Он услышал, как капитан внезапно спросил: «Впередсмотрящий на мачте?»

И Гэлбрейт немедленно ответил. Ожидая этого: «Салливан, сэр».

Болито сказал: «Интересно…» Он посмотрел на Кристи. «Поднимем её на два румба. Если ветер не помешает…» Он снова не ответил.

«Вставайте, ребята! Пошевелитесь!»

Болито взял телескоп со стойки и бросил быстрый взгляд на Варло.

«Если он побежит, мы сможем его остановить».

Варло наблюдал, как он направляет подзорную трубу на ветер, обходя стороной проходящих мимо моряков, которые, задыхаясь от усилий, натягивали брасы бизани, а морские пехотинцы топали вместе с ними.

Варло слышал большинство историй о капитане. О его знаменитом дяде, погибшем на борту флагманского корабля во время бегства Наполеона с Эльбы, и о его отце, капитане Хью Болито, предателе своей страны, сражавшемся в рядах Революционного флота Америки.

Не женат, но, по слухам, пользовался успехом у женщин. Сплетни, но где же он? Спокойный и невозмутимый, каким он теперь казался, он обернулся с улыбкой, когда молодой моряк врезался в капрала морской пехоты, и остановился, чтобы извиниться. Морпех, сложенный как скала, и, вероятно, ничего не почувствовавший, ответил столь же официально: «Один за короля, приятель!»

Брызги, разбрызгиваемые по квартердеку девятифунтовыми орудиями, мгновенно высыхали под палящим солнцем.

«Палуба! Она поднимает паруса!»

«Тогда и мы тоже. Ставьте курс, мистер Гэлбрейт. Больше рук на грот-брас». Он быстро оглянулся, когда рулевой крикнул: «Восток-юг, сэр! Полный вперёд!»

«Unrivalled» держалась молодцом, ее наветренный борт поднялся к горизонту и остался там, а огромная тень от причала расползлась и затмила суетливые фигуры у шкотов и распорок.

Дул хороший ветер с левого борта. Брызги усилились, и Варло увидел, как несколько матросов извивались, полуголые, ухмыляясь, когда вода обдавала их, словно дождь. Он заметил, что одного из них высекли. Но он разделял этот момент со своими товарищами. Людьми, которых он знал и которым доверял. Возможно, единственными.

Варло отмахнулся, злясь на себя. Сравнения не было.

«Мистер Варло?» — Адам Болито не приблизился и, казалось, не опустил стакан. — «Советую вам спуститься вниз и поискать чистую рубашку».

Варло увидел, как Гэлбрейт обернулся, внезапно напрягшись. Удивлён? Потрясён? Затем Болито всё же посмотрел на него, нахмурившись. «Может, это и пустяк, но мы должны знать, для чего предназначено это судно. Что бы мы ни делали, мы будем непопулярны как среди тех, кто наживается на рабстве, так и среди тех, кто теряет деньги из-за нас». Он улыбнулся. «Сегодня вы человек короля, мистер Варло. Одевайтесь соответственно». Он снова поднял подзорную трубу. «Мой слуга в каюте даст вам один из моих, если вам понадобится. Поверьте, я не забыл о проступках кают-компании!»

Варло сглотнул. Он не знал, что сказать. Даже Гэлбрейт, казалось, был ошеломлён.

Варло попытался снова. «Мне подняться на борт, сэр?»

Болито стиснул зубы, а затем сказал почти небрежно: «Возьмите лодку. Советую вам взять с собой мистера Риста. Он старый пёс, когда дело касается поисков!»

Он передал, почти швырнув, телескоп мичману Хокинсу и сказал: «Я видел её». Он оглядел квартердек, обнимая их. «Альбатрос, как я и думал!»

Варло уже стоял одной ногой на трапе, когда голос остановил его.

«Будьте осторожны. Будьте бдительны, когда подниметесь на борт».

Варло пригнул голову под комингс и не услышал, как Гэлбрейт сказал: «Я мог бы подойти к ней, сэр».

Он также не услышал тихого, но резкого ответа.

«Может быть, ты слишком опытен, а, Ли? Только ответственность, помнишь?»

Он увидел Джаго у трапа, стоявшего одной ногой на верхней ступеньке, и вертевшего головой, словно высматривая опасность.

Адам сказал: «Это другая война, друзья мои, но она столь же смертоносна для тех, кто должен в ней сражаться».

