Перелла по-прежнему отказывалась это признавать.

«Её время пришло. Полагаю, этот молодой квестор, дурак, пришлёт её из Гиспалиса, чтобы прикончить тебя».

«Тогда я у тебя в долгу», — заметил я. Но она не проявила никакого интереса к моей благодарности.

«Думаю, Селия решила, что квестор начал отступать, и планировала избавиться и от него. Если бы этот человек заговорил, у Селии были бы проблемы».

–Устранение Куадрадо решило бы проблему.

–Если ты так говоришь, Фалько…

«Ладно, давайте будем практичны: помимо возможности убедить магистрата судить его — а любой судья в Риме, вероятно, будет склонен сделать это, подкупленный щедрыми дарами Атрактуса, — остаётся ещё предварительный вопрос: поймать эту свинью. Ты охотишься в шахтах, и я тоже. Я открыто ищу Куадрадо, и ты тоже за ним… или за мной».

Перелла обернулась и улыбнулась мне.

«В какую игру ты играешь?» — спросил я угрожающим голосом. «Ты преследовал всех моих подозреваемых: Аннея, Лициния, Кизака... ты навещал их всех. Насколько я знаю, ты даже приезжал ко мне».

– Да, я видел большинство из них до тебя. Почему ты потерял столько времени?

– Моё романтическое мышление. Мне нравится любоваться пейзажем. Возможно, вы уже видели их первыми, но почти все они мне гораздо больше нравились.

«И вы что-нибудь обнаружили?» — насмешливо спросил он.

Я проигнорировал сарказм:

«Вы знали, что я агент. Почему вы не связались со мной? Мы могли бы разделить работу».

Перелла посчитала мою уклончивость проявлением скромности.

«Связаться с вами было делом второстепенным! Я не хотел давать вам никаких подсказок о своей личности или причинах моего присутствия здесь, пока не решу, могу ли я вам доверять. Я собирался сделать это в ночь Парилии».

– Это ты бросил в меня камень?

«Она была просто маленькой китайской девочкой», — сказал он с натянутой улыбкой.

–Так почему же вы не сделали себя видимыми?

– Потому что, хотя вы этого и не знали, Куадрадо таился где-то далеко впереди.

–Он уехал в экипаже с двумя другими пассажирами…

Он остановил его под предлогом, что его сейчас стошнит. Девушка — Элия Аннеа — была занята, ухаживая за другим молодым человеком; его действительно рвало. Куадрадо воспользовался возможностью вернуться по тропинке.

Казалось, он хотел подышать свежим воздухом, но мне показалось, что он кого-то ждал. Поэтому я и бросил камешек, чтобы остановить тебя, прежде чем ты на него наткнёшься. Я думал, он договорился там с Селией и хотел послушать, о чём они говорят.

–Я никого из вас не видел.

«Ты и Селию не видел! Она была прямо за нами. На самом деле, Фалько, единственным человеком, кто не прятался от тебя в темноте той ночью, был ягнёнок Селии».

– Контактировали ли она и Куадрадо в ту ночь?

–Нет. Девушка в карете позвала его, и Куадрадо пришлось уехать вместе с ней и молодым человеком.

–Мне приходит в голову, что, возможно, это ты была в костюме пастушки-

Я взяла это на заметку. Невозможно, подумала я: Перелла не сможет сравниться с великолепными карими глазами другой девушки.

«Не волнуйтесь», — ответил он со смехом. «Представьте себе, каково это — заставить Анакрита принять и подписать отчёт о расходах на аренду овцы?»

Таким образом, Перелла по-прежнему считал, что глава шпионской службы все еще находится на своем посту.

«Давайте поговорим о Риме», — предложил я. «Замышляется предательство, это очевидно».

Нам обоим интересно выяснить, кто кого и как предает. Мне также хотелось бы знать, почему два совершенно разумных агента, вроде нас, оказались в одной провинции с двумя разными заданиями, связанными с одним и тем же мошенничеством.

«Ты уверена, что мы на одной стороне?» — пробормотала Перелла.

–Меня послала Лаэта; я говорю тебе это просто так.

–Ну, не я.

– Это поднимает интересный вопрос, Перелла, потому что я представляла, что ты на службе у Анакрита... но в последний раз, когда я его видела, он лежал при смерти в доме моей матери, держа в протянутой руке плату за проезд паромщику, который должен был отвезти его в Аид.

