Адам улыбнулся. Казалось, он так давно этого не делал. «Повреждено, сэр, ничего стоящего!»

Они вместе вошли в тень кормы, такую огромную после «Непревзойдённого». Он позволил своим мыслям блуждать. Или Анемон…

Капитан флагмана помолчал. «Контр-адмирал Марлоу всё ещё изучает ваш доклад. Я передал ваши донесения курьеру – он отправится сегодня днём. Если я могу вам ещё чем-то помочь, пока вы здесь, просто скажите». Он помедлил. «Контр-адмирал Марлоу недавно назначен. Он всё ещё предпочитает решать вопросы лично».

Это было лучше любого предупреждения. Капитан, флагманский ранг; он уже видел это раньше. Никому не доверяй.

Контр-адмирал Эллиот Марлоу стоял спиной к высоким кормовым окнам, засунув руки под фалды сюртука, словно уже давно не меняя позы. Острое, умное лицо, моложе, чем ожидал Адам.

«Рад наконец-то познакомиться, Болито. Присаживайся. Вина, пожалуй». Он не пошевелился и не протянул руки.

Адам сел. Он понимал, что напряжён, устал и неразумен, но даже стул, казалось, был поставлен так, словно был тщательно продуман. Так, чтобы силуэт Марлоу оставался чётким на фоне отражённого солнечного света.

Двое слуг бесшумно ходили по другой стороне каюты, стараясь не смотреть на гостя.

Марлоу сказал: «Прочти свой отчёт. Тебе повезло одолеть сразу двух врагов, да? Даже если, как могут утверждать перфекционисты, ты не воевал ни с одним из них». Он улыбнулся. «Но, с другой стороны, сомневаюсь, что дей Алжирский захочет связываться с людьми, которые его подвели». Он взглянул на своего флагманского капитана и добавил: «Что касается твоей просьбы относительно сына этого проклятого ренегата, полагаю, я не могу возражать. Это вряд ли важно…»

Пим мягко перебил: «И капитан Болито предложил оплатить все расходы по проезду мальчика, сэр».

«Именно так», — он указал на ближайшего слугу. «Стакан, а?»

Адам был рад возможности прийти в себя.

Он сказал: «Что касается призов, сэр».

Марлоу безжалостно осмотрел свой стакан. «Призы — да. Конечно, их роль тоже могла измениться в связи с позицией французов. Я слышал, что капитаны фрегатов иногда считают призовые деньги платой за славу. Мне трудно это понять».

Адам понял, что его стакан пуст, и прямо сказал: «В распоряжении дея Алжира было три фрегата, сэр. С возобновлением торговых путей эти корабли могли представлять постоянную угрозу. Эта угроза была устранена, и за определённую цену. Думаю, это справедливо».

Капитан Пим ловко сменил тему.

«Как вы думаете, сколько времени займет ваш ремонт?»

Адам посмотрел на него и тонко улыбнулся.

«Мы сделали большую часть этого после боя». Он задумался, глядя на болтающиеся канаты, на хромающих раненых, на брезентовые тюки, перебрасываемые через борт. «Неделю».

Марлоу махнул рукой. «Окажите ему всю возможную помощь…» Он указал на стол. «Где же эта депеша из Адмиралтейства?»

Адам очень медленно расслабился. Настоящая причина его визита. Не поздравления и не распятия. Это была вотчина Бетюна. Марлоу даже не упомянул, что использовал пленных, чтобы заполнить пробелы в компании Непревзойденного.

Марлоу с большой осторожностью поставил стакан и взял у капитана флагмана какие-то бумаги.

«Вам приказано взять с собой пассажиров по возвращении на Мальту. Сэр Льюис Бэйзли и его свита, как я понимаю, весьма важные персоны. Всё это объяснено в приказе».

Капитан Пим поспешно сказал: «Из-за опасности со стороны корсаров и других ренегатов военный корабль — единственный безопасный вариант». Он натянуто улыбнулся. «Как доказал ваш недавний бой с неравными силами. Уверен, вице-адмирал Бетюн выбрал бы ваш корабль, если бы с ним посоветовались».

Адам обнаружил, что может улыбнуться в ответ. Он понял, почему Пим был капитаном флагмана.

«Что-нибудь ещё?» — Марлоу уставился на него. «Сейчас самое время спросить».

