Я бы разузнал подробности, если бы это было нужно. Игра только началась, и было ещё слишком рано задавать слишком настойчивые вопросы.

Я вздохнул. Я всегда испытывал то же самое к трупу, и хотя в данном случае это был лев, это ничего не меняло. Та же ужасная депрессия при виде жизни, растраченной по маловероятному мотиву, и, несомненно, злодеем, который думал, что его никогда не найдут. То же негодование и тот же гнев. А потом те же вопросы: кто последний видел его живым? Как он провёл последнюю ночь? С кем были его товарищи? Что он ел последним?

А вообще, кого он съел последним?

– Вы были единственным, кто имел дело со львом?

–Мы с Леонидом были как братья.

– Да неужели? – Когда расследовали убийство, это утверждение обычно оказывалось откровенной ложью.

– Он ко мне привык, и я к нему привыкла. Я никогда не отворачивалась от него.

На самом деле, сторож всё ещё стоял перед львом, не сводя с него глаз. Он не отрывал взгляда от животного, словно оно всё ещё могло прыгнуть и ранить его. Буксо наклонился, чтобы посмотреть на дротик, который я тайком взял и оставил рядом с орудием убийства. Буксо мог бы сделать вид, что не заметил их, но у меня сложилось впечатление, что он хотел узнать, кто убил его могучего товарища.

«Фалько, — тихо сказал он, указывая на флагшток. — Где железо, которое его убило?»

– Ты искал его, Буксо?

– Да, я нигде этого не видел.

– Человек, который это сделал, вероятно, забрал то, что осталось. Как вы думаете, он мог быть одним из обитателей бестиария?

«Он был способен сражаться, — ответил Буксо. — Леонид не позволил бы кому попало щекотать себе живот оружием».

–Кто-нибудь из мальчиков проявил особый интерес к Леонидасу?

–Мы с Идибалом говорили об этом животном.

«Что вы хотели узнать?» — спросил я, подняв брови.

– Ничего конкретного, мы просто поговорили. Он много знает об этом бизнесе.

– Ну как же так, Буксо?

–Я не знаю, но ему интересно.

–Он сказал вам что-нибудь подозрительное?

– Нет, мы разговариваем, потому что он скучает по своей родине в Северной Африке.

–Он из Эи, как и Каллиоп?

– Нет, из Сабраты. Он не рассказывает о своей прошлой жизни. И они оба тоже.

– Очень хорошо. – Этот разговор ни к чему не привел.

Нам нужно выяснить, что произошло прошлой ночью, Буксо. Давайте начнём с того, что выясним, был ли Леонид убит в своей клетке.

«Почти наверняка», — удивился смотритель. «Он уже видел его сегодня утром. Он был закрыт».

«Самый старый трюк в мире», — рассмеялся я. «Тело было в запертой комнате, никто не мог туда попасть». Обычно это помогает заставить людей думать, что это было самоубийство, но не говорите мне, что лев покончил с собой.

«Невозможно», — грустно пошутил сторож. «Леонид жил хорошо. Я охотился за ним и разговаривал с ним целыми днями. А каждые три месяца мы вплетали ему ленты в гриву, посыпали его настоящим золотым песком для красоты и выпускали убивать преступников».

– Значит, у него не было депрессии?

«Конечно, был!» — резко бросил смотритель, его настроение резко изменилось. «Фалько всё ходил взад-вперёд по клетке. Всё больше и больше. Он бы с удовольствием побегал по Африке, погонялся за газелями, побыл со львицами. Если у них нет другого выбора, львы могут адаптироваться к одиночеству, но они любят спариваться».

– Леонид страдал, и ты любил его. Ты ли избавил его от боли?

Я спросил строго.

«Нет», — голос Буксо звучал подавленно. «Лев просто был беспокойным. Я видел и похуже. Я буду скучать по этому животному».

Я никогда не хотела его потерять.

– Хорошо. Это возвращает нас к загадке. В любом случае, закрытая клетка – это не то же самое, что закрытая комната: она доступна.

Могли ли они вонзить в него копье с другой стороны решетки?

«Вряд ли», — ответил Буксо, качая головой.

Я встал снаружи клетки и попытался метнуть длинное копье.

