–Это немного сложно.

– Но у тебя ведь будет много практики, не так ли?

Буксо ёрзал в своей грубой одежде: ему было стыдно, хотя и приятно, что его мастерство было оценено по достоинству.

Я внимательно осмотрел ближайшую клетку. Ничего подозрительного в ней не было. Я начал уходить, и вдруг меня осенило.

Пустые клетки на колёсах легко двигались. Мне удалось одной рукой перетащить ту, которую я осматривал. Буксо в ярости уставился на меня. Он ничего не сказал и попытался остановить меня, но и руки не подал. Возможно, он знал или догадывался, что я найду. Подсказка была в следующей клетке. Я опустился внутрь на колени и обнаружил следы крови.

Я вскочил и вытащил вторую клетку на свет.

–Кто-то попытался скрыть это весьма неуклюжим способом: вынес еще одну клетку, а ту, что с пятнами крови, оставил в самом конце.

– Правда? – спросил Буксо.

«Какая жалость!» — я показал ему кровь. «Ты видел её раньше?»

–Может быть. Это старое пятно.

«Это пятно не такое уж и старое, приятель. Похоже, его даже кто-то пытался отмыть, один из тех бесполезных людей, которых моя мама не хочет видеть моющими пол на кухне». Вода впиталась в деревянный пол клетки, но первоначальные брызги крови выглядели более тёмными и концентрированными. «Либо они не приложили много усилий, либо у них не было времени, чтобы сделать всё как следует».

– Ты думаешь, Леонидаса увезли в этой клетке, Фалько?

–Держу пари, что так.

–Это ужасно.

Я пристально посмотрела на него. Он казался очень грустным, хотя я не могла понять, было ли это горе по поводу потери любимого кота или же моё открытие и поворот вопроса вызвали у него неловкость.

«Они увели его, а потом принесли обратно мёртвым, Буксо. Меня удивляет, что кто-то мог вытащить его из клетки, и ты не услышал шума».

«Это загадка», — печально заметил смотритель.

Я продолжал допрашивать его взглядом.

«Я уверен, что он не издал ни звука, когда вернулся с пистолетом в руке, но тот, кто принёс тело, должно быть, был в ужасе. Я не понимаю, как они могли вернуть его, не издав ни звука».

«Я тоже не понимаю», — согласился Буксо. Наглая ложь.

«Я не думаю, что ты даже пытаешься», — он сделал вид, что не заметил моего опасного, серьёзного тона.

Я оставил тачку там, где она стояла. В этом мошенническом заведении любой мог поставить её обратно. В этот момент что-то привлекло моё внимание на внешней стене сарая.

Я поднял что-то похожее на сноп соломы. Меня удивило, что переплетённые пучки имели определённую форму.

– Он – соломенное чучело, или то, что от него осталось.

Грубое тело было изуродовано. Верёвки в верхней части ног всё ещё были на месте, но то, что образовывало плечи, было оторвано, вместе с головой и одной рукой. Половина соломы, покрывавшей тело, также отсутствовала и валялась на земле. Когда я поднял его, он полностью распался.

–Бедняга. Они его убили. Ты используешь их как приманку.

ИСТИННЫЙ?

— Да, на ринге, — сказал Буксо, все еще изображая ужасную скорбь.

– Вы их выбрасываете, чтобы привлечь внимание диких животных и свести их с ума, да?

–Да, Фалько.

Какое-то безумное существо уничтожило манекен, который я держал.

–А что эта реликвия здесь делает?

«Должно быть, старый», — ответил Буксо, пытаясь найти в его лице невинное выражение, которого я не видел.

Я огляделся. Всё было чисто и аккуратно. Это был двор, где вещи были расставлены, подсчитаны и инвентаризированы в обычном порядке.

Всё, что ломалось, заменялось или ремонтировалось. Соломенные чучела висели на гвоздях в потолке, в той же хижине, что и защитные шесты. Все чучела были отремонтированы и приведены в приемлемое состояние.

Я засунул две половины расчлененной фигуры под мышку и жестом подчеркнул важность изъятия улик.

– Вчера вечером в клетке Леонида было два момента, когда, должно быть, было много шума: когда его уводили, и когда приводили обратно. Ты утверждаешь, что ничего не слышал. Скажи мне, Буксо, где ты был прошлой ночью?

«В постели. Я был в постели», — повторил он. «Я был здесь и ничего не слышал».

