Он сказал: «Я думал, у вас есть уголок, где я мог бы передохнуть, прежде чем двинуться дальше».

Двигаемся дальше. Домой, в Лондон. У Оззарда не было дома.

«Конечно, ты можешь остаться, старый ублюдок!»

Унис наблюдала за этим с порога, видя всё то, чего её любимый Джон не замечал или не хотел видеть. Порванные туфли, потёртое пальто с оторванной пуговицей, выцветшие волосы, стянутые сзади обрывком истёртой ленты. Но этот человек был частью мира, которым она могла поделиться лишь на расстоянии, частью жизни, которая отняла одного мужа и подарила ей другого, этим крупным, неуклюжим мужчиной, который так радовался возвращению одного из своих призраков. Он часто говорил об Оззарде, личном слуге сэра Ричарда. Как и Фергюсон, к которому теперь присоединился Йовелл, он был частью этой маленькой компании.

Она мягко сказала: «У меня на огне тушится мясо. Может, ты ещё не ел».

Оззард посмотрел на неё почти враждебно. «Я пришёл не потому, что мне что-то нужно!»

Олдэй тихо сказал: «Спокойно, Том. Ты здесь среди друзей», — и нахмурился, услышав голоса, доносившиеся со двора. Прибывали первые дорожные рабочие.

Юнис осознавала две вещи: что Оззард относится к женщинам с подозрением, даже с недоверием, и что удовольствие её Джона сменяется страданием.

Она сказала: «Проходите в гостиную. Здесь слишком шумно для приветствия старых друзей».

Оззард молча сидел за столом, оглядывая комнату, пока его взгляд не остановился на модели Гипериона, стоявшей на почетном месте.

Эллдей хотел поговорить с ним, хотя бы для того, чтобы успокоить его, но боялся сломать что-то столь ненадежное, столь хрупкое.

Юнис что-то творила на кухне, но ее мысли были совсем в другом месте.

Она бросила через плечо: «Конечно, поскольку ты привык к сэру Ричарду и другим морским джентльменам, ты знаешь все о винах и тому подобном».

Оззард с подозрением сказал: «Да, больше, чем некоторые».

«Я тут подумал. С улучшением торговли на этой дороге вы могли бы нам помочь. Мне. Над магазином есть комната. Мы будем рады вас видеть, пока вы не захотите уехать».

Она почувствовала удовольствие Олдэя и небрежно добавила: «Хотя за деньги я не могу ручаться».

Она подумала, что должна что-то сказать. Что угодно. Она заметила порванные наручники и сломанные, грязные ногти. Но он был одним из тех, кто был с её Джоном и сэром Ричардом в сражениях, которые она даже не смела себе представить.

Она подошла с миской и сказала: «Тушеная дичь. Впитай это и подумай о том, что я сказала».

Оззард склонил голову и слепо поднял ложку. И тут он сломался.

«Мне больше некуда», — только и сказал он.

Гораздо позже, когда они остались вдвоем, и в гостинице было тихо до наступления нового дня, Олдэй обнял ее и прошептал: «Откуда ты знаешь, любимая Унис?»

Она прижала его лохматую голову к своей груди. «Потому что я знаю тебя, Джон Олдэй. И это не ошибка!»

Она чувствовала вкус рома в его поцелуе и была довольна.

18. Из одной компании

«Тяните, ребята! Тяните!»

Оба кабестана «Unrivalled» были полностью укомплектованы, и все матросы, имеющиеся в наличии, налегали на брусья, так что трос едва двигался. Адам Болито стоял у палубного ограждения, сцепив руки под фалдами фрака, наблюдая за странным светом и низкими, скользящими облаками. Стены гавани, как и прибрежные здания, словно светились тусклым жёлтым светом, и, хотя было утро, это было больше похоже на закат.

Ветер слегка усилился, обжигая лицо, и он ощутил привкус песка на зубах, словно они уже стояли на каком-то пустынном берегу. Он услышал нетерпеливый крик мичмана Сэнделла: «Заводи! Давай, наваливай на перекладины!»

