Annotation
Кент Александер
Кент Александер
Меч Чести (Болито – 25)
Аннотация
В марте 1814 года адмирал сэр Ричард Болито возвращается в Англию после нескольких месяцев напряжённого патрулирования у побережья Северной Америки. Ожесточённая и безрезультатная война с Соединёнными Штатами ещё не закончилась, но известие о поражении Наполеона и его отречении потрясло флот и страну, обескровленную годами европейского конфликта. Победа была несбыточной мечтой, и теперь для Болито видение будущего и личного мира кажутся достижимыми. Однако он остаётся адмиралом Англии, и недоброжелательное Адмиралтейство отправляет его на Мальту. Возможно, это назначение – комплимент, а может быть, злонамеренный план, чтобы удержать его от любимой женщины и желанной свободы? Он не может знать, но голос долга говорит настойчивее, чем голос сердца, и в этом знакомом море, где и слава, и трагедия коснулись его жизни, Болито предстоит столкнуться с будущим, возрождением ненавистного тирана и исполнением предназначения.
1. Решения
Вице-адмирал сэр Грэм Бетюн отложил перо и подождал, пока пожилой адмиралтейский клерк соберёт подписанные им письма и депеши. Когда за ним закрылись высокие двустворчатые двери, Бетюн встал и взглянул на ближайшие окна. Яркое солнце; он даже чувствовал тепло, разливающееся по всей комнате, а небо было таким чистым, что почти не имело цвета.
Он услышал бой часов и задумался, как проходит совещание в коридоре. Старшие офицеры, лорды Адмиралтейства и гражданские советники, созванные сюда для обсуждения состояния верфей и потребностей медицинских служб. В Адмиралтействе был обычный день.
Он беспокойно подошел к окну, распахнул его, и навстречу ему донеслись звуки Лондона: грохот экипажей и звон сбруи, крик уличного торговца, рискующего навлечь на себя гнев носильщиков Адмиралтейства, продавая свои товары проходящей толпе.
Бетюн увидел своё отражение в окне и улыбнулся. Когда-то он думал, что никогда не получит такую должность; теперь же он едва ли мог представить себе что-то другое. После кораблей и моря это казалось чем-то чуждым. Он коснулся жилета. Грэм Бетюн, вице-адмирал Синего флота, один из самых молодых флаг-офицеров в списке ВМС. Как и форма, эта должность сидела на нём идеально.
Он перегнулся через подоконник и наблюдал за людской процессией. Многие вагоны были открыты солнцу, открывая вид на женщин в ярких шляпках и нарядных платьях. Стоял апрель 1814 года, но война всё ещё была жестоким фактом.
Как и большинство действующих офицеров, Бетюн привык к преувеличенным заверениям и обещаниям окончательной победы.
Ежедневно приходили сообщения о том, что армии Веллингтона прорываются через один французский опорный пункт за другим; непобедимый Наполеон, как утверждалось, находится в бегах, покинутый всеми, кроме своих верных маршалов и Старой гвардии.
Во что на самом деле верят все эти люди там, внизу, подумал он. Неужели после стольких лет войны с привычным врагом перспектива мира всё ещё лишь мечта? Он вернулся в комнату и уставился на картину на стене: фрегат в действии, паруса изрешечены ядрами, бортовой залп изрыгает огонь по врагу. Это было последнее командование Бетюна. Он противостоял двум большим испанским фрегатам – неравные шансы даже для такого рьяного капитана, как он. После ожесточённого боя он высадил одного испанца на берег и взял в плен другого. Флагманское звание последовало почти сразу же.
Он посмотрел на богато украшенные часы с жеманными херувимами и подумал об одном человеке, которым он восхищался, а может быть, и завидовал больше, чем кем-либо другим.
Сэр Ричард Болито вернулся в Англию, сразу после той войны с Соединёнными Штатами; Бетюн видел письмо, которое Первый лорд Адмиралтейства отправил ему в Корнуолл с призывом вернуться в Лондон. Болито был его капитаном много лет назад на военном шлюпе «Спарроу». Другая война, но даже тогда они сражались с американцами, новой нацией, рождённой революцией.
