Он взглянул на паруса и на шкентель на мачте, все еще направлявшийся к левому борту, когда все остальное было частично скрыто дымом.

Он видел командиров орудий, стоявших рядом со своими расчётами, с поднятыми сначала одним кулаком, а затем другим, готовых к бою. Казалось, всё вокруг двигалось, а Афина оставалась прежней.

Большой барк, который первым поднял паруса, шел по левому борту на сходящемся галсе, отчаянно пытаясь обойти мыс и выйти в открытую воду.

Он поднял руку и увидел, как Стерлинг поприветствовал его. Мужчины, блестящие от пота, перебегали дорогу, ожидая следующей команды.

«Откройте порты!»

Стирлинг резко обернулся, когда забытый лотовый крикнул: «Клянусь пятёркой!» Всего в девяти метрах под килем. Адам на секунду задумался, как моряк может думать и сосредоточиться на лине, скользящем сквозь пальцы, пока корабль, его мир, кружился вокруг него.

«Выбегайте!» Это было легче для поредевших экипажей, поскольку палуба накренилась в их пользу из-за очередного порыва ветра.

Адам взял у помощника капитана подзорную трубу и направил её на траверз. Одно из длинных зданий и грубо выглядевший пирс заняли большую часть бортового залпа, а одна из стен старых укреплений рухнула целиком, оставив дыру, похожую на выбитые зубы.

Он увидел Фицроя, четвёртого лейтенанта, неторопливо шагающего вдоль восемнадцатифунтовых орудий, находящихся под его командованием. Он словно был один на проселочной дороге.

"Как понесёте! Направляйтесь к фок-мачте! На подъём

Всего несколько секунд. Для кого-то целая вечность. А потом: «Пожар!»

Вода была скрыта дымом, воздух дрожал от нерегулярных выстрелов, когда каждый командир орудия выжидал момент, прежде чем дернуть за шнур выстрела.

Барк получил сильные повреждения, и его фок- и грот-стеньги, казалось, наклонились друг к другу, когда двойной бортовой залп пробил их насквозь.

Кто-то крикнул: «На этот раз не только рабы, ублюдок!»

Как будто он видел только одного врага. Возможно, он был прав.

Адам схватился за поручень, почувствовав, как палуба дернулась у него под ногами.

А затем ещё один, глубоко в нижней части корпуса. Удачный выстрел или нет, они скоро узнают.

Он старался отвлечься от всего, кроме меняющейся панорамы за клювом Афины и над ним, с флагом Бетюна, отбрасывающим тень над натянутым кливером.

Насосы работали, и в бочках была вода на случай, если случится худшее.

Шквал выстрелов с барка или с одной из дрейфующих поблизости лодок. Матрос, бежавший к боцманам у брасов, словно запнулся и огляделся, словно что-то привлекло его внимание. Затем он упал, его лицо было снесено.

К нему подбежала еще одна фигура, но остановилась, когда его окликнул младший офицер.

Клаф, плотник «Афины», спешил вперёд со своей командой, с решительным выражением лица, настоящий профессионал. Мало кто задумывался, что, когда королевский корабль покидает порт, плотник должен быть готов ко всему: от ремонта и даже строительства лодки до обработки каждого шва и доски на палубе и под ней.

Чья-то рука схватила его за руку, и на мгновение Адаму показалось, что в него выстрелил какой-то невидимый стрелок.

Но это был Бетюн, он смотрел сквозь клубы дыма, его глаза покраснели от напряжения и чего-то ещё. Отчаяния.

«Вон там, Адам, это шхуна?»

Адам услышал чей-то крик и увидел, как двое морских пехотинцев оттаскивают безжизненное тело от трапа правого борта.

Он увидел маленькую шхуну, несколько шлюпок, похоже, пытались сцепиться с ней. Две другие шлюпки двигались к ней, весла поднимались и опускались, словно крылья, – лучшее, что мог сделать Джаго в такой короткий срок. Адам облизнул губы, вспоминая свой резкий приказ.

Экшн на лодке. Всё, что нужно Яго. И для чего?

«Есть, сэр. Он потерял управление». Он снова уставился на землю, оценивая её. Наблюдая за меняющимися цветами в заливе, не упуская из виду Фрейзера и его товарищей, а также неподвижную фигуру Стирлинга у орудий.

