообщить об этом без промедления».

«Мне нужны все доступные фрегаты, Адам. У меня едва ли есть хоть один бриг, чтобы поддерживать связь с нашими патрулями, не говоря уже о наблюдении за передвижениями противника».

«Сэра Ричарда, возможно, призвали к действию, сэр».

«Ты думаешь, я не думал об этом? Я не мог спать из-за этого. Но я не могу выделить больше кораблей».

Адам холодно ответил: «Понимаю, сэр. Как ваш флагманский капитан, я обязан давать советы и представлять заключения. Мой дядя был бы первым, кто воздержался бы от фаворитизма и поощрения действий, предпринимаемых исключительно по личной инициативе».

«Я надеялся, что ты так скажешь, Адам. Если бы я был свободен действовать…»

Адам отвернулся, когда тот же денщик вошёл с подносом и стаканами. «С наилучшими пожеланиями от генерала, сэр».

Он сказал: «Но вы не свободны, сэр, пока ваш флаг развевается над этим командованием».

Кин наблюдал за твёрдой рукой солдата, наливающего две большие порции коньяка. Судя по всему, генерал жил неплохо.

Адам поднёс стекло к свету из окна. Оно уже было серым, как зима, словно символ неумолимого течения времени.

Кин сглотнул и закашлялся, чтобы отдышаться. Затем он сказал: «Можете идти, спасибо». Когда они снова остались одни, он добавил: «Ордера на арест двух мятежников были представлены сегодня утром. Не бойтесь – я их подписал. По крайней мере, этого сэр Ричард избежит». Казалось, это пробудило ещё одно воспоминание. «Сегодня командование принял Джон Уркхарт, не так ли?»

Адам сказал: «Да. Обычай восторжествует, сэр. Обоих пленников повесят, и команда их корабля отведет их на грота-рей. Жнец».

Кин кивнул почти рассеянно, словно слушал незнакомца.

«Я немедленно прикажу «Жнецу» выйти в море. Капитан Уркхарт сможет найти сэра Ричарда и доставить ему мои донесения. Я не собираюсь начинать новую жизнь этого корабля с проклятой казни!»

Снаружи послышались голоса: де Курси со следующими посетителями.

Кин раздраженно взглянул на дверь. «Есть еще одно дело, Адам. Если вы предпочтете записаться на другой прием, я пойму. Это было нелегко». Он посмотрел на него прямо, его глаза были совершенно неподвижны. «Для любого из нас».

Адам удивился, что тот даже не замешкался. «Я хотел бы остаться с вами, сэр». Он поставил пустой стакан. «Я вернусь в Валькирию, если понадоблюсь».

Кин впервые улыбнулся. «Ты всегда будешь таким, Адам. Поверь мне».

Тот же денщик ждал его с плащом. «Дождь кончился, сэр».

Он подумал об Уркарте, о том, как тот почувствует себя, когда ему прикажут как можно скорее выйти в море. Наверное, с облегчением. И о мятежнике, Гарри Рэмси, которому он пытался помочь, хотя и подозревал его вину. По крайней мере, его избавят от последнего унижения – повешения собственными товарищами.

«Минутку, капитан Болито!»

Он повернулся, и, словно по тайному сигналу, входные двери снова захлопнулись.

Она была тепло одета, её щёки раскраснелись от холода. Он ждал, видя её такой, какой она была в тот день, когда мощный бортовой залп «Валькирии» был готов к выстрелу. Никто из них не выжил бы, и она это знала.

Он снял шляпу и спросил: «Вы хорошо себя чувствуете, мисс Сент-Клер?»

Она, казалось, не слышала. «Вы остаётесь флаг-капитаном контр-адмирала Кина?»