Затем ещё несколько дней, прежде чем вернуться в Корнуолл, в серый дом. Ждать.

Она подумала о приёме тем вечером; насколько всё могло быть иначе. Это была очередная вечеринка в честь возвращения герцога Веллингтона в Англию. Она слышала о такой в Берлингтон-хаусе, на которую было приглашено около двух тысяч гостей, многие из которых были в гротескных костюмах и вели себя соответственно. Вина было выпито столько, что вряд ли многие из гостей помнили, был ли там Железный герцог.

Она устала и надеялась, что этого не видно. Теперь, как и в других подобных случаях, ей всегда казалось, что она выступает перед ними обоими, как бы ни интерпретировали это другие.

Входная дверь открылась и закрылась одним быстрым движением, так что она лишь на мгновение увидела темно-синий ковер и позолоченные стулья.

Бетюн схватил ее руки и поднес их к своим губам.

«Тысяча извинений, леди Сомервелл. Я вернулся из Парижа всего два дня назад, и когда пришла ваша записка, я не мог освободиться!» Он не отпускал её рук и смотрел на неё с теплотой и нежностью, которые, как она знала, были искренними.

Она улыбнулась. «Как тебе Париж?»

Он взглянул на стул и стряхнул с него платок.

«Толпой. Полно людей в форме». Он снова посмотрел на неё. «Иностранцы».

Она села и повернула лодыжку, чтобы найти паутину, но её уже не было. Она видела, как его взгляд следил за её движением, и поняла, почему он так привлекателен для женщин.

«Леди Бетюн сопровождала вас?»

Он отвёл взгляд. «Да. Она сейчас здесь, в Адмиралтействе».

Это объясняло наличие задней лестницы и секретности, если таковая вообще существовала.

Он сидел на стуле напротив неё, согнув и раздвинув колени, больше напоминая того неуклюжего мичмана, которым он когда-то был, чем флагмана. Это придавало ему больше человечности, делало его другом.

Он сказал: «Пока что мне не удалось добиться большого успеха, леди Сомервелл».

Она подняла руку. «Кэтрин».

Он улыбнулся. «Кэтрин. Эскадра сэра Ричарда ещё не собралась на Мальте, но когда она там окажется, можно ожидать новых новостей».

«А если ему позволят вернуться домой, то куда? Куда потом? Неужели они настолько неблагодарны, что забывают, чем уже обязаны ему? Я надеялась присоединиться к нему, хотя бы ненадолго, на Мальте». Она смотрела на него, пока он не опустил глаза. «Это было моё обещание ему».

«Я помню. Ситуация на Мальте сложная. Тем более, что есть проблемы с алжирцами», — попытался он разрядить обстановку. «Опять же. Сейчас непростое время, не в последнюю очередь для сэра Ричарда».

«Если бы я присоединился к нему, за свой счет, а не за счет казначейства, в отличие от многих, это могло бы оскорбить приличия… брак и религию… так ли это?»

«Возможно. Но я не отказался от этой идеи. Однако есть одна отличная новость. Фрегат «Валькирия» будет выведен из состава Галифаксской эскадры. Адама ждёт приказ вернуться в Англию. В Плимут».

Она покачала головой, не заметив, как его взгляд метнулся к её волосам и шее. «Я не понимаю».

В такие моменты капитанов будет больше, чем кораблей. Так обычно и бывает, когда пушки молчат. Как долго, кто знает? Но в Плимуте строится новый фрегат, и его строительство почти завершено. Я переговорил с Первым лордом и написал адмиралу порта.

Она всё ещё не могла осознать, что Кин здесь, теперь уже вице-адмирал. Её пригласили на свадьбу, назначенную на октябрь. Она услышала свой собственный голос, почти шёпот: «Новое командование, новое начало». Она поймала его на слове, увидев его лицо, когда он получил приказ.

Она сказала: «Спасибо тебе за это, Грэм. Мне следовало догадаться».

Он пожал плечами, неуверенный в себе, подумала она. «Ни Адам, ни Ричард не потерпят фаворитизма. Поэтому я решила, что должна что-то сделать».

«Это очень поможет им обоим». Она опустила глаза, когда он положил ей руку. «Я очень благодарна, Грэм».

Он очень нежно сжал её руку. «Если бы только, Кэтрин».

