Он тихо сказал: «Когда мы в следующий раз встретимся с Альфристоном, я думаю, нам следует поговорить с командиром Боррадейлом».

Дейтон расправил плечи. «Если ты считаешь это полезным. Опыт жизни на побережье или что-то в этом роде?»

«Мы должны захватить и удержать преимущество, сэр, каким бы малым оно ни было». Он видел, как Дейтон задумался. «Как я уже говорил, сэр, враг слишком похож на нас. Он будет сражаться всеми силами. Как и мы, если бы французы поднялись по Темзе и атаковали Лондон».

Дейтон внимательно посмотрел на него, ожидая чего-то большего. Но он лишь сказал: «Дайте сигнал эскадре приближаться к «Валькирии». Я передам каждому капитану последние указания. После этого…» Он не стал продолжать. Вместо этого он сменил тактику. «Я знаю, что контр-адмирал Кин очень доверял вам. Несомненно, у него были на то свои причины. Я ожидаю от вас такого же доверия и компетентности. Понятно?»

«Понятно, сэр».

«Может быть, вы выпьете со мной по стаканчику, капитан?»

Адам снова сел. Этот новый Дейтон, эта осторожность, эта настороженность, было нелегко принять.

«Благодарю вас, сэр».

Но Дейтон, в отличие от Кина, никогда не допустит пролома в стене формальности. В тот день, когда Дейтон назовёт меня по имени, я пожму ему руку.

Незнакомый слуга бесшумно вошел и приготовил несколько кубков.

Дейтон резко ответил: «Конечно. Капитан, вы ведь не женаты?»

«Нет, сэр», — вечное напоминание, колкость.

«Не всё так гладко, знаешь ли». Дейтон взял стакан и поднёс его к отражённому свету. Он снова повернулся к столу и открыл ящик. «Когда нужно было изучить и решить столько деталей, я забыл об этом. В сумке для вас было письмо». Он выдавил улыбку. «От леди, клянусь».

Адам взял его и взглянул на печать и письменные инструкции. Должно быть, его передавали с корабля на корабль, прежде чем он попал на курьерскую шхуну.

Адам видел её без усилий, тёмные глаза и высокие скулы, и уверенность, которую она давала другим. Мне.

Он сказал: «Кэтрин, леди Сомервелл, сэр». Он наблюдал за ним, ожидая какого-то удивления или намёка на то, что он знает её настолько хорошо, что получил от неё письмо.

«Мне сказали, что она — волшебница, — он поднял рыжую бровь. — Возможно, она принесёт нам удачу в этом великом деле».

Адам вышел из каюты, ощущая привкус вина на языке. Он не отличал один сорт от другого, но не думал, что Кин или его элегантный флаг-лейтенант оценят его по достоинству.

Джон Уитмарш был в своей каюте и собирался уйти, когда он вошел. Он полировал свою капитанскую саблю, короткую,

изогнутый боевой клинок, который Адам выбирал с такой тщательностью после того, как его другой клинок был потерян в Анемоне.

«Нет, останься. Ты меня не потревожишь». Он сел под окном в крыше и вскрыл письмо.

Мой дорогой Адам… Это было написано в мае, три месяца назад, целая вечность назад. Насколько хуже было бы для неё.

Он даже мог представить, как она пишет это, возможно, в библиотеке, окна которой выходили на сад, который она создала. Столько воспоминаний, бесчисленные образы, и последний из них – тот, который он нес, словно епитимью: Кэтрин на пляже с изломанным телом Зенории на руках.

Стоявший у переборки мальчик Джон Уитмарш наблюдал за лицом своего капитана, в то время как его ткань беспрестанно двигалась вверх и вниз по острому клинку.

Так что помни, дорогой Адам, что ты не один. На прошлой неделе я снова был в Зенноре, лучшего места для отдыха не найти. Говорю тебе, Адам, теперь она обрела покой. Я это чувствую. Меньше всего она хотела бы, чтобы ты погрузился в горе. У тебя есть своя жизнь, и ты можешь многое предложить и открыть. Не трать её по какой бы то ни было причине. Ты снова найдёшь свою любовь. Как и я.

Рука мальчика замерла на вешалке, когда Адам открыл шкаф и достал небольшую книгу в бархатном переплете.