– Преторианцы забрали его в свой лагерь.

–Я так и устроил.

–И я увидел его там.

–Вау! Значит, я имею дело с девушкой, которая общается с караульными! Ты настоящий профи!

–Я делаю то, что должен делать.

– Извините, что покраснел. Я стесняюсь.

–Вместе мы составляем хорошую команду.

Обычно эта фраза — невинная ложь.

«Как вам повезло!» — ответил я. «В любом случае, разведка была приписана к гвардии». «А вам сказали, что я был с преторианцами?»

«Я сам это обнаружил; я пошёл по следу после того, как ты рассказал мне, что его избили. Признаюсь, это было трудно. В конце концов, я пошёл к тебе домой, чтобы спросить, где он – я вспомнил, что дал тебе свой адрес. Ты только что уехал из Рима, но кто-то дал мне адрес твоей матери. Она не сказала мне, где Анакрит, но я увидел, что у неё на огне варится большая кастрюля супа, и решил, что это для больного. Когда твоя мать вышла с корзиной, я пошёл за ней».

Я был озадачен:

– Моя мать все еще приносит Анакриту бульон?

– По словам преторианцев, он считает это своей обязанностью.

Я должен был над этим поразмыслить, сказал я себе.

– А когда вы отнесли букет цветов к его постели больного, как себя чувствовал ваш неприятный начальник?

«Тот же шарлатан, как и всегда». Передо мной была очень хитрая женщина. Она стонала и бормотала, как это всегда делают больные.

Может, он умирал… а может, всех обманывал и выздоравливал, мерзавец.

«И моя мать всё ещё о нём заботится? Не могу поверить! В лагере преторианской гвардии?»

«Преторианцы — это огромные тучи мускулов и сентиментальности. Они обожают материнские добродетели и всю эту старомодную чушь. В любом случае, Анакрит с ними в безопасности. Если он выживет, он будет считать твою мать прекрасной женщиной».

Меня охватила ужасающая перспектива вернуться в Рим и обнаружить, что моя мать вышла замуж за начальника шпионской шайки. Но бояться было нечего: сначала ей придётся развестись с моим отцом, и они не придут к соглашению, пока не поговорят друг с другом.

– А с Анакритом ты говорил? Что он сказал?

–Ничего полезного.

– Я очень ценю это!

– Ты видел, в каком он был состоянии. Я навестил его через пару дней после твоего отъезда.

– Так это он тебя сюда послал?

«Я здесь по собственному желанию», — сказала она.

–Есть ли у вас полномочия от кого-либо?

«Ну да!» — рассмеялась Перелла, покопалась в сумочке, достала что-то и показала мне. Это был перстень-печатка из довольно плохого халцедона с рельефным изображением двух слонов с загнутыми хоботами. «Он был у Селии. Я нашла его, когда искала её. Наверное, она украла его у Анакрита, когда раскроила ему голову».

«Ты обыскал Селию?» — вежливо спросил я. «А это было до или после того, как ты хорошенько вывернул ей эту восхитительную шею?» Он искоса взглянул на меня, но я продолжила: «Я уже знала, что кольцо пропало, Перелла. Зная Анакрита, я предположила, что он подслушал Селию и её головорезов, пока они затаились, и проглотил его, чтобы защитить государственные средства».

Перелле понравился мой комментарий. Перестав смеяться, она покрутила кольцо в воздухе и швырнула его как можно дальше, в кусты. Я тихонько поаплодировала. Мне всегда нравились бунтари. А после смерти Селии кольцо перестало быть полезной уликой.

«Я скажу Анакриту, что ты его забрал, Фалько. Он будет винить тебя за это следующие пятьдесят лет».

«Я могу с этим жить. Что ты здесь делаешь?» — снова спросил я.

Перелла сжала губы в гримасе скорби. Я всё ещё пытался осознать, что эта печальная фигура в растрёпанной одежде была необычайно эффективным агентом; не просто девицей в скромном бальном платье, подслушивающей разговоры за званым ужином, чтобы заработать несколько динариев, а женщиной, способной работать в одиночку бесчисленные недели, путешествовать и, при возможности, отнимать жизни без тени жалости.