женщины, показались бы волосатым гомункулам идеальной философской республикой.

Я снова почувствовал тоску по дому.

Это был красочный симпозиум. Все сидели в плетёных креслах, словно снобы на музыкальном концерте. Сам зал, элегантно украшенный сводами и панелями, представлял собой изысканное сочетание пурпурных и контрастных оттенков, в основном охры и белого, на фоне которых король создавал совершенно иной контраст. Сегодня он был одет не в римские одежды, а в местные, в целую корзину ягодных оттенков. Елена была в белом, своём официальном выборе, а Майя – в розовом с зелёными полосами. На мне осталась только последняя туника, которая, как оказалось, была чёрной. Не мой оттенок. В чёрном я похож на третьесортного гробовщика, халтурщика-недоумка, который потеряет твою любимую бабушку и вместо неё пришлёт тебе прах дохлого осла.

Не в той урне.

Тогидубнус увидел меня и остановился. Майя и Елена, возможно, на мгновение вздохнули с облегчением. Казалось, они слишком долго делились его королевскими анекдотами.

«Извините, что прерываю», — улыбнулся я. «Я слышал, вы меня хотели. Конечно, Елена Юстина знает, что я хочу сказать, лучше меня, но, возможно, она позволит мне послушать, пока она излагает свои взгляды».

«Надеюсь, ты не иронизируешь», — прокомментировала Хелена, дорогая. Она поправила палантин на плече, тихонько звякнув серебряными браслетами. Изящное колечко качнулось у неё над ухом, вызвав у меня почти непристойную реакцию.

«На самом деле, нет».

Мы все улыбнулись. Елена взяла на себя командование. «Его Величество хотел поговорить с вами. Он обеспокоен, что после смерти Помпония отсутствие надзора может нарушить работу его нового здания».

«Ужасно не повезло Помпонию», — вмешался король. Он ещё не научился давать Елене положенное ей количество водяных часов, когда она произносила речь.

«Его Величество, — сказала Елена, обращаясь прямо ко мне, не давая королю взглянуть в глаза, — вчера был у Марцеллина. Жена архитектора устроила вечеринку по случаю дня рождения на их вилле. Вернувшись, король Тогидубн был потрясён, узнав о судьбе Помпония. Теперь он хочет спросить тебя, Фалько, не мог бы Марцеллин оказать профессиональную помощь».

Если Марцеллин был на вечеринке у своей жены, за много миль отсюда, то он был вне опасности.

Он не вернул себе власть, задушив Помпония.

Ну, разве что он мог находиться в двух местах одновременно, как в мифе о Пифагоре.

Конечно, убить Помпония за него мог кто-то другой.

«Я знаю, Марцеллин выступит добровольцем», — пробормотал король с той угрюмостью, которая меня ободрила. У меня сложилось приятное впечатление, что на него в этом вопросе кто-то давит. Тридцать лет работы с одним и тем же архитектором могли утомить любого клиента; Марцеллина следовало бы выгнать навсегда, когда в последний раз меняли подушки.

«Есть официальный протокол», — пробормотал я. «Помпоний был назначен Римом, и я не могу предвидеть, что Рим захочет сделать дальше». При этом упускался из виду тот факт, что моя роль заключалась в том, чтобы сообщать Риму, чего хочет Рим.

«Вероволк говорит, что ты намерен обсудить ситуацию с Марцеллином».

«Да, — могу я сказать это искренне. — Но вы понимаете, что это довольно низкий приоритет в моём списке дел. Мой приоритет — выяснить, кто убил Помпония. Во-первых, мы не хотим потерять кого-то ещё таким же образом!»

Король поднял кустистые белые брови. «Возможно ли это?»

«Зависит от мотива. Как ни странно, — сказал я, — я не вижу здесь никакого чувства тревоги. Здесь грабитель-убийца: нормальной реакцией должен быть острый страх, что другие подвергаются риску».

«Люди считают, что Помпоний умер из-за исключительно личной неприязни?» — предположил король. «Это обезопасило бы остальных».

