«И расскажи мне о мисс Сент-Клер». Он увидел, как Кин вздрогнул, и немного кларета, который он собирался налить, пролилось на стол. Он мягко добавил: «Я не буду совать нос в чужие дела, Вэл. Я друг, помни и об этом».

Кин наполнил два кубка. «Я ею очень восхищаюсь. Я ей это говорил». Он снова повернулся к нему. «Возможно, я обманываю себя». Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, которую Болито видел с юности и до этого момента, и, казалось, испытал облегчение от того, что наконец-то открыто заговорил об этом.

Болито вспомнил отчаяние Адама, его муки, когда он прочитал письмо Кэтрин, сообщавшее ему об одинокой и ужасной смерти Зенории. Но он сказал: «Спасибо, что поделился этим со мной. Желаю тебе удачи, Вэл. Ты этого заслуживаешь». Он улыбнулся в ответ, тронутый явным облегчением Кина. «Я серьёзно. Ты не можешь всё время быть адмиралом!»

Кин вдруг сказал: «Мне сообщили, что контр-адмирал Херрик здесь. Переведён на «Неукротимую», когда вы встретились с конвоем». Он не пытался смягчить тон.

«Я знаю, что между вами не было любви, Вэл. Он не в восторге от этой миссии, уверяю тебя».

Кин коротко ответил: «Думаю, это подходящий человек для этой задачи. Он знает, что значит сидеть по обе стороны стола военного трибунала!»

«Это уже в прошлом, Вэл. Так должно быть».

Кин настаивал: «Но что он может сделать? Девяносто человек, британских моряков. Повесить их или высечь? Преступление совершено, наказание уже определено. Так было всегда».

Болито снова подошел к окну и увидел, как Эвери разговаривает с Джилией Сент-Клер.

Не оборачиваясь, он спросил: «Когда вы встретились со Жнецом, и до того, как она нанесла вам удар, вы верили, что Адам отдаст приказ открыть по ним огонь?» Он подождал несколько секунд. «Заложники или нет?»

«Я... не уверен».

Болито видел, как девушка запрокинула голову и рассмеялась, услышав слова Эвери. Втянутая в войну, а теперь и в нечто более личное. Она разговаривала с Адамом: она знала или догадывалась, насколько близка была смерть в тот день.

Он отошёл от окна, повернувшись спиной к свету. «Шхуна «Кристалл», на которой были «Сент-Клеры», когда их захватил Рипер, — кому она принадлежала?»

«Кажется, это был Бенджамин Мэсси. У тебя очень хорошая память на имена».

Болито опустил стакан, благодарный солнечному свету за спиной, скрывающему его лицо и мысли.

«С каждым днем становится все лучше и лучше, Вэл!»

Ричард Болито вышел на причал и подождал, пока Тьяке и его флаг-лейтенант последуют за ним. Эллдей наблюдал за ним поверх голов команды баржи, делясь с ним всем, хотя, возможно, и видел всё по-другому.

Болито сказал ему: «Я не уверен, сколько мы еще пробудем».

Эллдэй прищурился от яркого света. «Мы будем здесь, сэр Ричард».

Они молча дошли до дороги, и Болито заметил, что воздух стал прохладнее, несмотря на солнце. Был сентябрь: неужели год пролетел так быстро?

Он вспомнил письмо от Кэтрин, где она рассказывала о последних часах Роксби и подробно описывала похороны, словно бы присутствуя на них. Весьма грандиозное мероприятие, как и подобает рыцарю Ганноверского гвельфского ордена: Роксби пользовался большой любовью в своём окружении, его уважали все, кто работал на него, и боялись многие, кто встречался ему на пути в другой должности магистрата. Он был справедливым человеком, но сегодняшние события его бы не слишком терпеливы. Даже на барже Болито чувствовал напряжение: гребцы избегали его взгляда, Эвери смотрел на траверз стоящего на якоре «Жнеца», а Тайк был совершенно отстранён от всего происходящего, более замкнутым, чем когда-либо за последние месяцы.

Он приподнял шляпу, приветствуя отряд солдат, проезжавших мимо на идеально подогнанных лошадях, а их молодой прапорщик торжественно поднял саблю при виде адмиральской формы.

