«И это вас удивляет? Возможно, вы недооцениваете место женщины в мировом порядке!» Она снова рассмеялась и не стала дожидаться ответа. «Вы участвовали в бою, насколько я знаю, и были ранены?»

«Многим повезло меньше».

Она медленно кивнула. «Мне очень жаль. Я не видела войны в непосредственной близости, но я видела, что она делает с людьми. С теми, кто мне близок». Она покачала головой, и её настроение быстро улетучилось. «А теперь вы должны меня извинить, капитан. Мне нужно подготовиться». Она прошла мимо него, и он ощутил её присутствие, словно они соприкоснулись. Она была прекрасна, и она это знала, и одно это должно было послужить ему предупреждением, прежде чем он выставит себя полным дураком. Бейзли был не из тех, кто прощает даже лёгкую обиду.

«Если вы также извините меня, миледи, мне нужно подготовить корабль к выходу из гавани».

Она пристально посмотрела на него, и в этом замкнутом пространстве её глаза стали ещё темнее. Фиолетовые.

Он взглянул на спальную каюту, где уже была сложена его койка. Где он видел сон и что помнил. Он отвернулся. Где Ловатт испустил дух…

«Мой слуга поможет вам. Он славный малый. Если вам что-то ещё понадобится, мои офицеры сделают всё возможное, чтобы ваше пребывание на борту было максимально комфортным».

«На «Камберленде» капитан сказал, чтобы я спросил его: «Неужели королевские корабли настолько отличаются?»

Она снова играла с ним. Неужели она была настолько мала, что не понимала, что может делать, что делает? Или ей было всё равно?

Он ответил: «Спросите меня, сударыня, и я постараюсь вам помочь».

Она наблюдала за ним, положив одну руку на пустую подставку для мечей, ее взгляд был задумчивым.

«Значит, долг?»

Он улыбнулся и услышал, как часовой отошёл от двери, чтобы предоставить все необходимые удобства.

«Надеюсь, это также доставит вам удовольствие, миледи».

Он повернулся к двери, и боль снова пронзила его, словно пуля.

Напоминание: если так, то оно как раз вовремя. Он быстро пошёл к трапу, и боль отступала, а разум прояснялся.

Гэлбрейт ждал его, уже держа в руках один из своих списков.

Он сказал: «Я распределил людей сэра Льюиса максимально равномерно среди уорент-офицеров. Двое будут в кают-компании».

Звание и статус. Всегда разделённые, каким бы маленьким ни был корабль. Он снова услышал её голос, насмехающийся над ним. Неужели королевские корабли настолько отличаются?

Гэлбрейт сказал: «Леди Бэйзли — очень примечательная женщина, сэр. Я постараюсь сделать так, чтобы её не оскорбило ни одно неосторожное слово или поступок».

Он был настолько серьезен, что Адаму захотелось рассмеяться, и он рассмеялся, над полной абсурдностью происходящего.

«И капитан, я полагаю, в их числе?»

Исполняющий обязанности лейтенанта Беллэрс услышал его смех и увидел удивление и недоумение на лице Гэлбрейта.

Он подумал о прекрасной женщине в каюте; она улыбнулась ему.

И он был его частью.

Адам Болито пытался облегчить боль в ногах на импровизированном матрасе и смотрел на спиральный фонарь над штурманским столом. Ему пришлось приложить усилия, чтобы ясно мыслить, различать каждый звук и движение. Здесь, в штурманской рубке, даже ощущения были другими. Как будто это был другой корабль.

Он протёр глаза и понял, что больше не заснёт. Он уже был на палубе, когда «Непревзойдённый» убавил паруса на ночь, и почувствовал, как нарастает ветер, удерживающий корабль; темнота наполнилась брызгами.

Это хоть как-то прояснило ему голову. Но ненамного.

Он слышал приглушенные звуки ударов блоков, топот босых ног где-то наверху; даже это казалось странно искаженным.

Бесполезно. Он перекинул ноги через край матраса и почувствовал, как корабль поднимается, поднимается, а потом снова ныряет. Он видел это мысленно, так же ясно, как если бы был там, наверху, с Мэсси. Он облизал пересохшие губы. Средняя вахта. Сколько вина они выпили?

