«Если бы я высказался невпопад, сэр Ричард…»

Болито сказал: «Ты этого не сделал. Иногда полезно напомнить себе о вещах, которые действительно важны, и о тех, кто находится вне зоны досягаемости».

Йовелл успокоился и обрадовался, что высказался. Как гражданское лицо.

Другая дверь открылась, и в каюту вошел Оззард с кофейником в руках.

«Это все, Оззард?»

Оззард сурово взглянул на горшок. «Нет, сэр Ричард. Ещё две недели, максимум. А потом…»

Эйвери вернулся в каюту, и Болито увидел, как тот ждёт, пока тот берёт чашку с подноса, оценивая момент, когда корабль, пошатываясь, пробирался сквозь хаос сломанных гребней. Оззард почти неохотно налил чашку флаг-лейтенанту. О чём он думал? Что занимало его мысли все эти месяцы и годы, проведённые в море? Человек, загубивший своё прошлое, но, как и Йовелл, образованный, умеющий читать классические произведения и обладающий почерком учёного. Казалось, он и будущего-то не желал.

Болито взял записи, принесённые Эвери, и сказал: «Ещё один день. Возможно, мы встретимся с курьером из Галифакса. У контр-адмирала Кина могут быть новости».

Эвери спросил: «Эти американские корабли, сэр, захотят ли они бросить нам вызов?»

«Что бы они ни задумали, Джордж, мне понадобятся все наши уловки. Так же, как мне понадобится, чтобы все мои офицеры были в лучшей форме, если придётся сражаться».

Эйвери взглянул на Йовелла и понизил голос: «Вы знаете о письме капитана, сэр?»

«Да. Теперь понимаю, и я ценю и уважаю ваши чувства и ваше нежелание обсуждать это». Он сделал паузу. «Однако Джеймс Тайак не только капитан моего флагмана, он и есть этот корабль, как бы он ни спорил с этим!»

«Да. Извините, сэр Ричард. Я думал...»

«Не извиняйся. Верность может быть разной».

Они посмотрели на дверь, когда часовой крикнул: «Старший лейтенант, сэр!»

Лейтенант Джон Добени вошел в каюту, его стройная фигура сгорбилась у входа, как у пьяного матроса.

«Капитан выражает почтение, сэр Ричард. Такитурн подал сигнал. Паруса видны на северо-запад».

Эвери тихо заметил: «Ей будет нелегко добраться до нас, сэр».

«Один из наших, как ты думаешь?»

Эйвери кивнула. «Рыцарственно. Должно быть, это она. Иначе она бы быстро развернулась и убежала по ветру».

Болито невольно улыбнулся своему решению. «Согласен. Моё почтение капитану, мистеру Добени. Подайте сигнал. Генерал. Передать всем нашим кораблям. Поднять флаг».

Он видел их, крошечные мазки цвета, когда флаги отрывались от реев, и которые повторялись на следующем судне, даже если оно едва было видно. Цепочка командования, общая ответственность. Добени ждал, отмечая всё, чтобы написать следующее письмо матери.

Болито взглянул на световой люк. Тьяк у своего корабля. Одинокий человек, возможно, теперь более, чем когда-либо.

«Я поднимусь в семь склянок, мистер Добени».

Но первый лейтенант уже ушел, сигнал уже был поднят.

Он коснулся медальона под рубашкой.

Будь рядом, дорогая Кейт. Не покидай меня.

Ближе к вечеру они встретились с 30-пушечным фрегатом «Chivalrous», поскольку «Indomitable» и его эскадрильи ускорили встречу, увеличив паруса. Это также гарантировало капитану Айзеку Ллойду возможность подняться на флагман и вернуться к своему командованию до наступления темноты или в случае, если ветер достаточно посвежеет, чтобы помешать использованию шлюпки.

Ллойду было всего двадцать восемь, но у него было лицо пожилого, опытного офицера, с тёмными, спокойными глазами и острыми чертами лица, которые придавали ему вид бдительного лиса. Он пользовался картой в каюте Болито, тыкая пальцем в различные точки, которые Йорк уже оценил.

