Он ждал, зная, что его последний резерв лопнет, если Бетюн откажется от его решения. Но Бетюн стоял у компасной будки, ещё мгновение не замечая рулевых и орудийных расчётов по обе стороны квартердека. Боцманов, гардемаринов и оставшуюся часть Королевской морской пехоты. Он мог бы остаться совершенно один.

Когда он заговорил, его голос был еле слышен. «Сигнал противнику приближаться к флагу». Затем он посмотрел прямо на своего капитана флага. «Ложись обогнуть мыс. Мы вступим в бой».

Адам услышал, как приказ пронесся по ожидающим матросам и морским пехотинцам со скоростью света. Он увидел, как Бетюн снял пальто и бросил его слуге. Больше всего он запомнил глаза Бетюна, его выражение. Как будто он был чужим. Как будто враг.

Тяжёлое пальто лежало на палубе там, где упало. Толан поспешил за Джаго, пока мужчины хватали оружие из открытых сундуков.

Джаго резко спросил: «Ты доброволец?»

Толан кивнул и сказал что-то, чего тот не расслышал. Но Джаго посмотрел мимо него на перила у трапа, ведущего на корму.

Адам увидел его и поднял руку в приветствии. Это было понятно только им.

Раздался глухой взрыв, шипение искр и пламени в заливе. Корабль взлетел на воздух. Ему было двадцать восемь лет, как и его капитану. Конец.

Мы примем участие.

Лоцман крикнул из цепей: «Нет дна, сэр!»

Адам расстегнул воротник и прикоснулся к шелковому чулку, который она ему дала и который он обмотал вокруг шеи.

Стирлинг крикнул: «Готов, сэр!» Его взгляд был прикован к капитану «Афины», а не к вице-адмиралу.

Адам сжал её руку крепче и услышал её голос: «Иди со мной». Всё остальное было лишь сном.

«Спокойно идет, сэр! На запад-юго-запад!» Старший рулевой взглянул вверх, когда парусина затрещала, когда ветер стих, и земля отодвинулась, чтобы защитить их.

Адам снова взобрался на сети, отражённый свет жёг глаза. Вода в заливе была словно начищенный металл, словно морское дно было охвачено огнём. Дым валил и от горящего корпуса «Одейсити», и от спрятанных на берегу орудий. Он сознавал лишь медленное, неуклонное движение корабля; люди, спешащие по палубам или работающие высоко наверху с реями и такелажем, казались просто второстепенными, словно Афина была сама себе хозяйкой.

Среди пришвартованных кораблей царила оживленность. Появились клочки паруса, но многие моряки работорговцев, вероятно, уже сошли на берег. Если только они не ожидали каких-то действий…

Он оторвал взгляд, чтобы посмотреть, как Джаго и две команды лодок бегут на корму, чтобы подтянуть свои суда к борту.

Он снова спрыгнул на палубу и крикнул: «Поднимите ее на палубу!»

Он подошёл к поручню и оглядел весь корабль. Каждое орудие было заряжено, расчёты сгрудились вокруг него, некоторые всматривались в ближайшую землю, пока корабль скользил мимо над правым трапом. Все тали были полностью укомплектованы, с дополнительными людьми с противоположного борта для первой, возможно, решающей демонстрации силы. Если Пойнтер не сможет расставить своих людей на позиции, работорговцы всё ещё могли сбежать, и их атака была бы бесполезной. Что ещё хуже, это могло стоить жизни каждому, кто попадёт в руки врага.

Враг… Они были врагами. Флаги больше ничего не значили.

Затем он увидел «Одейсити», вернее, то, что от неё осталось. Почти на траверзе, окружённый обгоревшим мусором и расстилающимся ковром пепла. Неподалёку находилась шлюпка, вёсла которой двигались очень медленно, пока она проплывала мимо среди обломков. Несколько фигур цеплялись за сломанные рангоут и полусгоревшую крышку люка, другие дрейфовали без всякой надежды на помощь. Конец корабля. То, против чего ему следовало бы закалить голову.

Он не был таким.

На верхней палубе «Афины» воцарилась тишина. Матросы стояли у орудий, у брасов и фалов, глядя на сгоревший корабль. Один из своих. Словами это не передать.

«Шлюпки, правый борт, сэр!»

Адам вытер лицо и посмотрел за нос. Маленькая шхуна либо легла в дрейф, либо у неё отказало рулевое управление. Она шла траверзом, примерно в полумиле от останков «Одейсити». Лодки были почти скрыты носовой частью и кливером «Афины», но сомнений быть не могло. Он увидел блеск стали и крошечную вспышку пистолета или мушкета.