Три лейтенанта и хирург О’Бейрн сидели за столом в его каюте. Служанка леди Бэзли Хильда следила за подачей блюд и вин, ей помогал молодой Нейпир. Сам Бэзли был в хорошей форме, рассказывая о своих многочисленных путешествиях, визитах в другие страны и, попутно, о строительстве укреплений и портовых сооружений по государственному контракту. Большая часть вина была его, и он настоял на том, чтобы они попробовали всё, что им понравится.

Адам очень остро ощущал присутствие молодой женщины напротив него: её взгляд был почти незаметен, пока она по очереди слушала каждого офицера. Он также ощущал отсутствие комфорта в большой каюте; неудивительно, что она догадалась, что он холост. Женщины, вероятно, смеялись над этим, оставшись наедине.

Он потянулся за стаканом воды, но тот был пуст. И будут ещё инциденты, подобные тому, что так безосновательно его встревожил. Бейзли встал из-за стола, чтобы выбрать бутылку вина, и остановился у одного из фонарей, чтобы показать своё имя, выгравированное на медальоне на горлышке.

«Шато Лафит, 1806 год. Это вам понравится, капитан».

Корабль шёл круто к ветру, палуба вздымалась и содрогалась под давлением волн и руля. Адам видел, как Бэйзли положил другую руку на плечо жены, словно пытаясь удержать равновесие, и подчеркнул важность этого шато или вина – Адам не помнил ни того, ни другого. Он наблюдал за рукой, сжимавшей её обнажённое плечо, за сильными пальцами, изредка двигавшимися, словно в какой-то интимной близости.

И всё это время она смотрела на него через стол; её взгляд не отрывался от его глаз. Она ни разу не подняла взгляд на мужчину у своего стула и не ответила на его прикосновение. Возможно, это ничего не значило, хотя он слышал, что они женаты всего полгода.

Он попробовал кларет, но это вино ничего ему не говорило. С тем же успехом это мог быть сидр.

Он видел лишь однажды, как она поправила платье на плече. И даже тогда она посмотрела на него.

Он увидел старый меч, висящий рядом с его плащом-лодкой, покачивающийся от тяжёлого движения. Неужели он настолько глуп, что не осознаёт опасности? Одно неверное движение, и он потеряет всё. Он протянул руку и коснулся влажных балок. Корабль был всем.

Он медленно встал, ожидая боли, но она не пришла. Он разложил руки на столе с картой и уставился на каракули Кристи и мягкую тряпку, которой тот протирал корабельный хронометр, доверяя его только себе. Человек, выросший на одной улице с Коллингвудом; что бы он подумал о своём капитане, если бы узнал его слабость? Как неверный пеленг или глубина на карте. Недоверие.

В дверь постучали: кому-то нужно изучить карту, сделать какие-то новые расчёты. Если сомневаетесь, зовите капитана. Это тоже, казалось, было насмешкой.

Но это был мальчик по имени Нейпир, его рубашка была забрызгана брызгами, он нес свои туфли в одной руке.

«Что случилось?» — Адам схватил его за мокрую руку. «Где ты был?»

Нейпир тихо сказал: «Я подумал, что мне следует позвонить вам, сэр». Он сглотнул, возможно, уже жалея, что оказался здесь. «Дама…»

«Леди Бэйзли? Что случилось?» — его разум внезапно прояснился. «Тише, тише. Расскажи мне — не торопись».

Мальчик уставился на него в дрожащем свете. «Я что-то слышал, сэр. Я был в кладовке, как вы мне и говорили». Он вгляделся в темноту кормы. «Она была там, сэр. Я пытался помочь, но она не двигалась. Её стошнило, сэр».

Адам схватил свой плащ-лодку и сказал: «Покажи мне».

Выйдя из рубки, я услышал почти оглушительный шум моря и хлопанье парусов. Палубу заливало потоками воды, каждый раз, когда «Unrivalled» врезался в сильную волну.

«Здесь, сэр!» Его голос был полон облегчения от того, что он сообщил капитану, что она все еще там, где он ее оставил.

Она находилась под трапом квартердека с подветренной стороны верхней палубы; вахтенные матросы могли пройти мимо, не заметив её. Она могла упасть на одно из пришвартованных восемнадцатифунтовок, сломать ребро или череп. Такое случалось даже с опытными моряками.