И тут же Гэлбрейт резко бросил: «Беги! Наконец-то трос движется!» В его голосе слышалось нетерпение и разочарование, возможно, из-за времени, потерянного здесь, на Мальте, с тех пор, как адмирал лорд Родс поднял свой флаг, за которым последовал внезапный приказ отправлять корабли.

Лязг. Железная защелка кабестана встала на место.

Лязг, а затем следующий.

Кто-то сказал: «Трос флагмана укорачивается, сэр!»

Гэлбрейт возразил: «У них шестьсот свободных рук, с которыми можно играть!»

Адам посмотрел вперёд, где Мэсси смотрел сквозь клювовидную голову на натянутый трос. Вся грузоподъёмность «Непревзойдённого» и давление ветра противостояли мышцам и поту.

Дзынь. Дзынь. Словно по сигналу, он услышал скрипку скрипки, а затем дрожащий голос шантимена. Так много раз. Покидая гавань. Для моряка будущее всегда было неизвестно, как и следующий горизонт.

Когда я впервые вышел в море еще мальчишкой…

Бросайте, хулиганы, бросайте!

Все, что у меня было, — это новый прекрасный нож!

Бросайте, хулиганы, бросайте!

Адам слегка расслабился. Снова в море. Но на этот раз под флагом. Флотские фартуки, как он слышал от других капитанов фрегатов.

И я плавал пятьдесят три года

Поднимайте, ребята, поднимайте!

Теперь он приближался быстрее, кабестаны вращались, как человеческие колеса.

К берегам золота и слоновой кости!

Мичман Сэнделл поспешил мимо, указывая на что-то новому члену, мичману Дейтону.

Он слышал, как Джаго заметил: «Посмотри на него, а? Выпятил грудь, как адмирал на половинном жалованье!»

Ещё одно воспоминание. То, что Олдэй часто говорил, описывая какого-нибудь выскочку.

Он вспомнил о поспешном совещании адмирала Родса на борту флагмана. Он получил известие об очередном необоснованном нападении на ни в чём не повинных рыбаков. Батарея открыла огонь по судам, а затем, словно из ниоткуда, появились чебеки и захватили или перебили несчастные команды. Одна из вооружённых шхун эскадры находилась неподалёку и попыталась оказать помощь, но её самой пришлось отступить. Судя по всему, это было очень опасно.

Родс был вне себя от гнева. Нужно было подать пример, пока погода снова не изменилась. Он не собирался больше медлить; все имеющиеся корабли должны быть готовы к отплытию.

Эскадра была усилена бомбардировщиком «Атлас». Он вышел в море на рассвете в сопровождении «Матчлесса».

Адам по опыту знал, что бомбардировщики и в лучшие времена были трудными в управлении, неуклюжими и неуклюжими парусниками. Использовать всего одно такое судно, не дожидаясь обещанного подкрепления, означало бы нарваться на неприятности, независимо от того, насколько опытной была её рота.

На совещании капитанов на борту «Фробишера» он сказал то же самое. Родс тут же набросился на него, словно только и ждал удобного случая.

«Конечно, капитан Болито. Чуть не забыл! Капитан фрегата с вашим стилем и послужным списком осудил бы более сдержанный подход».

Только капитан Бувери с «Матчлесса» рассмеялся. Остальные ждали молча.

Родс продолжил: «Никаких смелых вылазок или рукопашных схваток с недисциплинированными ренегатами, так что вы считаете это бесполезным начинанием!»

«Я возмущен этим, милорд». Слова повисли в воздухе, пока Родс старательно изучал одну из своих карт. «Чтобы сломить власть дея над алжирскими пиратами, как он предпочитает их называть, когда это ему выгодно, потребуется флот».

Родс пожал плечами. «Знание — это не обязательно мудрость, капитан Болито. Надеюсь, вы это запомните». Он многозначительно посмотрел на остальных. «Все вы».

Пронзительный голос трущобного жителя снова ворвался в его мысли.

И вот настал конец счастливой жизни!

Мэсси крикнул с бака: «Якорь в дрейфе, сэр!»