Даже Киллашандра не осмелилась омрачить ему удовольствие, когда он проводил их на борт, указывая на технологические усовершенствования и удобства, простор и роскошь нескольких кают и кают-компании, всё ещё пахнущих лаком, краской и этим неуловимым запахом «неиспользования». Там даже нашлось место для сияющей ванны размером с рукав. Килла перестала злиться, когда Ларс провёл её в каюту капитана, любезно махнув остальным троим рукой, чтобы они заняли свои койки. На « Ангеле II » будет гораздо больше уединения — если, конечно, Ларс не настоит на том, чтобы отстоять отдельную вахту. Возможно, им придётся, ведь она понятия не имела, насколько опытны в мореходстве два медика и сортировщик.

«Нравится, Санни?» — спросил Ларс, бросая свою сумку на широкую койку и обводя рукой прекрасно обставленную каюту. «Вот это преимущество — быть свободным от чёрного!»

«Должно быть, тебе пришлось потратить все, что ты заработал», — пробормотала она, окидывая взглядом окружающих. «Последнее произведение искусства?»

«Такой она была, когда покинула верфь на Оптерии». Ларс обнял её за талию, прижал к себе и зарылся лицом в её короткие, кудри. «Наверное, и сейчас такой, хотя я ждал, пока смогу взять на борт свою «Санни». Мне невесело ходить без тебя, знаешь ли». Он поцеловал её, а затем отпустил, чтобы широко размахивать руками. «Она красавица, правда? Видел её корабли-близнецы на Флаге Три, и с тех пор жажду такой же».

«А остальные умеют ходить под парусом?» — спросила она с любопытством и все еще некоторой обидой.

«Они пару раз плавали на старом корабле», — небрежно признался он. «Они не страдают морской болезнью, если вас это беспокоит, и, хотя эта малышка должна ходить сама, они прекрасно ориентируются на палубе».

«Кто готовит?» — спросила Килла, отчасти поддразнивая.

«Тот, кто не на дежурстве», — весело ответил он и обнял ее. «Как хорошо снова видеть тебя на борту, дорогая. Очень хорошо. А теперь, — и его тон стал оживленным, — «давайте начнем этот круиз».

Круиз оказался очень хорошим, особенно когда Киллашандра поняла, что она гораздо более способный моряк, чем все остальные. И, как обычно, она автоматически и правильно реагировала на любые приказы Ларса.

Она сказала себе, что помнит самое важное. Остальное — шелуха, которую со временем все равно бы выветрили из активной памяти.

А поскольку каждый вечер они бросали якорь в бухте, и судно можно было настроить так, чтобы разбудить команду, если бы его мониторы давали какие-либо критические показания, Ларс и она проводили ночи вместе на двуспальной капитанской койке.

Они поймали рыбу и съели жареный улов, сладкий и нежный на вкус и плоть. Они отплыли, или, скорее, Ларс отплыл — он никому не позволял долго брать штурвал, даже Килле. К полудню третьего дня они столкнулись со штормовой погодой. Она наслаждалась ею, потому что она напоминала ей о других штормах, которые она пережила на кораблях с Ларсом. Прошло четыре дня, прежде чем пришлось задуматься о давлении Гильдии. Ларс попытался уладить один набор проблем, которые ему передали, но поскольку у него не было помощника, который мог бы заняться делами во время его отсутствия, им, к сожалению, пришлось вернуться.

«Я думала, ты найдешь себе помощника», — сказала Килла, недовольная тем, что безмятежное путешествие было прервано.

«Последние семь лет я пытаюсь найти подходящую личность, Санни. Найти подходящего человека непросто. Да, была пара кандидатов с потенциалом, сносных на временную работу, но ни у одного из них не было достаточного опыта, чтобы стать эффективным руководителем. Мне нужен человек, который знает и понимает принципы Гильдии, умеет или умеет гранить кристалл, обладает управленческими навыками, но не одержим властью. И самое главное, тот, кому я могу доверять…»

«Не узурпировать ли твои прерогативы?» — шутливо спросил Килла.

«И это тоже», — согласился он, ухмыляясь ей. «Это непростая должность. Я научился делать всё сам, не перекладывая ответственность на других, потому что, честно говоря, певцы слишком много забывают».

Килла услышала это на нескольких уровнях и поморщилась. Он обнял ее, ласково прижимая к себе, и она почувствовала его поцелуй на затылке.