«Всё верно, места совсем мало». Он едва смог отдернуть руку. Бросок был коротким и сложным. «Только очень умелый человек мог пролезть сквозь решётку. Охотники из бестиария — хорошие охотники, но они не охотятся в ограниченном пространстве. Может, его просто ткнули».

Леонидас увернулся бы от копья, Фалько. И заревел бы. Я был в соседних казармах; я бы его услышал.

«Ты прав, но в любом случае, его убили копьём. С близкого расстояния, практически без возможности манёвра». Я опустился на колени рядом с безжизненным телом, чтобы ещё раз осмотреть его, и не обнаружил никаких ран. Было ясно, что лев погиб от одного точного удара, нанесённого копьём в руке, а не брошенным, способным пронзить животное в лоб.

Это был исключительно профессиональный подвиг, а ситуация, должно быть, была невероятно опасной. Копьё должно было быть очень большим, и чтобы выдержать натиск льва, тот, кто его убил, должен был обладать силой и мужеством. Поэтому я предположил, что Леонид упал сразу же, прямо там, где его нашли.

«Возможно, его убили у передней стенки клетки; копьё сломалось, и он отполз назад». У Буксо не было моего опыта воображения. К тому же, у него была привычка противоречить самому себе, типичная для рабов... Если только он не делал этого специально, чтобы сбить меня с толку.

«Мы сказали, что они не могли убить его через решётку». Тем не менее, чтобы исключить эту версию, я подвёл Буксо к передней части клетки, и мы осмотрели солому. «Смотри, крови нет. Ты его не двигал. Если бы он был жив и дополз до дна, у него бы пошла кровь». Я подвёл егеря ко льву. Я схватил большого кота за его большие передние лапы и отодвинул в сторону, чтобы осмотреть солому под его животом. Буксо помог мне. «Кровь есть, но её мало».

–И что это значит, Фалько?

«Они не убивали его через решётку, и я очень сомневаюсь, что кто-то проник в клетку. Это было бы слишком рискованно, и, кроме того, некуда было бросить копьё».

–И что же случилось со львом?

–Они убили его в другом месте, а затем поместили тело в клетку.

VIII

–Если Леонида увезли в другое место, давайте поищем подсказки о том, что произошло.

–Никто не сможет вытащить его отсюда, Фалько!

– Неважно, мы всё равно посмотрим.

Буксо вдруг занервничал, словно вспомнив, что Каллиоп хотел меня сбить с толку. Мне нужно было немедленно обыскать место, пока не появился раб с метлой и, случайно или намеренно, не смела все следы.

Снаружи, на тренировочной площадке, гладиаторы подняли столько пыли, что от вчерашнего вечера не осталось и следа. Я подумал, не намеренно ли это, но бойцам нужно было тренироваться, и они всегда делали это в этом месте. Они вернулись к своим тренировкам и устроили настоящий шум, прыгая вокруг меня и издавая ужасные вопли, пока я присел, выискивая на земле львиные следы. Их агрессия напрягала меня. Хотя они всего лишь тренировались, они были такими большими и двигались так быстро, что столкновение могло бы причинить мне боль. Однажды один из спарринг-партнеров упал так близко ко мне, что мне пришлось отпрыгнуть в сторону. Они не обращали никакого внимания на мои действия. Это само по себе было странно. Обычно люди были гораздо любопытнее.

«Мы не найдём ни следов, ни пятен крови. Слишком поздно». Я встал. Пришло время снова сменить тактику. «Буксо, если бы тебе пришлось взять Леонидаса в цирк, как бы ты это сделал? Полагаю, кошек с цепи не снимают, как собак».

«У нас есть дорожные клетки», — уклончиво ответил раб.

–Где они хранятся?

Буксо преодолел своё нежелание и повёл меня в дальнюю часть казармы, где располагалось несколько сараев. Он бесстрастно наблюдал за мной, пока я осматривал их. Внутри были тюки соломы, инструменты, вёдра, длинные шесты для усмирения разъярённых животных издалека, соломенные фигуры для отпугивания диких зверей в цирке и, наконец, в хижине, открытой с боков, трёх- или четырёхколёсные клетки, достаточно большие, чтобы перевозить тигра или леопарда с одного места на другое.

–Как вы туда помещаете животных?