И все остальные, которых он не видел, которые подчинились, потому что у них не было выбора. Потому что его не было.

«Я намерен подойти немедленно, сэр Грэм, и прорвать их оборону, когда мы уйдём. Без поддержки этих орудий они рухнут, и у коммандера Пойнтера появится шанс. А пока…» Он поморщился, когда матрос упал с грота-рея и ударился о палубу, уставившись лицом в медно-красное небо.

«Сэр!» Это был Киркланд, лейтенант Королевской морской пехоты; он был удивлен, потрясен, он был выше того и другого.

Адам подошёл к сеткам и взобрался на них. Он почувствовал, как верёвка врезалась ему в колено там, где штаны были разорваны. Это было безумие. Крови было ещё больше у стойки, где ещё один человек был ранен. Но всё, что он мог удержать в своём мутном сознании, – это образ Боулза и ужас, охвативший его при виде капитана, надевшего парадную форму перед тем, как отправиться в казармы.

Дым редел у низкого берега, и он увидел несколько перевёрнутых лодок у воды, рядом с неровной дорогой или тропой. Ни флейт, ни барабанов, ни команд, отдающих команды темпу или облачению, но алые мундиры и белые перевязи Королевской морской пехоты Афины шли в идеальном порядке, во главе с капитаном Саутером, без шляпы и с повязкой на голове, но со всей строгостью парадного строя.

В верхней части залива пылало пламя: то ли пылающий корабль, то ли сигнал Пойнтера об успехе.

«Приготовьтесь к действию!»

Он услышал крик лотового: «Четыре в глубину!» Он, несомненно, задавался вопросом, слышит ли кто-нибудь это или его это волнует, когда железо стучит по корпусу, а люди гибнут.

Капитан судна услышал все достаточно хорошо.

«Боже, через минуту она будет плыть по мокрой траве!»

Афина опустилась на восемнадцать футов.

Мужчины бежали к брасам, а где-то высоко над головой топоры рубили порванные снасти и паруса, разорванные беспорядочными выстрелами с суши и с барки, которая приняла на себя весь удар мстительного бортового залпа «Афины». Это была месть. Адам посмотрел на лицо Бетюна. Теперь в нем не было обмана. Скорее, это было отчаяние.

Он смотрел на марширующие по берегу фигуры, к которым теперь присоединились другие: матросы с других кораблей Английской гавани, солдаты гарнизона. Он слышал, как слуга Бетюна говорил о них, об английском графском полку. Совсем не то, чего они ожидали, покидая дом.

Он снова измерил расстояние и прикинул направление ветра. Должно было быть сейчас.

Он услышал новые выстрелы, грохочущие по корпусу, крики людей, увидел предательский дым, сочящийся из решётки одного из люков. Орудийные расчёты стояли наготове с ганшпойнтами и фитилями в ёмкостях на случай, если кремнёвые ружья откажут в момент боя.

Мелкие сцены выделялись и захватывали его внимание, хотя каждая клеточка его тела жаждала начать то, что, возможно, станет его последними мгновениями в этом единственном мире, который он по-настоящему понимал. Мичман, усердно пишущий на грифельной доске, словно это было всё, что имело значение. Бетюн покачал головой, когда Трубридж попытался снова предложить ему тяжёлое пальто, возможно, из-за длинной щепки, оторванной от палубы, словно перо, в нескольких ярдах от того места, где он стоял.

Адам знал, что Стерлинг наблюдает за ним, оценивая момент и оставшееся время до прибытия его корабля «Афина».

Он быстро подошел к поручню и коснулся руки парусного мастера, но не отрывал глаз от верхних реев и мачтового шкентеля.

«Помнишь, что ты мне сказал, когда я прибыл на Афинал? Что она прекрасно ходит под парусом даже при сильном ветре?»

Он увидел, как Ластик пристально посмотрел на него, а затем кивнул. «Не хуже любого фрегата, сэр!» Решимость и, возможно, облегчение от того, что его капитан не сломался под давлением.

«Приготовьтесь к развязке!» Он увидел, как Бетюн идет по палубе, его взгляд устремлен на ближайшую землю, на склон холма, все еще дымящийся от первого залпа.

«Целься в батарею». Он облокотился на перила. «Опусти штурвал!»