«Их всего шестеро. Я едва мог поверить своим глазам, сэр Ричард. Вероятно, все фрегаты, включая пару крупных». Он снова ткнул в карту. «Я дал сигнал Уизлу, чтобы тот поспешил в Галифакс, но я был полностью уверен, что янки попытаются положить этому конец». Он коротко и лающе рассмеялся: вот уж точно лис, подумал Болито. «Как будто нас не существовало. Они продолжали идти на северо-восток, не теряя присутствия духа. Я решил напасть на арьергарда, поэтому поставил свои королевские рейды и брамсели и погнался за ними. Это изменило ситуацию. Обменялись несколькими сигналами, и затем арьергардный фрегат открыл огонь из своих преследователей. Должен признать, сэр Ричард, стрельба была чертовски меткой».

Болито чувствовал рядом с собой Тьяке, который прислушивался, возможно, обдумывая, как бы он отреагировал на месте Ллойда. Йовелл что-то усердно писал и не поднимал головы. Эйвери держал в руках какие-то записи Йорка, хотя и не читал, и его лицо было хмурым.

Ллойд сказал: «Стало слишком жарко, и я убавил паруса. Но этот проклятый янки успел сломать мачту и продырявить мой носовой борт. Я подумал, что ему, возможно, приказали отступить и вступить в бой с «Чивалрусом». Думаю, я бы принял это. Но я говорю себе: нет, он не собирается сражаться, во всяком случае, сейчас».

Болито спросил: «Почему?»

«Что ж, сэр Ричард, у него было достаточно времени, и он видел, что у меня нет другого корабля, который мог бы меня поддержать. Я знал, что он спустил бы шлюпки на воду, если бы хотел показать свою отвагу», — он ухмыльнулся. «У него, может, и было больше пушек, чем у моего корабля, но со всеми этими шлюпками на палубе мы могли бы скосить половину его людей осколками с первого же бортового залпа!»

Тьяке очнулся от молчаливых размышлений и резко спросил: «Лодки? Сколько?»

Ллойд пожал плечами и взглянул в запотевшие окна, словно желая убедиться, что его корабль все еще держится под прицелом «Неукротимого».

«Я бы сказал, вдвое больше обычного. Мой первый лейтенант настоял, чтобы следующий корабль в американском эскадрилье был оснащён таким же образом».

Эйвери спросил: «Переезжаете на новую базу?»

Тиаке прямо сказал: «Другой базы нет, разве что они захватят одну из наших». Ллойд собирался что-то сказать, но Тиаке поднял руку. «Я тут подумал. Вспомнил, пока вы только что говорили. Когда было решено, что работорговля не совсем респектабельна, неподобающа цивилизованным державам, Их Светлости сочли нужным послать фрегаты, чтобы искоренить её. Более быстрые, лучше вооружённые, обученные роты, и всё же…» Он повернулся и посмотрел прямо на Болито. «Им никогда не удавалось их поймать. Работорговцы использовали небольшие суда, жестокие, вонючие корпуса, где мужчины и женщины жили и умирали в собственных нечистотах, или их бросали на съедение акулам, если на них натыкался королевский корабль».

Болито молчал, чувствуя это, разделяя это. Тьяк вновь переживал время в Ларне. Работорговцы стали его бояться: дьявола с половиной лица.

Тиаке продолжал тем же бесстрастным тоном: «Вдоль всего этого проклятого побережья, где реки впадают в Атлантику, Конго, Нигер и Габон, работорговцы стояли у самого берега, куда не осмелился бы заглянуть ни один сколько-нибудь значительный военный корабль. Вот почему они так долго избегали плена и своих заслуженных поступков». Он взглянул на молодого капитана, который не отвел взгляда. «Кажется, вы столкнулись с чем-то, чего вам видеть не полагалось». Он подошел к карте и положил на нее руку. «На этот раз, кажется, наш мистер Йорк ошибся. Ошибся. Они не стали преследовать, капитан Ллойд, потому что не могли. Не осмелились». Он посмотрел на Болито. «Эти лодки, сэр. Так много. Не для того, чтобы забирать рабов, как это делали эти жестокие мерзавцы, а для того, чтобы высадить на берег армию вторжения».

Болито почувствовал шок и правду своих слов, словно ему в лицо выплеснули чашу ледяной воды.

«Они перевозят солдат, как и на озерах, только это более крупные суда, и в конце их ожидает нечто большее!»

Он подумал о капитане армии, пережившем первую атаку на Йорк, и о донесениях, просочившихся с информацией о второй атаке три месяца спустя. Возможно, озеро Эри уже досталось американцам? Если так, британская армия будет отрезана, даже от пути к отступлению. Молодой капитан описывал американцев в Йорке как хорошо обученных регулярных солдат.