«Корабль готов к бою, сэр!» — Винсент коснулся шляпы. — «Оба катера буксируют за кормой».

Адам прошёл вперёд, к палубному ограждению и окинул взглядом корабль, увидев его таким, каким он уже представлял его себе с того момента, как перестал притворяться спящим. Состояние готовности «Вперёд» напомнило ему регулярные учения, которые он и канонир распланировали по минутам. И всё же это было так необычно. Каждое восемнадцатифунтовое орудие с полным экипажем, инструментами, трамбовками, губками, гандшпилями и фитилями под рукой, если кремнёвое ружьё даст осечку. Он чувствовал песок под ботинками и знал, что палубы отшлифованы, чтобы люди не поскользнулись, если после открытия иллюминаторов нальют воду. Или зальют кровью, если случится худшее.

Он увидел крепкую фигуру боцмана, откинувшегося назад, проверяющего наспех установленные абордажные сети. Он уже слышал его однажды во время недавних сборов. «Спускайте их, ребята! Они должны ловить мерзавцев сетью, а не использовать их как лестницу, чтобы спустить их на борт!» Раздался смех. Но не в этот раз.

Винсент сказал: «Я отправил Такера на фок-мачту, сэр. Готов и нетерпелив». Он указал на двух мичманов, ожидающих у флагманского шкафа. «Я подумал, что Дикон будет полезнее наверху с сигнальной трубой».

Адам поднял подзорную трубу и направил её на правый борт. Медленно и размеренно. Словно он перестал дышать. Размытые лица, натянутый такелаж, резкие и чёрные в усиливающемся свете.

Изогнутый край носовой части. Он наблюдал, как другой корабль проплыл мимо объектива, а затем замер, словно в ловушке.

На сходящемся галсе, слегка наклонившись к ветру.

Он опустил подзорную трубу и дал глазу восстановиться. Остальное – лишь догадки. Пирамида парусов уменьшилась до миниатюры, словно плавник гигантской рыбы, прорезающий горизонт.

Вдали, казалось, висела дымка или туман. Но он знал, что это земля, протянувшаяся, словно огромная рука. Или ловушка.

Он вспомнил, что сказал Винсент.

«Хорошая мысль, Марк. Передай Дьякону, чтобы он уходил».

Он увидел, как гонец бежит к флагштоку. Когда «Онвард» впервые прибыл в Гибралтар, Дикон был единственным, кто заметил, что на флагмане развевался широкий вымпел коммодора, а не адмиральский флаг, как было указано. Все они совершили распространённую среди моряков ошибку: так долго смотрели в море, что видели только то, что ожидали увидеть.

Он увидел шагающего вперед мичмана с перекинутой через плечо трубой, похожей на маленькую пушку, и лейтенанта Монтейта у одного из восемнадцатифунтовых орудий, наблюдавшего за ним.

Возможно, вспоминая, как он был, как Дьякон, на пороге повышения. И маленький Уокер, который командовал связной. Сегодня ему тринадцать. Вряд ли он это забудет.

Адам подошёл к компасному ящику. Главный квартирмейстер стоял у штурвала, поддерживаемый двумя рулевыми. Он взглянул на компас, затем на мачтовый шкентель и почувствовал на лице солнечные лучи.

«И не на восток через север, сэр. Спокойно, пока она идет!»

Адам улыбнулся. «Спасибо, Картер. Да будет так!»

Отряд королевских морских пехотинцев стоял рядом со своим сержантом, готовый при необходимости приложить усилия к подтяжкам. Но их мушкеты были сложены рядом. Словно предупреждая.

Он неторопливо вернулся к поручню, несмотря на инстинкт, требовавший быть везде одновременно. Никто не смотрел на него прямо, но он знал, что за ним наблюдают, когда он проходит мимо. Люди ждут, когда можно будет взлететь и пробраться по реям, повиснуть над морем или упасть на верную смерть на палубе, если оступятся.

Орудийные расчёты по обе стороны, как и прежде. Но теперь они беспокойны.

Или ему показалось? Он хотел снова поднять подзорную трубу, но знал, что ещё слишком рано. Он видел, как некоторые из орудийных расчетов повернулись и посмотрели назад. Они захотят тебя увидеть.

Но только не в том случае, если он выставлял себя дураком.

