Он снова взглянул на вымпел на мачте. Сколько раз? Держится ровно. Если ветер снова пойдёт в другую сторону, они не пройдут следующий остров с его мысом, торчащим, как гигантский рог. Если, если, если.

Он услышал, как с шумом хлопнула большая носовая часть судна, и почувствовал, что палуба слегка накренилась.

Джаго пробормотал: «Прекрати, приятель!» Адам не осознавал, что тот находится рядом с ним.

«И четверть шестого!»

Адам очень медленно выдохнул. Здесь чуть глубже. Он видел, как свинец ударился о воду, но его разум отбросил это, словно боясь того, что это могло открыть.

«Палуба там! Лодки впереди!» Со своего высокого насеста Салливан, скорее всего, мог видеть выступающий вперед мыс, если не дальше, и следующий участок канала.

Бозанкет рявкнул: «Расположите своих людей на позициях, капрал!»

Его лучшие стрелки, хотя его избранные стрелки были с десантным отрядом.

Адам сказал: «Сюда, мальчик!» Он развернул Нейпира, словно марионетку, и указал ему на нос. Затем он положил телескоп ему на плечо. «Дыши спокойно». Неужели мальчик его боится? Когда корабль находится под реальной угрозой крушения, а возможно, и захвата алжирцами, это невозможно. Он выпрямил плечо и тихо сказал: «Это им покажет, а?»

Он увидел, как ведущий катер резко сосредоточился, всё поднималось и опускалось в быстром, отчаянном гребке. Другой катер был совсем рядом, а третий, казалось, остановился, его весла пришли в смятение. Какой-то человек свесился с планширя, другие пытались оттащить его от ткацких станков. По ним открыли огонь, звуки которого заглушил шум на борту «Непревзойдённого». Один офицер, второй лейтенант «Алкиона», был матросом, перевязывающим руку.

Даже на таком расстоянии Адам увидел недоверие Колпойса, когда тот обернулся и увидел, что «Непревзойденный» заполняет канал.

И тут он увидел чебеку. Должно быть, она использовала свои весла, чтобы прорваться мимо обломков и догнать три катера. Огромные треугольные паруса наполнялись, опрокидывая чебеку, а её весла поднимались и замирали в идеальном унисон. Неудивительно, что безоружные торговцы панически боялись берберийских пиратов.

Адам стиснул зубы и почувствовал, как мальчик напрягся, когда до него донеслась песнь лотового, напомнившая им об их собственной опасности.

«Клянусь числом семь!»

Он резко сказал: «К оружию, мистер Мэсси! Сначала погонные, потом сокрушительные!»

Он увидел, как Мэсси поднял взгляд. Всего на долю секунды, но это сказало всё. Если «Unrivalled» потеряет хоть один рангоут, не говоря уже о мачте, они больше никогда не увидят открытой воды.

Адам протёр глаза и снова положил руку на плечо мальчика. Это было безумие, но оно напомнило ему тот миг, когда она подняла руку, чтобы ударить его, и он схватил её за запястье с такой силой, что она, должно быть, шокирована.

Он сказал: «Еще бы!» — и поморщился, когда из полубака вылетело погонное орудие, отдача которого дернула доски даже здесь, у его ног.

Он попробовал ещё раз, а затем сказал: «Вон там, мальчик. Посмотри. Скажи мне».

Он сунул в руки длинную сигнальную трубу и напрягся, когда с носа раздался ещё один выстрел. Краем глаза он увидел, как один из катеров, проходящий по траверзу, внезапно потемнел в тени «Непревзойдённого». Люди встали, чтобы кричать и ликовать, хотя несколько мгновений назад им грозила смерть.

Теперь послышалось еще больше выстрелов, тяжелых мушкетов и более резкий ответный треск оружия морских пехотинцев.

Он почувствовал, как что-то глухо ударилось о набитые гамаки, услышал скрежет металла, когда пуля рикошетила от одного из девятифунтовых орудий на квартердеке. Матросы присели на корточки, выглядывая в открытые иллюминаторы, ожидая первого появления чебека, ожидая приказа, которому их учили, который вдалбливали им день за днём.

Но Адам не сдвинулся ни на дюйм. Он не мог. Он должен был знать.

Затем Нейпир произнёс удивительно ровным голосом: «Это они, сэр! На мысе! Их четверо!» Казалось, смысл сказанного дошёл до него, и он обернулся, забыв о подзорной трубе. «Мистер Гэлбрейт в безопасности, сэр!»