Я был добрым римским гражданином. Даже если бы кто-нибудь бросил мне вызов со всей яростью, я бы не ударил другого гражданина, каким бы рабом он ни был.

IX

Когда мы вернулись на главную территорию, Буксо поспешно сосредоточился на работе, пока я в последний раз осматривал клетки. Он спрятался за четырьмя страусами, которые столпились вокруг него, поднимая лапы с подчеркнутой изяществом, свойственным всем птицам.

– Берегись, Фалько. Они умеют пинать сильно.

Пинать – не единственный их талант. Один из них облюбовал воротник моего халата и постоянно просовывал голову через плечо, чтобы его поклевать. Смотритель никак не контролировал этих надоедливых птиц, поэтому я отказался от поиска клеток, чего, безусловно, и хотел.

Я вернулся в офис с останками соломенного чучела под мышкой.

Анакрит разговаривал с Каллиопом. Они оба посмотрели на мой трофей, и я, не говоря ни слова, поставил его обломки на табурет.

–Послушай, Каллиоп, твоего льва вчера вечером вывели на прогулку, и вовсе не потому, что ветеринар рекомендовал ему подышать свежим воздухом.

«Это невозможно!» — настаивал ланиста. Когда я рассказал ему о том, что нашёл в одной из переносных клеток, он лишь нахмурился.

– Разве вы не заказывали экскурсию?

– Конечно, нет, Фалько. Не говори глупостей.

– А вас не беспокоит, что кто-то превратил Леонидаса в свою игрушку и вывел его ночью без разрешения?

-Конечно.

–А есть ли у вас какие-нибудь предположения, кто мог это сделать?

-Совсем.

–Это должен был быть кто-то, кто чувствовал себя в безопасности рядом со львом.

–Какой-то бесчувственный вор.

–Но будьте достаточно осторожны и верните его.

«Безумец», — простонал Каллиоп, скрывая свои истинные чувства под притворным страданием. «Это непостижимо!»

– Насколько вам известно, случалось ли что-то подобное раньше?

–Конечно, нет. И это больше не повторится.

«Конечно, нет, Леонид уже мёртв», — вмешался Анакрит. Его чувство юмора было ребяческим.

Я старался забыть о своём партнёре, что всегда было лучшим выходом, если не считать тех случаев, когда он нанимал каких-то головорезов и видел, как он писал моё имя на клочке пергамента. В тот раз я очень внимательно за ним следил.

«Буксо не очень-то сговорчив, Каллиоп. Я хотел, чтобы ты подсказал мне, как им удалось убить льва, а затем вернуть его в клетку так, чтобы никто не заметил».

«Я поговорю с Буксо», — неловко сказал Каллиоп. «Пожалуйста, предоставь это дело мне, Фалько. Я не понимаю, зачем ты в это вмешиваешься».

Позади него Анакрит энергично кивнул.

Я бросил на него взгляд опасного инспектора.

–Нас всегда интересует все необычное, что происходит, пока мы исследуем образ жизни человека.

«Независимо от того, кажется ли это важным или нет», — добавил Анакрит, довольный тем, что вселил страх в нашего собеседника. В конце концов, он был хорошим госслужащим.

Каллиопо бросила на нас презрительный взгляд и поспешила прочь.

Я сел, молчал и начал записывать о смерти Леонида. Я положил табличку набок, чтобы Анакриту пришлось угадывать мои каракули.

Он слишком долго работал в одиночку. Он был человеком, который хранил свои советы в болезненной тайне. Когда мы начали работать вместе, он приложил немало усилий, чтобы приспособиться к партнёрству, но ему было невыносимо делить управление с человеком, который отказывался с ним разговаривать.

«Ты собираешься продолжать расследование для цензоров, Фалько?» Это было похоже на выполнение домашнего задания с младшим братом.

нервно - Или ты собираешься бросить работу, за которую нам платят, в обмен на это дурацкое цирковое представление?

–Я мог бы сделать и то, и другое.

Я не отрывал глаз от планшета. Закончив делать заметки, которые мне очень хотелось, я обманул его, нарисовав сложные рисунки. Я нарисовал три группы сражающихся гладиаторов и нескольких ланистов, подбадривающих их жестами. Время для размышлений закончилось. Я глубоко вздохнул, словно придя к какому-то выводу. Затем я разгладил каракули плоским концом пера, что было обидно, ведь в них была некоторая художественная ценность.