У меня есть мичман по имени Беллэрс, сэр. Скоро ему предстоит экзамен, но пока я хотел бы присвоить ему звание исполняющего обязанности лейтенанта и соответственно платить. Он отлично проявил себя во время этой комиссии.

Раньше он не видел Марлоу в таком замешательстве, как, как он подозревал, и Пим тоже.

«Беллэрс? У него есть семья? Связи?»

«Он мой старший мичман, сэр. Это всё, что меня волнует».

Марлоу казался слегка разочарованным.

«С этим разбирайтесь сами». Он отвернулся, отмахиваясь от него. «И, э-э… удачи вам, капитан Болито».

Дверь за ними закрылась.

Пим широко улыбнулся. «Это было чертовски освежающе! Оставьте это мне!»

Он все еще ухмылялся, когда звонки раздались снова, и Адам опустился в ожидающую его повозку.

«Отвали! Всем дорогу!»

Беллэрс остановился и стал наблюдать за проходящим торговцем, готовый предупредить его, если тот подойдет слишком близко.

Адам сказал: «Кстати, мистер Беллэрс, вы скоро переедете».

Беллэрс, сидевший в капитанской гичке, забыл о своей выдержке и сказал: «Движение, сэр? Но я надеялся…»

Адам наблюдал за лицом Джаго через плечо мичмана.

«В кают-компанию».

В конце концов, это была всего лишь мелочь. Но она показалась мне очень стоящей.

Кэтрин, леди Сомервелл, слегка поерзала на стуле и сдвинула широкополую соломенную шляпу, чтобы защитить глаза от солнца. Окна были почти закрыты, и было жарко, а платье промокло насквозь.

Лондонский Сити никогда не занимал большого места в её жизни, и всё же за последние несколько месяцев она несколько раз бывала здесь. Здесь всегда было оживлённо, всегда кишело народу. Карета могла бы быть открытой, но она постоянно помнила о необходимости соблюдать осторожность и заметила, что кучер никогда не ездил по одному и тому же маршруту; сегодня, как и в те другие визиты, экипаж был без опознавательных знаков, и это был не тот, на котором Силлитоу ехала в день службы в соборе Святого Павла. Сегодня утром она видела собор, возвышающийся над окрестностями, как и в тот день, который она никогда не забудет и не захочет расставаться с ним.

Она смотрела на проезжую часть; экипаж медленно двигался в пробке на дороге. Серые офисы, один из которых она посетила вместе с Силлитоу, когда он был на встрече с каким-то судовым агентом; её любезно приняли в другой комнате.

Здесь были киоски, цветы и фрукты, где-то кто-то произносил речь, а кто-то собирал толпу дрессированной обезьянкой.

Теперь они возвращались в дом Силлитоу в Чизике. Он ни разу не навязывал ей своё присутствие, но всегда был готов помочь ей, сопроводить её или, при необходимости, высказать своё мнение по её решениям на ближайшее будущее.

Она взглянула на него, сидящего напротив, слегка нахмурившись, пока он перелистывал очередную пачку бумаг. Его ум был всегда подвижен, всегда беспокойен. Как и в их последний визит к сэру Уилфреду Лафаргу в гостиницу «Линкольнс-Инн». Он был известным адвокатом, но когда они с Силлитоу были вместе, они больше походили на заговорщиков, чем на адвоката и клиента.

Она вспомнила письмо, полученное от капитана Джеймса Тайка, – лаконичное, бесстрастное объяснение, почему брак с женщиной, которую он когда-то любил, оказался невозможным. Это её огорчило, но она понимала его причины и ту чуткость, которую он никогда не раскроет. Человек, который был совершенно замкнутым, почти застенчивым, когда его заставили покинуть единственный мир, который он понимал; она гордилась тем, что называла его своим другом, как он был другом Ричарда. Возможно, для него море было единственным выходом, но оно не было и никогда не могло стать бегством.

Она поняла, что Силлитоу смотрит на нее, как он часто делал, когда считал, что она не знает.

«Мне нужно в Испанию», — спокойно сказал он, как обычно, но не так. Такого настроения она раньше не видела и не чувствовала.

«Вы сказали, что это возможно».

Он улыбнулся. «И я спросил тебя, пойдёшь ли ты со мной».

«А я же говорил, что из-за меня уже достаточно натворили дел. И ты знаешь, это правда».

Она отвела взгляд, чтобы посмотреть на проезжающую машину, но увидела только свое отражение в пыльном стекле.