«Ни один шаг не останется незамеченным», — съязвил Брен.

Согласно журналу, ныне покойная команда также обнаружила очень интересный шлак на одном из внешних спутников Либрана 2937, образцы которого все еще анализируются, а их возможное использование определяется на основе слишком малых запасов.

«Где приземлилась геологическая разведка, Брен?» — спросил Ларс.

«Их зафиксированная высадка, — начал Брен, — произошла... прямо... под нами». Он увеличил изображение на главном экране, и переливающаяся тошнотворно-зелёная краска, которой разведывательные группы отмечали свои места, стала отчётливо видна.

Ларс и Киллашандра повернулись, чтобы рассмотреть крупный план места, который транслировался на одном из небольших экранов мостика.

«Пойдем?» — кисло спросил корабль.

«Ах! Почему бы и нет?» — сказал Ларс.

«У нас есть время поесть», — сказала Килла, чувствуя приступы голода, хотя была уверена, что они ели совсем недавно.

«Неужели уже пора?» — спросил Ларс с удивлением. «С тех пор, как мы поднялись на борт, мы только и делали, что ели».

«Раньше это называли пением за ужин», — добавил Брендан. Его смех резко оборвался. «А, понятно. Ты имеешь в виду, что твоя родная планета переживает один из периодов Песаха?»

«Это случилось из-за того, — сказала Килла. — Должно быть, это началось. Это единственный раз, когда мы не можем перестать есть».

«Хммм. Ну, у нас на борту полно народу», — успокаивающе ответил Брендан.

Киллашандра поморщилась. «Но нам придется надевать скафандры, чтобы передвигаться там, внизу, а еда в скафандрах не очень-то сытная».

Ларс рассмотрел этот аспект необычного голода их симбионтов во время Песаха: потребность, которая охватывала бы их тела независимо от того, как далеко они находились от Баллибрана, поскольку она порождалась симбионтом, всегда находящимся в одной фазе с его родной планетой. «Мы могли бы работать посменно: один из нас ел, пока другой исследовал».

«Нет! Абсолютно нет», — твёрдо возразил Брендан. «Как всегда, как команда. Сколько времени вы выдерживаете между перекусами?»

Килла рассмеялась. «Закуска? Ты никогда не видела, как едят певцы!»

«Ну, скажите мне, сколько, и я смогу доставить это к шлюзу, так что вам не придется полностью раздеваться, чтобы удовлетворить вашу потребность».

Килла оживилась. «Это мысль».

«Мы обязательно попробуем», — с усмешкой сказал Ларс. «А теперь посмотрим, сможем ли мы спланировать наши экскурсии с учётом наших аппетитов». Он получил доступ к файлам журнала злополучного геологического судна.

«А что, если я высажу тебя возле самого большого хранилища? Вот этого!» — предложил Брен, вызывая на свет самое примечательное из жидких рёбер. «Это не рекордное место посадки, но это, безусловно, самое интересное место, которое они нашли. Конечно, я гораздо более гибкий, чем Торонто . Мы можем прыгать по яме столько, сколько нужно, пока ты уплетаешь сытную еду».

«Есть еще проблема со Сном», — сказала Килла, сделав кислое лицо.

«О?» — подсказал Брендан.

«Да. Наевшись до отвала, словно впавшие в спячку, мы затем спим до конца самой Пасхи».

«Вернее, наши симбионты заставляют нас спать во время совместного прохождения трёх лун», — пояснил Ларс.

"Сколько?"

Ларс пожал плечами. «Неделя. Вот почему мы так много запасаемся».

«Чтобы поспать неделю?»

Ларс пожал плечами, а затем ухмыльнулся, глядя на колонку Брендана. «Это не мой выбор».

«А потом ты снова поешь?» — заботливо спросил Брендан.

«Перед самым засыпанием даже вид еды вызывает у нас тошноту. Обычно так мы понимаем, что нам лучше всего принять удобное положение», — объяснил Ларс.

«Весьма необычно», — мягко сказал Брендан, — «хотя я слышал и сталкивался с более странными случаями».

«Вы очень обнадеживаете», — сухо сказала Киллашандра.

«Я стараюсь. Вам лучше пристегнуться», — добавил он. На главном экране показывали их стремительное приближение к изрытой оспинами луне. Увидев это, оба певца поспешили подчиниться.