Затем раздался пронзительный свисток Мэсси, и первая большая карронада, скользя, качнулась внутрь. С грохотом её удара можно было сравнить лишь грохот её огромного ядра, врезавшегося в корму чебеки. Обломки, рангоут, весла и обломки тел людей разлетелись во все стороны, но чебека продолжала двигаться вперёд.

Мэсси прикинул расстояние, приложив свисток к губам. После одного выстрела из «сокрушителя» многие солдаты теряли слух и не могли расслышать приказ.

Вторая карронада изрыгнула огонь, и ядро, должно быть, разорвалось глубоко внутри тонкого корпуса.

Адам крикнул: «Как понесёшь!» Он схватил мальчика за плечо. «Я хочу, чтобы они знали, чтобы почувствовали, каково это!»

Вдали раздались новые выстрелы, словно раскаты грома в горах: «Халцион» преследовал третий чебек, а его капитан, возможно, решил, что его спутник потерпел крушение.

«Клянусь…» Остальное потонуло в грохоте выстрелов, когда Мэсси направился к корме, останавливаясь лишь для того, чтобы посмотреть, как каждое восемнадцатифунтовое орудие бросается на борт и обрушивает смертоносный заряд на поражённый чебек. Несколько человек всё ещё размахивали оружием и стреляли через заваленную водой. Даже когда последний заряд врезался в переворачивающийся корпус, Адаму показалось, что он всё ещё слышит их безумную ярость.

«Клянусь пятнадцатью!»

Адам увидел, как свинец снова нырнул, и представил себе, как морское дно внезапно уходит в пучину тьмы.

«Мы немедленно ляжем в дрейф, мистер Кристи». Он повысил голос; даже это стоило усилий. «Мистер Винтер, будьте готовы поднять шлюпки. Сообщите врачу. Он должен быть на палубе, когда они поднимутся на борт».

Он смотрел на мыс, теперь затянутый клубами дыма.

«Я возьмусь за дело, сэр», — сказал Джаго. «Позовите мистера Гэлбрейта».

Адам сказал: «Я буду очень признателен». Он отвёл взгляд, когда мимо него спешили люди. «И спасибо».

Джаго замешкался у трапа и оглянулся через плечо. Капитан стоял совершенно неподвижно, пока раздавались приказы, и, с растрепанными парусами, его корабль медленно разворачивался по ветру.

Он сдержал слово. Джаго слышал, как к кораблю приближаются лодки, их команды были измотаны, но всё ещё были способны ликовать.

Он услышал, как капитан тихо сказал своему помощнику: «Я бы не стал делать такой выбор, мистер Вудторп».

Джаго покачал головой. Не тебе это решать, да?

И, словно для того, чтобы поставить на этом точку, лотовый, забытый в фор-цепях, крикнул: «Нет дна, сэр!»

Они были насквозь.

16. В надежных руках

ПИСЬМО лежало на столе в каюте, прижатое ножом, которым Адам его вскрыл; его клапан слегка колыхался от лёгкого ветерка из кормовых окон, а сломанная печать блестела на солнце, словно капли крови. Он попытался рассуждать рационально, как он научился делать с большинством вещей.

В то утро «Непревзойдённый» бросил якорь, а «Хальцион» вошёл в гавань прямо за кормой. Момент триумфа, долгое волнение после короткой, жестокой встречи с чебеками и чистое удовольствие от встречи с грязным, но ухмыляющимся Гэлбрейтом, рубашка которого была почти на спине обожжена, и его такими же грязными, но ликующими товарищами.

Адам отнёс свой доклад на берег, но ему сообщили, что Бетюна нет ни в штабе, ни на борту флагмана «Монтроуз». Он поднялся на борт одного из бригов эскадры и вместе с сэром Льюисом Бэзли отправился осматривать потенциальные места для новых оборонительных сооружений на Мальте и прибрежных островах.

Он уже заметил, что курьерская шхуна «Гертруда» находится в гавани и готовится сняться с якоря и снова выйти в море к моменту его возвращения на «Непревзойденный». Как и положено курьерам флота.

Он ждал письма от Кэтрин, надеялся на него. Это было глупо с его стороны, и он это понимал. Она оправлялась от потери, и ей нужно было время, чтобы решить, что делать в ближайшем будущем и как распорядиться оставшейся жизнью. Но он всё равно надеялся.