Она вытащила его и повернулась к нему. «Как есть, помнишь? А не как могло бы быть. И так уже достаточно хлопот». Она протянула ему сложенную записку. «Мой адрес в Челси, на случай, если ты его забыл. Если получишь какие-нибудь новости, хоть что-нибудь…» Она не продолжила.

Она стянула одну перчатку и протянула руку. «Так меньше пыли».

Он поцеловал её, задержав взгляд, а она молча смотрела на его склонённую голову. Что бы он подумал или сказал, если бы узнал, что она чувствует в этот момент? Разве он не понимал, что она живёт мечтами и воспоминаниями, возвращениями домой и мучительными прощаниями, всегда такими близкими?

Где-то в здании, в том другом, безопасном и респектабельном обществе, где мужчины, обладающие властью, могли нарушать правила, но при этом умудрялись защищать своих любовниц и держать их подальше от благочестивых жён, били часы. Но гнев не нарастал.

Бетюн вытащил ещё один платок. «Пожалуйста. Используй это. Мне очень жаль, что я тебя расстроил, Кэтрин».

Она покачала головой и почувствовала, как по ее коже скатилась слеза.

«Дело не в тебе. Разве ты не понимаешь? Я так сильно по нему скучаю… каждый день без него. Я умираю всё больше». Она отвернулась и потянулась к двери. Она смутно помнила фигуру в форме, чопорно кланяющуюся снаружи комнаты, и резкое, почти гневное: «Подожди меня внутри! Я скоро!»

Она не помнила, как добралась с ним до низа узкой лестницы, и всё же чувствовала неотложную необходимость, потребность, чтобы Бетюн вернулся туда, где какой-то безработный капитан ждал, чтобы вымолить корабль. Как когда-то Ричард.

И где его жена будет ждать новостей об этой женщине.

Бетюн держал дверцу кареты. «Итак, сегодня вечером, дорогая Кэтрин. Не бойся, у тебя много друзей».

Она смотрела мимо него на суетливые экипажи и извозчиков, на туристов и красные мундиры солдат, не находящихся на службе.

«Здесь, возможно». Она взглянула на арочный вход Адмиралтейства и внушительный фасад с колоннами. «В других местах, думаю, нет».

Она забралась в экипаж и откинулась на нагретую солнцем кожу. Она не оглянулась, но каким-то образом поняла, что Бетюн всё ещё смотрит ей вслед.

Хэмптон-хаус на набережной Темзы был выбран местом проведения этого последнего из многочисленных приёмов в честь герцога Веллингтона и, косвенно, его победоносной армии. Хотя это была лондонская резиденция лорда Каслри, министра иностранных дел, он, вероятно, видел её реже всех остальных. Из всех государственных деятелей и руководителей правительств, участвовавших в переговорах с союзными державами, он, вероятно, был наиболее активен. Шомонские договоры, а затем, два месяца спустя, и Первый Парижский мир, который Каслри заключил с Меттернихом практически без посторонней помощи, казались не меньшей победой, чем победа Веллингтона.

Кэтрин, выходя из кареты, опиралась рукой на рукав лакея. Воздух был неподвижным и тяжёлым, тёмные, угрюмые облака лишь изредка прорезались проблесками ранних звёзд. В воздухе всё ещё стоял гром, словно нечто физическое. Возможно, как она и думала в Адмиралтействе, ей не следовало приходить. Она вздохнула и медленно пошла по тёмной полоске ковра. Если бы пошёл ливень, ковёр принял бы на себя основной удар.

Дом был просторным, но казался безликим, незапоминающимся, как и многие другие в подобных случаях. Все окна сверкали, все люстры горели, звучала музыка, и даже отсюда доносился шквал голосов.

А теперь сад, полный свечей и цветных фонарей, люди, стоящие группами, наслаждаясь лёгким ветерком с реки. Лица оборачивались, чтобы посмотреть на неё, вероятно, гадая, с кем она будет. Она подняла подбородок. По крайней мере, Силлитоу было всё равно. Люди его боялись. Нуждались в нём.

Будь Ричард здесь, он бы воспринял это иначе, как не меньшую часть долга, чем салют. Он бы заставил её улыбнуться абсурдности и важности внешнего вида. Как код или тайный сигнал.

«Леди Сомервелл?»

Это был хорошо одетый молодой человек, не слуга и не гость.