Брендан был превосходным пилотом, поскольку он и был кораблём по всем параметрам. Когда он аккуратно высадил их на так называемую поверхность Опала, Ларс и Килла традиционно зааплодировали. Затем они сосредоточились на поедании огромной порции еды, которую им подал корабль, — блюд, которые, как знал Брендан, им особенно нравились, и в количествах, которые должны были отбить у них нормальный аппетит.

«Ты действительно его прячешь, не так ли?»

Килла и Ларс были слишком заняты едой, чтобы ответить хоть что-то, кроме рассеянного «Хммм…»

Наконец, они насытились и, слегка постанывая, втиснулись в вакуумные скафандры. Киллашандра на мгновение пожалела, что «космические скафандры» не стали такими тонкими и эффективными. Но эти скафандры идеально подходили для исследований вне атмосферы. Плотно прилегающая оболочка создавала для носителя почти непроницаемую вторую кожу. Доступны были точные средства управления цифровыми манипуляциями; санитарные условия были максимально незаметны. Шлем обеспечивал полную подвижность головы и обзор; трубки для еды и питья располагались на шейном крае. Кислородный блок плотно прилегал к лопаткам и спускался до конца позвоночника, который он также защищал. Фонари на шлеме, цифровые и наручные освещали обширную область вокруг носителя. Универсальные инструменты, прикрепленные к специальным креплениям на поясе и уложенные в набедренные и ножные сумки, давали дополнительные внешние ресурсы.

«Я наполнил ваши рюкзаки вкусным продуктом с высоким содержанием белка, а также сладким лакомством, которое, возможно, утолит голод», — начал Брендан.

«Чем бы ты нас ни кормил, приятель, нам придётся вернуться за большим, чем может дать любой костюм», — сказал Ларс, входя вместе с Киллашандрой в шлюз. «Ладно, Брен, выпускай нас».

Они оба изучили судовые записи « Торонто» , поэтому знали, что нужно повернуть налево, как только они выйдут из внешнего шлюза.

«Хмф», — сказала Килла, направляя фонарик на флуоресцентную линию, которую предыдущая экспедиция нарисовала на пористой скорлупе. «Мило с их стороны, учитывая все обстоятельства».

«Они рассчитывали вернуться», — тихо заметил Ларс.

«Я вижу отметины», — сказал Брендан, намекая, что им следует более конкретно описывать свой прогресс.

«Тогда для потомков», — и Киллашандра начала беглый комментарий, пока они следовали указателям вниз по ступеням, прорубленным их предшественниками. На низком пороге даже была нанесена линия, предупреждающая их, где следует наклоняться, и, согнувшись, они двинулись по короткому проходу в большую комнату.

«Эй, впереди свет», — сказал Ларс и выключил фары. «Какое-то голубое сияние», — продолжил он, жестом приказав Килле погасить лампы.

Источник света на самом деле не освещал проход, но свечения было достаточно, чтобы указать им путь к его источнику.

Войдя в большую пещеру, они оба на мгновение лишились дара речи. Свечение разлеталось каскадами, словно осколки ярких искр, но они не вырывались из своего исходного вещества. Материал, изгибавшийся под высоким потолком, словно тек: темно-синий, темно-зеленый, а затем серебристый.

«Меня там нет», — вежливо напомнил им Брендан.

Ларс включил фонарь шлема, и сияние тут же погасло. Там, где коснулся луч шлема, материал заискрился полосами черного, темно-синего и темно-зеленого. Почти, подумала Киллашандра, словно кровь прилила к ране, чтобы залечить ее. Представляет ли свет в этом лишенном света мире угрозу или вред? Она задавалась вопросом, проникают ли солнечные лучи — неотфильтрованные, без атмосферы, которая могла бы уменьшить ультрафиолетовое и инфракрасное излучение — в пещеру к драгоценному камню? Драгоценным камнем ей показался один изящный длинный взмах драгоценного камня, живое ожерелье поперек свода пещеры. Или это была тиара?

«Это самая прекрасная вещь, которую я видела за долгое время», — пробормотала она. «И я видела великолепный кристалл». Она помолчала, нахмурившись. «Я тоже не знаю, почему и как, но я согласна с Трэгом, Брендан. Этот драгоценный хлам живой. Кто знает, что он чувствует, но это определённо живой организм!»