Потом Гэлбрейт подумал, что разговаривал сам с собой. И с кораблём.

5. Призраки и проклятые

Адам Болито не мог вспомнить, сколько раз он забирался на ванты, чтобы лучше рассмотреть бригантину, и как давно это судно не было замечено. Он подумывал подняться наверх, где Салливан, зоркий вперёдсмотрящий, в относительном комфорте наблюдал за действиями обоих судов.

Но времени не было. Нужно было поторопиться. Ветер ещё больше посвежел, и он чувствовал, с какой лёгкостью корпус «Непревзойдённого» рассекает новые волны мелководья.

Ветер был союзником, но также и возможной угрозой. Даже без своего маленького телескопа, подзорной трубы, как он слышал от молодого Нейпира, он видел, как бригантина стояла по левому борту, не двигаясь, а держась близко к ветру, словно навстречу ему, каждым швом расправленного паруса, и кренилась так круто, как только могло выдержать судно под таким давлением.

Он окинул взглядом весь отряд. Люди, не работавшие на брасы и фалы, наблюдали за происходящим, вероятно, делая ставки на исход этого невероятного состязания. Новые матросы были явно взволнованы; это был их первый опыт управления кораблём. Причины были неважны.

Он вынужден был признать, что «Альбатрос» управляется превосходно. Его капитан точно знал, что делает. Всё ближе и ближе к ветру он сохранял шанс развернуться и прорезать корму «Непревзойдённого». Если бы ему это удалось, он мог бы дождаться темноты и, если повезёт, полностью уйти. В его распоряжении был весь океан. С другой стороны, если бы он шёл на юго-восток с попутным ветром, он не смог бы обогнать фрегат, а если бы ветер усилился, невозможно было бы спустить шлюпку и хоть как-то попытаться взять его на абордаж. Он не может сражаться с нами, так зачем же ему бежать? Разве что ему есть что скрывать. Португальскому судну, отплывающему из португальской гавани, нечего бояться. Согласно последнему соглашению, Португалия неохотно согласилась даже на то, что она может продолжать погрузку и отправку рабов со своих территорий, если они находятся к югу от экватора.

Адам подошел к поручню, где Кристи и двое его товарищей оживленно беседовали, но им пришлось повысить голос, чтобы их было слышно сквозь грохот парусов и шум потока воды, который подступал почти к подветренным орудийным портам.

Один из них, Вудторп, говорил: «Ублюдок забрал всё, кроме чёртового поварского фартука! Он ещё ускользнёт от нас, чёрт его побери!»

Кристи увидел капитана и резко сказал: «Две мили, сэр. Ещё час, и он образумится. Но если он затихнет, а потом резко развернётся». Он покачал головой. «Вы знаете, каково это».

Некоторые слушали, и его собственные слова ударили его, как кулак. Моя ответственность.

Он прикрыл глаза, чтобы посмотреть на реи, на дрожащий напор брам-стеньг, удерживая солнце, чтобы отметить смену направления. Кристи доказал свою точку зрения.

Он сказал: «Попроси стрелка пройти на корму».

Рист, помощник другого хозяина, обнажил свои крепкие зубы в ухмылке.

«Мистер Странас уже здесь, сэр!»

«Старик Странас», как его прозвали за седлом, выскользнул из большой тени возницы и коснулся его лба.

Его лицо было покрыто морщинами, а годы, проведенные в море, где он большую часть времени согнувшись и шаря по пороховому складу, окруженный таким количеством пороха, что его самого и корабль могли бы разнести вдребезги, привили ему постоянную сутулость. Но его глаз был таким же острым, как у Салливана, и его суждения о драгоценной артиллерии были безупречны.

Он спросил: «Две мили, сэр, сказал?» Он обнажил неровные зубы, трудно было сказать, ухмылка это или презрение. «На мой взгляд, меньше». Он кивнул. «Хотите, чтобы его снесли?»

Адам смотрел на воду, выжидая. Что бы сказали люди в Англии, подумал он. С их навязчивыми идеями о «Сердце Дуба» или надёжном щите, как Уильям Питт когда-то называл флот, если бы они увидели это? Капитан фрегата в грязной рубашке с прорехой на одном плече, без шляпы, без шпаги или золотого галуна, выделявших бы его среди окружающих. И Старый Странейс, сгорбленный, с взъерошенными седыми волосами, в бесформенных войлочных тапочках, которые он носил, чтобы защититься от искр, летящих в пороховые погреба или рядом с ними.