Причины отзыва не были названы. Разве сэр Ричард Болито не заслужил отдых после всего, что он совершил? Он также подумал о прекрасной Кэтрин Сомервелл, которая приходила в этот самый кабинет, чтобы увидеть его. Он часто думал о них, о них вместе.
И когда невозможное свершится, и снова наступит мир, постоянный или нет, что станет с Болито и со всеми людьми, которых он знал на пути от мичмана до Адмиралтейства? Что будет со мной? Это была единственная жизнь, которую он знал. Это был его мир.
Улицы и морские порты были полны изуродованных и оборванных остатков войны, отвергнутых жизнью, которая их практически уничтожила. Бетюн иногда удивлялся, как он всё ещё может быть чувствительным к таким вещам. Возможно, он унаследовал и эту черту от молодого капитана «Спэрроу».
Он услышал голоса в соседней комнате, где его клерк отгонял незваных гостей. Он снова взглянул на часы. Слишком рано для бокала.
Бетюн не пил много и не переедал; он видел, как многие его современники деградировали из-за того, что не обращали внимания на подобные вещи. Он занимался спортом, когда мог – роскошь после тесноты корабля – и наслаждался обществом женщин так же, как они наслаждались его обществом. Но он был сдержан, или старался быть сдержанным, и убеждал себя, что это ради жены и двух маленьких детей.
В дверях стоял его слуга.
Бетюн вздохнул: «В чём дело, Толан?»
«Капитан МакКлеод здесь, чтобы увидеть вас, сэр».
Бетюн отвёл взгляд. «Попроси его войти».
Что заставило его так нервничать? Чувство вины? Возможно, он подумал о любовнице Болито, которая столкнулась со скандалом и одержала победу?
В комнату вошёл высокий капитан. Его лицо было бесстрастным и меланхоличным; Бетюн не мог представить его в море, сражающимся со штормом или противником.
«Еще депеши?»
Капитан покачал головой. Даже это показалось ему печальным. «Из Портсмута, сэр. По телеграфу, только что получил». Он взглянул на потолок, словно пытаясь разглядеть сквозь него устройство, которое могло бы связать здание Адмиралтейства с южным побережьем быстрее любого курьера, быстрее любой лошади, если погода будет идеальной, как сегодня.
Бетюн открыл его и замер. Лист был круглым, почерком школьника, но потом ему показалось, что каждое слово было написано огнём. Или кровью.
Он прошёл мимо слуги и клерка за столом, и его шаги казались необычайно громкими в пустынном коридоре. За ним наблюдали великолепные картины, морские сражения: мужество и героизм, но без человеческих страданий, которые так редко изображались.
Лейтенант вскочил на ноги. «Прошу прощения, сэр, но совещание ещё продолжается!»
Бетюн даже не заметил его. Он распахнул дверь и наблюдал за смешанными выражениями удивления, раздражения и, возможно, тревоги.
Первый лорд нахмурился: «Это так срочно, Грэм?»
Бетюну хотелось облизнуться, рассмеяться, заплакать. Ничего подобного он раньше не испытывал.
«От адмирала, командующего Портсмутом, милорд. Только что получена депеша».
Адмирал спокойно ответил: «Не торопитесь».
Бетюн попытался снова. Это был великий момент, и он был его частью, и всё же он чувствовал лишь печаль. «Армия маршала Сульта была разгромлена герцогом Веллингтоном при Тулузе. Полностью. Наполеон отрёкся от престола, сдавшись союзникам четыре дня назад».
Адмирал очень медленно встал и оглядел стол. «Победа, джентльмены». Эти слова словно повисли в воздухе. «Если бы только храбрый Нельсон мог это предвидеть».
Затем он повернулся к Бетюну. «Я немедленно увижусь с принцем-регентом. Займись этим вместо меня». Он понизил голос, чтобы не слышать остальных. «Для тебя это может означать Париж, Грэм. Я буду чувствовать себя там спокойнее».
