Восемь склянок пробили на баке, и нижняя палуба очистилась, пока корабль уверенно и целенаправленно, как сказали бы некоторые, двигался к расширяющейся полосе земли, которая, казалось, простиралась по обе стороны носа. Каждый моряк мысленно держал этот момент в уме. Причал. Этот причал. Дом.   Паруса, уже превращенные в марсели и кливеры, едва наполнялись, прочная парусина все еще сбрасывала влагу, словно дождь, после последнего ночного подхода.   Холмы и скалы, сначала в тени, а затем открывающиеся водянистому солнцу. Достопримечательности, знакомые некоторым старожилам, названия других, которые произносят дозорные на мачтах, пока земля обретала очертания и цвет, местами тёмно-зелёная, но в других местах всё ещё сохранялась зимняя коричневость. Ведь было начало марта 1817 года, и воздух был острым, как нож.   Восемь дней пути из Гибралтара – вполне приличное путешествие, учитывая встречные ветры, которые сталкивались с трудностями на каждом шагу, пока они огибали Бискайский залив, вдоль и поперёк хорошо памятных островов Уэссан и Брест, так долго остававшихся вражеским побережьем. Всё ещё трудно было поверить, что те дни изменились. Как и жизнь каждого на борту этого изящного, тихоходного фрегата, корабля Его Британского Величества «Непревзойдённый», вооруженного сорока шестью пушками и имевшего экипаж из двухсот пятидесяти матросов и морских пехотинцев.   Или так было, когда они покидали этот самый порт Плимут. Теперь же царило чувство сдержанного волнения и неопределённости. Были мальчишки, которые стали мужчинами, пока корабль был вдали. По возвращении их ждёт другая жизнь. А те, кто постарше, вроде Джошуа Кристи, штурмана, и Странаса, канонира, думали о множестве кораблей, которые были выкуплены, разобраны на блоки или даже проданы тем же врагам из прошлого.