Сквайр уже направлялся на корму, чтобы занять свое место.

Противоположные концы корабля... Как будто слышишь голос из прошлого.

Не кладите все яйца в одну корзину.

Он увидел лейтенанта Гаскойна, лицо которого было почти таким же алым, как и его китель. Он медленно двигался вдоль переднего ряда своих королевских морских пехотинцев, подмечая каждую деталь и время от времени отпуская какие-то замечания. Словно они несли караул в казармах на берегу.

Нейпир шел на корму вместе со Сквайром, достаточно спокойный, но он оглянулся и испуганно увидел, что два катера оторвались от берега и вскоре оказались за кормой.

Затем он остановился возле своего спутника и произнёс: «Я буду здесь, сэр». Он, казалось, кивнул. «Я не боюсь. Не в этот раз».

Адам схватил его за руку и подумал, что тот вздрогнул.

«Продолжай двигаться, Дэвид».

Нейпир прикусил губу, чувствуя синяк от стартера Фаулера, но ему было всё равно. Они были ближе друг к другу, чем когда-либо.

«И вы тоже». И тут он улыбнулся. «Сэр!»

Яго вернулся, и Адам увидел, что он носит свой широкий кинжал. Как Афина и Непревзойденный.

Он только сказал: «Шлюпка уплыла, капитан».

Адам ослабил пояс и выдвинул старый меч на яркий свет. Джаго криво усмехнулся.

«Теперь мы возьмемся за этих ублюдков!»

Раздался внезапный взрыв, одиночный выстрел, вероятно, выстрел из прицела, звук разнесся эхом по воде, словно что-то застряло в туннеле или шахте.

Адам смотрел, как солнечный свет падает на открытые иллюминаторы приближающегося фрегата, затем на линию орудий. Ему показалось, что он увидел отблеск солнца: кто-то направил подзорную трубу на «Вперёд». Возможно, на меня.

Он стащил шляпу и помахал ею в сторону стоявших внизу у орудий людей.

Слишком рано! Или слишком поздно? «Приготовьтесь к действию!»

Раздались пронзительные крики, и люди, присевшие у брасов и фалов, закричали друг на друга, бросаясь выполнять приказ.

«Руль на ветер! Круто!»

«Откройте порты! Выбегайте!»

Кто-то даже издал дикий крик радости, когда восемнадцатифунтовки завизжали о борт, командиры орудий наперегонки наводили прицел и наводили орудия на цель, в то время как «Вперед» шел навстречу ветру, топсели хлопали и ревели, а реи напрягались, словно подчиняясь велению одной руки.

В этот момент «Наутилус» открыл огонь.

Всего несколько секунд, но они показались вечностью: прерывистые вспышки выстрелов и содрогание парусины и такелажа наверху, удары железа о корпус.

Адам стоял неподвижно, не отрывая взгляда от бушприта и утлегаря, которые продолжали раскачиваться, словно гигантская стрелка, словно пытаясь дотянуться и коснуться раздутого паруса. «Наутилус» словно приближался, словно именно он, а не «Вперёд», готовился к бою.

Его мышцы напряглись, когда он почувствовал, как палуба трясется под его ногами, ожидая звука ломающихся рангоутов, предвкушая агонию, которая положит конец всему.

Корабль по-прежнему подчинялся рулю, в то время как передние паруса были отпущены, чтобы позволить ему свободно качаться на ветру.

Он увидел «Наутилус», окутанный дымом собственного выстрела, но уже не способный проплыть мимо и дать ещё один бортовой залп. Манёвренность «Онварда» и внезапная, казалось бы, безрассудная смена курса и направления застали его орудийные расчёты врасплох. Большая часть выстрелов прошла над головой.

То тут, то там ему в глаза бросались мелкие сценки. Матрос схватил одного из своих товарищей у орудия под квартердеком и отшвырнул его в сторону, когда массивный блок, оторвавшись от такелажа высоко наверху, рухнул рядом с ними. Шок, ругательства, затем ухмылка. Мичман Хотэм, сын священника, с сосредоточенным выражением лица заряжал и осматривал длинный пистолет, вздрагивая, когда рядом с грохотом падали новые обломки. Затем он передал пистолет Монтейту, который принял его с коротким кивком.