«Ну, они знают, сколько людей его ненавидели». В своей новой роли степенного и здравомыслящего человека я не стал спрашивать, боится ли Тогидубнус за себя. Я также не стал интересоваться его чувствами к Помпонию. Я был свидетелем их яростных споров по вопросам дизайна, но в отношении ландшафтного дизайна и планировки помещений не принято использовать такие эмоциональные слова, как «ненависть».

Или вы? Король Тогидубнус очень заботился о таких вещах.

«У нас с ним были разногласия, Фалько, как ты знаешь».

«Личное?»

«Профессионал!»

«И публично тоже… Но мало кто из клиентов действительно убивает своего мастера по ремонту дома».

Король улыбнулся. «Учитывая, сколько негатива может вызывать реконструкция, таких людей может быть ещё больше! К счастью, я могу сказать, где был вчера», — довольно сухо заверил он меня. «Если спросите».

«Ну, я люблю быть дотошным, сэр», — я пошутил. «Я напишу официальную записку: весь день на вилле Марцеллина?»

«Да. Ты там был?»

«Нет, но у меня есть приглашение».

«Прекрасное место», — сказал главный знаток Британии. «Я подарил Марцеллинусу землю в благодарность за его работу над этим домом…» Он слегка замолчал. Неужели с этим даром потом что-то пошло не так? «Думаю, тебя заинтересует эта собственность, Фалько».

Он говорил как риелтор. Я не собирался покупать недвижимость в радиусе девятисот миль отсюда. Но это их не останавливает.

«Рекомендуется внутренний осмотр, не так ли? Обязательно к просмотру…» С чего бы королю взять, что у меня есть особый интерес к недвижимости, будь то самостоятельная постройка или что-то ещё? В официальном документе Рима речь шла о моём статусе и талантах, а не о моих жилищных условиях.

Возможно, я вообразил себе какой-то смысл в этом замечании. Король лишь продолжил свой рассказ о высшем обществе южного побережья: «День рождения должен был длиться весь день и завершиться банкетом, но я теперь рано ложусь спать и не смог отправиться в долгое путешествие домой вечером». Разве после долгих лет сотрудничества и дружбы чета Марцеллинов не могла бы устроить королевский приём? «Я пошёл только пообедать и вернулся в сумерках после приятного дня. Я ночевал у себя дома в Новиомагусе и вернулся сюда сегодня утром. Тогда мне и рассказали, что произошло».

«Я думал, ты был здесь вчера вечером», — сказал я. «Я послал кого-то спросить твоего разрешения закрыть бани».

«Вероволкус или другие члены моей семьи должны были разобраться с этим».

«Да, так и было… хотя, к сожалению, это не остановило некоторых рабочих сегодня утром». Король не отреагировал. «Вероволкуса не пригласили на день рождения?»

«Нет», — король выглядел смущенным.

«Вероволкус организует подрядчиков в бане», — вмешалась Елена. «Он остался, чтобы разобраться с ними».

«Вам не нужно стесняться реконструкции», — заверил я короля.

«Новый дворец — ваш подарок от Веспасиана, но вы имеете полное право внести дополнительные улучшения. Вы богатый человек», — сказал я ему. Мне хотелось намекнуть, что если он внесет свой вклад в утверждённый проект, то должен будет выделить собственные средства, по крайней мере, на время моей проверки. «Роскошные расходы — долг богатого римлянина. Они демонстрируют статус, прославляют Империю и радуют плебс, осознавая свою принадлежность к цивилизованному обществу».

На этот раз никто не спросил, был ли это сарказм, хотя, вероятно, все это понимали.

«Тебе стоит спросить о вечеринке у архитектора», — внезапно вмешалась Майя.

У неё было угрюмое выражение лица, озарённое опасным блеском. Я приподнял бровь. «Весь день была еда и питьё, а вечером, после отъезда короля, должен был состояться грандиозный официальный ужин. Он должен был сопровождаться музыкой и нанятыми артистами, Маркус». Я предчувствовал, что сейчас произойдёт. «Гвоздём вечера был специальный танцор», — объявила моя сестра.

Ничего удивительного. Майя вряд ли бы выглядела так мрачно, наблюдая за лёгким поэтическим концертом или выступлением труппы пожирателей огня. «Дай угадаю. Это, должно быть, профессиональный танцор, какая-нибудь экзотическая танцовщица, приехавшая аж из Рима? Изящная и искусная?»