Он очень осторожно открыл её и посмотрел на спрессованные остатки дикой розы, которую сорвал для Зенории. Книгу, которую Кин небрежно подарил ему, не понимая её смысла. Он прижал её к щеке на несколько секунд, вспоминая, и в то же время ясно помня о женщине, которая ему написала, что она достаточно заботилась о нём, чтобы протянуть ему руку и дать это утешение.

Мальчик осторожно спросил: «Это плохо, цур?»

Адам посмотрел на него. «Нет, неплохо, юный Джон». Он сложил письмо и снова услышал её голос. Теперь она обрела покой.

Екатерина понимала лучше, чем кто-либо другой, что ни любовь, ни мир никогда не были бы ему доступны; что без нее было бы только горе, разрывающее его на части.

Он тихо сказал: «С чьей-то помощью я достиг взаимопонимания».

Кэтрин вернулась в Зеннор ради него, в церковь, где он стоял с ней и с Болито, когда Кин взял Зенорию в жёны. Возможно, она узнала, что русалочка вернулась в море. И обрела покой. Для нас обоих.

Мальчик смотрел, как он выходит из хижины. Он ничего не понял, но это не имело значения. Он был частью этого.

8. Одна рука за короля

Коммодор Генри Дейтон беспокойно бродил по своей огромной каюте, протягивая руки, чтобы потрогать предметы мебели и оборудования, явно не видя их.

Адам ждал под световым люком каюты, радуясь, что кто-то его закрыл. Дейтон был почти вне себя, не в силах сдержать недоверие даже перед Адамом и лейтенантом Дайером, невольным зрителем, висящим рядом. Иначе любой, кто работал на палубе, услышал бы его.

Дейтон резко обернулся, тыкая рукой в воздух, чтобы подчеркнуть каждое слово. «И вы хотите сказать, капитан, что только из-за какой-то обрывочной информации, которую капитан Альфристона…» Он щёлкнул пальцами, и Дайер услужливо подсказал: «Боррадейл, сэр!»

Дейтон проигнорировал его. «Ты говоришь мне, что я должен связаться с кораблями контр-адмирала Кокрейна и транспортами и предложить ему отложить атаку! Чёрт возьми, мужик, ты понимаешь, о чём меня просишь?»

Адам чувствовал, как его нетерпение сменяется гневом, но понимал, что любая вспышка гнева сейчас будет как спичка в пороховом погребе. Он сказал: «Алфристон остановил португальского торговца, сэр. Известен коммандеру Боррадейлю. В обмен на информацию торговец…»

Дейтон крикнул: «Ты имеешь в виду контрабандиста!»

«Контрабандист, сэр. Тот, кто в прошлом оказался очень полезным».

Он подождал, пока Дейтон снова всматривался в карту. Там находится американский коммодор по имени Барни. У него в заливе флотилия небольших судов. Похоже, он укрылся в устье Патаксента, возможно, из-за информации о нас, а может быть, просто из предосторожности. — Его голос стал твёрже. — Туда, где наши корабли и четыре тысячи солдат должны быть переправлены и высажены послезавтра.

— рявкнул Дейтон. — Адмирал, должно быть, прекрасно это знает!

Адам взглянул на Дайера и пожалел, что не находится где-то в другом месте. Когда «Валькирия» снова отправится в бой, Дайер вспомнит сегодняшний день и людей, которым он служил.

«А вот эта батарея». Он не двинулся с места и не указал на карте то, что ему сказал Боррадейл. Дейтон уже оспорил и это. «Старая или новая, мы не знаем, но американцы работали над этим последние недели. Это непростая задача, но с батареей, установленной и готовой к бою, возможно, с заряженными ядрами…»

Дейтон тяжело опустился на пол, словно палуба у него под ногами провалилась.

«Я знаю, что такое интенсивный огонь, капитан, и я также знаю, что медленно движущаяся группа судов, входящая в узкий проход, не сможет противостоять береговой батарее».

Адам сказал Дайеру: «Подожди меня в моей каюте».

Лейтенант ушёл, не сказав ни слова. Только тогда Дейтон понял, что он ушёл.

«Вы не оставляете мне места в море, капитан. Ответственность лежит на мне».

Адам подумал о Дайере в его каюте. Догадывался ли он, что его послали туда, чтобы помешать ему рассказать, как новый коммодор, казалось, попал в ловушку своего собственного жизненно важного, но губительного авторитета?

Весь флот будет ожидать результатов». Дейтон снова пришел в движение, сцепив руки под фалдами сюртука и опустив голову под тяжестью принятых решений.