Все эти солдаты. Когда же их призовут в бой, или жребий уже брошен? Тьяк, как и Дэвид Сент-Клер, был прав насчёт американцев и их решимости захватить и удержать озёра. Они совершили ещё один налёт на Йорк и сожгли склады с припасами и военную технику, брошенную британской армией три месяца назад, когда она отступала к Кингстону. Необходимость отвоевать у американцев контроль над озером Эри была жизненно важна, чтобы защитить водные коммуникации и сохранить единственный путь снабжения армии, без которого они были бы вынуждены продолжать отступление и, возможно, даже сдаться.

Он увидел впереди ворота казармы и с удовольствием понял, что не запыхался.

Охрана вышла им навстречу, сверкая штыками, когда они вошли в главное здание. Капрал открыл им двери, и Болито увидел, как его взгляд на мгновение скользнул по изуродованному лицу Тьяке, а затем так же поспешно отвёлся. Он знал, что Тьяке заметил это, и подумал, не поэтому ли он так необычно отстранён. Он остро ощущал эти взгляды, жалость и отвращение: ему никогда не позволяли забыть, и Болито знал, что именно поэтому он по возможности избегал сходить на берег.

Ещё несколько дверей, щёлканье каблуков, и вот они вошли в просторную, спартанскую комнату со столом и двумя рядами стульев. Кин и Адам уже были там, как и томный де Курси. На одном конце стола сидел запылённый гражданский клерк, на другом – майор Королевской морской пехоты. Несмотря на строгую строгость, в комнате уже царила атмосфера официального двора.

Они пожали друг другу руки, словно незнакомцы, а не друзья. Болито почти не видел Адама после его возвращения с Антигуа, но написал ему, поздравляя с уничтожением «Приза» и нападавшего на него, потеряв при этом всего одного человека. Трудно было сказать, что Адам на самом деле думал об этом.

Другая дверь открылась, и контр-адмирал Томас Херрик направился прямо к столу и сел, его взгляд быстро скользнул по лицам присутствующих, его собственное бесстрастное лицо не выдавало напряжения, которому он подвергал себя, лично проводя расследование потери и возвращения фрегата Его Британского Величества «Рипер».

Болито знал, что Херрик прочитал все показания, включая показания Эйвери, полученные от тяжело раненого первого лейтенанта Рипера в Гамильтоне, и рассказ Адама об отвоевании у американцев, когда орудия Рипера были сброшены в море. Херрик также разговаривал с Дэвидом Сент-Клером, и, весьма вероятно, с его дочерью. Болито вспомнил момент в доме генерала, когда молодой капитан Королевского полка передал миниатюру девушки Кину. Эта последняя атака на Йорк обошлась без потерь, поскольку британская армия не вернулась в сгоревший форт, но она всё равно, должно быть, думала об этом: человек, которого она любила и который, как она верила, глубоко заботился о ней, лежит где-то там, среди своих погибших солдат. Американцы оставили Йорк всего через три дня; возможно, припасы и оружие, которые они надеялись найти, уже исчезли или были уничтожены во время первой атаки. По сравнению со многими другими сражениями это сражение не было одним из самых значительных, но по масштабам оно, безусловно, было одним из самых кровавых; и все последствия еще предстоит оценить.

Херрик поднял взгляд от своей папки с бумагами.

«Это официальное расследование потери и возвращения корабля Его Британского Величества «Жнец», сведения о котором мне поручено и приказано представить лордам Адмиралтейства для их руководства и окончательного одобрения».

Он подождал, пока служащий передаст ему еще один лист бумаги.

«Мы все прекрасно знаем о последствиях дурного примера и плохого руководства. Часто бывает слишком просто поступить мудро после событий, которые уже принесли столько зла и нанесли столько вреда». На мгновение его голубые глаза остановились на Болито. «За все эти годы войны, с тем или иным врагом, мы одержали множество побед. Однако мы так и не обрели свободы сомневаться в своих действиях или оспаривать отданные нам приказы». Он почти улыбнулся. «И, боюсь, никогда не обретём её, при нашей жизни».

Он снова опустил взгляд. «Нам не нужно напоминать об абсолютной необходимости порядка и дисциплины во все времена. Без них мы — развалюха, позор флота, в котором служим». Его плечо дрогнуло, и пустой рукав слегка качнулся; казалось, он этого не заметил. «Это урок, который любой капитан забывает на свой страх и риск».