Пальто тяжело давило на плечи, а влажная рубашка липла к коже. Совсем недавно, внизу, в большой каюте, он видел выражение лица Джаго. Его сомнения.

Вместе они пережили и разделили так много. Как молитвенник, который Яго принёс из каюты, когда они хоронили трёх моряков. Они оба вспоминали то время, в Афинах, когда предали тело Кэтрин морю. Её розы всё ещё цвели в их саду рядом со старым серым домом. Он, вспоминая, коснулся лацкана своего пальто.

"Палуба там!"

Это был Такер. Он сложил руки рупором, его голос был чётким и ровным. «Она носит французские цвета!»

Адам смотрел поверх орудийных расчётов и сверкающей воды, пока глаза его не ослепли. Люди кричали с облегчением или с насмешкой, а возможно, и то, и другое.

Винсент что-то сказал, но Адам услышал лишь один голос. Сквозь жестокие воспоминания о смерти и её последствиях: Маршан, каким они расстались. Когда мы встретимся снова, не будет никаких флагов. Мы встретимся как друзья! Он будет последним, кто забудет.

«Передайте сообщение. Все ружья заряжены, но не разряжены».

Винсент облизал губы. «Мы будем драться, сэр?»

Адам посмотрел на Джаго и кивнул.

«И мы победим!»

Нейпир старательно держался в стороне, пока фок-мачтовое орудие по правому борту оттаскивали от левого борта. «Онвард» слегка кренился по ветру, так что орудийным расчетам пришлось напрячь все силы, чтобы установить свои мощные орудия на позиции. Четырнадцать орудий на каждом траверзе; по крайней мере, так будет проще, когда придет приказ выходить. Нейпир участвовал почти во всех учениях. Несколько несчастных случаев или неудач, и множество проклятий. Он чувствовал стеснение в животе, которое он научился преодолевать. Но это были не учения. Почти как «Одаренность» в тот день, когда барабаны призвали их в каюты для боя, и последний бой корабля.

Он коснулся кортика, висевшего на бедре. Когда «Одейсити» затонул, и он поплыл к берегу, этот прекрасный новый кортик всё ещё висел у него на поясе. Один из морских пехотинцев, помогавших ему вынести его с пляжа, сказал ему, что его лишний вес мог стоить ему жизни. Он не понимал, что это для него значит. Потом… он снова коснулся его… и сегодня.

Он услышал, как лейтенант Сквайр позвал одного из командиров орудий, и тот, улыбнувшись, взял ядро из гирлянды и, казалось, погладил его обеими руками.

Большинство командиров орудий были такими. Первый залп был бы двуствольным, пока ещё было время подумать. Отреагировать.

Заряд уже был заряжен, два резких удара по нему закрепили, а пыж зафиксировал. Затем забили пули и последний пыж.

По обоим бортам командиры орудий смотрели на корму, подняв кулаки. Разница была всего в минуту.

«Все ружья заряжены, сэр!»

Нейпир медленно выдохнул. Остальные орудия, девятифунтовые и приземистые карронады, «сокрушители», были близки к этому.

Наступило затишье, и он услышал, как матрос у ближайшего орудия сказал: «На этот раз все по-настоящему, Дик!»

Грузчик повернулся и посмотрел на него.

«Капитан не хочет, чтобы нас застали без штанов, понял?»

Нейпир увидел, как мичман Хаксли спешит по трапу, пригибаясь, чтобы не попасть в сети, несомненно, передавая сообщение с квартердека. Они переглянулись, стоя на длинном ряду восемнадцатифунтовых кораблей, и помахали друг другу.

Он услышал, как Сквайр сказал: «Иди, не беги. Мы всё ещё на плаву!»

Но он разговаривал сам с собой. Как и некоторые другие поблизости, он наблюдал за боцманом и его людьми у пустого шлюпочного яруса, готовящимися спустить на воду два оставшихся судна, гичку и ялик, чтобы присоединиться к катерам, уже буксирующим за кормой. Мудрая и необходимая предосторожность: от летящих осколков пострадало больше людей, чем от железных ядер. Если бы в бой вступили, их бы выбросило на берег, а потом подобрали бы. Звучит довольно просто, но сухопутные моряки и менее опытные матросы могли бы с тревогой отнестись к этой процедуре.

Сам того не осознавая, он наклонился, чтобы потрогать ногу и увидеть уродливый шрам.