Возможно, торговец по имени Джейкоб пытался уйти, отстраниться от любых обвинений или возмездия.

Он увидел Стерлинга у массивного ствола грот-мачты, скрестившего руки на груди и наблюдавшего за орудиями и полотнищем бледного паруса, возвышающимся над головой. Вместе с ним ждали два гардемарина, готовые без промедления передать сообщение или приказ. Одним из них мог быть Дэвид.

Бросив быстрый взгляд назад, он увидел Бетюна, стоящего у сетей, и Трубриджа рядом с ним.

Адам снова осмотрел землю: небольшой округлый холм с изолированной группой деревьев, тянущихся по одному склону, словно разбросанные беглецы.

Он приложил ладонь ко рту. Не было смысла сообщать Бетьюну то, что тот и так должен был знать. Тот, кто не хотел рисковать, закрыл для себя разум.

«Откройте иллюминаторы правого борта!» Он заставил себя считать секунды, пока крышки иллюминаторов со скрипом открывались от носа до кормы вдоль обеих орудийных палуб.

Где он гулял с Джаго и разговаривал с этими же людьми, и с тем, кто приехал из Хелстона, из «графства Божьего». И они приветствовали его.

Всего несколько часов назад. Сегодня.

Порты на подветренной стороне оставались закрытыми до тех пор, пока не наступало время открыть огонь с другого борта.

Он посмотрел вверх, в залив. Если они вообще когда-нибудь доберутся так далеко.

Мичман Мэннерс крикнул: «Слушайте! Слушайте, сэр!» Его молодое лицо выражало недоверие. Он снял шляпу и замахал ею в диком восторге. «Ура! Ура!»

Винсент рявкнул: «Тишина на палубе!» Но даже он, казалось, растерялся.

Адам услышал его. Сначала слабый, но затем, подхваченный морским бризом, он смешался в волну ликования.

Дугалд Фрейзер сказал: «Аплодисменты, Миссис Митчелл! А я-то думал, что уже увидел всё, что можно было увидеть!»

Адам сглотнул и увидел, как несколько маленьких фигурок в воде обернулись, наблюдая за медленным приближением Афины. Возможно, впервые у них нашлось время взглянуть на неё.

Он сказал: «Бегите, мистер Стерлинг!»

Палубы содрогались, когда каждое орудие скрежетало, поднимаясь к открытому порту, а люди бросали все свои силы и вес на тали, чтобы вытащить свои массивные заряды на солнечный свет.

Адам облокотился на леер квартердека, хотя и не помнил, чтобы двигался. Подзорная труба ему не понадобилась. Вот мыс, белые здания, которые он видел в сигнальную трубу, плывущие пятна дыма на фоне неба, насекомых больше не было. Беглый взгляд на наклонную картушку компаса, и рулевой увидел, как кулак рулевого сжимается и разжимается вокруг спицы, словно отбивая такт чему-то.

Он услышал выстрел, может быть, два, и поднял голову, когда ядро пробило дыру в главном брам-стеньге.

Он увидел, как рука Стирлинга взметнулась, словно человек, управляющий разъярённой лошадью. «Спокойно, ребята!» Его взгляд, должно быть, скользнул по каждому орудию, пока внизу, в полумраке нижней орудийной палубы, все они, должно быть, прислушивались, ожидая сигнала с кормы.

Адам снова посмотрел на землю и ощутил тишину, как нечто физическое.

«На упролире не было смысла выдавать цель. На таком расстоянии они не могли промахнуться.

Он почувствовал, как палуба наклонилась, когда ветер наполнил паруса, и представил себе Афину, двойную линию зубов которой подняли на максимальную высоту.

"Огонь! "

Эффект был сокрушительным: все орудия по правому борту корабля одновременно грохотали, каждое из них бросалось внутрь на своих снастях, команды кричали и задыхались, когда дым повалил в открытые иллюминаторы. Ошеломлённые мощным залпом, люди уже обливались водой и готовились перезарядить орудия ещё до того, как стих общий грохот, и эхо, отражённое от земли, всё ещё разносилось над ними и вокруг них. Адам прижал руку ко рту, его разум затуманился от мощи орудий. Казалось, Афина лежит бок о бок с врагом на невидимой линии боя, а под палубой, во мраке и клубах дыма, должно быть, чувствовалось, будто корабль сел на мель.