Хуже того, они сублимируют – как выразился Доналла – пение кристаллов в самый важный аспект своей жизни, которым, во многих смыслах, оно и должно быть. Недостаток этого – баланс: в итоге они оказываются в таких узких рамках, в которых могут функционировать, что совершенно бесполезны для более широкого взгляда. Они либо поют, либо избегают пения , пока не смогут больше игнорировать потребность в кристалле. Такая близорукость подрывает многих в остальном хороших людей. Жизнь может дать больше… эй, Санни, что с тобой? Килла напряглась в его объятиях и попыталась оттолкнуть его. – Эй, не обижайся! – Он рассмеялся над ней и снова притянул её к себе, лаская, пока она не начала расслабляться. – Глупая дурочка!

Она заставила себя обмякнуть в его объятиях, потому что они почти вернулись в гавань Гильдии, но отрицал он это или нет, она чувствовала, что его комментарии были не такими уж небрежными, как он притворялся. И все же... ничто за последние несколько дней не подсказывало ей, что в их долгих отношениях произошли какие-то другие, едва заметные изменения. Доналла явно интересовалась Преснолом, и Клодин, по-видимому, имела такие же предпочтения.

Затем Ларс отдал необходимые распоряжения по подготовке корабля к стыковке, и времени на дальнейшие разговоры не осталось. С одной стороны, Килла была возмущена тем, что Ларс оставил ее в таком замешательстве, не прояснив свои замечания, но с другой стороны, ей нужно было время, чтобы обдумать то, что он сказал . Если костюм подходит, носи его, подумала она.

С абсолютной честностью она признала, что была виновна в том, что сжала свои личные параметры до такой узкой колеи. Видел ли это Ларс? Надеялся ли он, что его замечания выведут ее из этой близорукости? Только как? Что-то дразнило на краю ее сознания. Что-то важное. Она не могла уловить даже намека.

Она вздохнула, закончила убирать камбуз и убирать последние остатки скоропортящихся продуктов. Что ж, может быть, она не была такой близорукой, как некоторые. Она ведь плавала, не так ли? И она помнила, что видела больше водных миров, чем могла предложить любая галактика.

Занятия парусным спортом дали Ларсу Далю некоторую передышку от бремени ответственности, но главная проблема легла на него вдвойне — пришлось заказать еще черного хрусталя.

«Я распорядился, чтобы никаких дальнейших приказов не принималось», — сказал Ларс, сердито нахмурив брови и взглянув на комм-экран. Он зажужжал, привлекая его внимание, как только он открыл люк своего личного наземного транспортного средства.

«Мастер гильдии, мы никогда не отказываемся от заказов на черное», — сказали ему.

«Мы не можем выполнить все заказы, которые у нас есть». Ларс высунулся из открытой двери. «Доналла, тебе придётся положиться на Бореллу и Римбола».

Эти имена были смутно знакомы Киллашандре.

«Я сделаю все, что смогу, Ларс», — крикнула ему Доналла, но пожала плечами, словно не очень-то рассчитывала на успех.

«Римбол? Кажется, я его знала», — сказала Киллашандра, и в памяти мелькнул смутный образ наивной улыбки на мальчишеском лице. «А Борелла…» Лицо женщины было нечётким; в памяти сохранились высокое сильное тело и сильно порванная нога. «Я давно их не видела», — добавила она.

«Вряд ли, Санни», — любезно сказал Ларс. «Они оба слишком часто отключали штормовые предупреждения».

«О!» — Она помолчала, обдумывая эту информацию. — «Тогда как Доналла может на них опереться?»

Ларс убрал их две дорожные сумки; он пристегнулся к сиденью, жестом велел Килле сделать то же самое, и приготовился ехать обратно к кубу.

«Регресс», — лаконично ответил он.

Вот это было слово.

"Что это такое?"

«Это старый метод доступа к фрагментам воспоминаний, утерянным намеренно или из-за черепно-мозговой травмы. Мы используем лишь две пятых нашего мозга. Как объяснила Доналла, некоторые функции могут переключаться на неиспользуемые участки мозга, и воспоминания часто вытесняются из активного воспоминания. Время от времени возникали модные тенденции регрессии, обычно в прошлые жизни». Он усмехнулся, прежде чем продолжить, что отражало его отношение к подобному упражнению. «Мы используем его для того, чтобы подключиться к нитям памяти. Исследования Доналлы в области потери памяти показывают, что мы на самом деле не теряем ничего из того, что видели, слышали и чувствовали. Неприятные воспоминания мы склонны хоронить как можно глубже, в зависимости от их воздействия на нашу психику. Как ни странно, хорошие воспоминания исчезают так же бесследно. Благодаря грамотному использованию гипноза Доналла смогла восстановить утраченные знания».