И люди у брасов, застывшие на месте, ждали и желали, чтобы корабль завершил поворот. И наносили ответный удар. Один из них, голый по пояс, делил руку с другим, более молодым матросом, который даже не решался открыть глаза, когда дым клубился над водой. Шрамы от кошки всё ещё были ярко-красными на его спине, словно порка придала Диммоку некую власть.

Адам вытянул руку и услышал крик Джулиана: «Готово, сэр!»

Возможно, он не осмелился взглянуть назад, опасаясь, что штурвал будет сбит или там будут управлять только мертвецы.

«Спокойно! Встречайте!» Спицы вращались, но Адам смотрел на мачтовый шкентель, снова чётко и ясно видный над редеющим дымом. Порванные такелажные снасти дергались на ветру, а в марселе зияла почерневшая дыра – два выстрела прошли мимо мачты и рея на несколько дюймов. На парусе тоже была кровь, высыхающая. Один из марсовых. Лицо, которое он бы узнал.

«Отпускай и тащи!»

«Тяните, ребята! Тяните!» — раздался голос Гатри, сильный, неторопливый, готовый направить или подтолкнуть ещё больше людей туда, где они были нужны.

Адам услышал, как кто-то закричал от боли, но не отрывал глаз от реев, продолжая размахивать ими в ответ на действия мужчин у распорок.

Он наблюдал, как большая стрела воды меняет форму, «Наутилус» теперь очень ярко светил на солнце, его орудийные порты были пусты, а каждый член экипажа пытался перезарядить корабль и снова убежать, прежде чем…

Он закрыл свой разум, удивляясь, что не чувствует ни сомнений, ни гнева. Только ненависть.

«Спокойно, сэр!»

Адам не услышал. Он обнажил меч и легко прижал его к правому плечу.

Он увидел легкое движение, солнечный свет нарушил рисунок, когда первое орудие, готовое к перезарядке, просунулось в порт.

Слишком поздно.

Он обрушил меч на ограждение и ему показалось, что он услышал чей-то крик.

"Огонь!"

Все орудия выстрелили одновременно, отступая от своих портов и беря под контроль, прежде чем вся мощь их объединённого залпа обрушилась на противника. Они уже вытаскивали и перезаряжали новые заряды, кричали и ликовали как безумные, и, несмотря на повязанные уши платки, были слишком глухи, чтобы слышать или разделять радость и облегчение после нескольких часов ожидания за запечатанными иллюминаторами, пока левый борт оскалил зубы.

Адам прикрыл рот и нос, когда дым клубился по борту плотным облаком. Рёв бортового залпа, казалось, повис в воздухе, возможно, отголосок двойного залпа, достигшего своей цели.

Мужчины кашляли и блевали, но некоторые высматривали в дыму друзей. Орудийные расчёты перекликались, налегая на тали и ганшпили, все внимание их было сосредоточено на открытых перед ними портах.

Адам потянулся за телескопом, но тут же отмахнулся, когда чья-то рука протянула его сквозь редеющий дым.

Ему это было не нужно. Регулярные учения, а также терпение и доверие расчётов сделали сегодня своё дело.

Гордая красота «Наутилуса» была сломлена, изуродована. Фок-мачта полностью слетела, переваливаясь через бак и падая в воду рядом с ним, а спутанная масса рангоута и оборванных снастей уже тащила его, словно гигантский морской якорь. Грот-стеньгу тоже снесло. Он подумал о Мэддоке, канонире, внизу, под ватерлинией, запертом в пещере из взрывчатки и мгновенной смерти. Должно быть, он услышал это, почувствовал успех своих тренировок и упорного труда и возгордился.

Кто-то воскликнул: «Это заставит их собраться с мыслями и еще раз подумать!»

В голосе Сквайра слышалась настороженность и нетерпение. «У них их полно, ради всего святого!»

Адам направился к штурвалу, а люди повернулись к нему, все еще слишком ошеломленные и оглушенные, чтобы осознать значение предупреждения лейтенанта.

«Наутилус» не слушался руля, и, похоже, ничего не делалось, чтобы облегчить бремя мачты и парусов, которые тащили его все дальше и дальше по ветру.

Сквайр это заметил. Ветер больше не был ему союзником.

Он посмотрел на дым, плывущий прямо над водой. Ветер стихал, выжидая своего часа. Настоящий враг.

Нейпир был рядом с ним, как будто ждал, что его позовут.