«Этот художник снова приходил сюда и искал тебя, Марк Дидий».

«Замечательно. Если это помощник из Стабий, я был у его хижины, искал его. Какой он?»

«О… я не знаю». Я ещё не научил Камиллу Хайспэйл давать свидетельские показания. Вместо этого она слегка покраснела. Это было достаточно ясно.

«Смотрите за ним!» — ухмыльнулся я. «Они славятся своим развратом. В одну минуту они безобидно болтают с женщиной о земляных красках и фиксаторах на основе яичного белка, а в следующую — уже совсем по-другому её приукрашивают. Я не хочу, чтобы какой-то хам в заляпанной краской тунике одолел вас, Хиспэйл. Если он предложит вам свою кисть для растушевки трафаретов, скажите «нет»!»

Пока Хайспэйл бормотала что-то в замешательстве, некоторые из нас с надеждой размышляли, не получится ли нам составить ей пару. Мы с Хеленой были заядлыми романтиками… И оставить няню в Британии было бы настоящим счастьем.

H5Королевская группа, должно быть, пообедала официально, но после этого некоторые из обычной группы, среди которых был Вероволкус, принесли свое вино, пиво

и мёд в сад. Мы никогда не видели короля вечером; его возраст, должно быть, обрек его на ранний отход ко сну. После еды я отправился к бриттам, чтобы обсудить с Вероволкусом вопрос о благоустройстве королевских бань.

Прежде чем я успел об этом упомянуть, я заметил незнакомца. Он, казалось, чувствовал себя непринужденно в компании королевских приближенных, но, как оказалось, был гостем в тот вечер. Я с трудом мог его не заметить, потому что, в отличие от всех остальных в этой провинции, он был одет в строгий римский обеденный костюм из двух частей – синтез: свободная туника и подходящая к ней верхняя мантия того же оттенка красного.

Никто из моих знакомых никогда не выставлял себя в глупом свете со старомодным комплектом двойных кроватей, даже в Риме. Только богатые тусовщики с определённой эксцентричностью могли себе это позволить.

«Это Марцеллин, Фалько». Веровольк наконец перестал называть меня римлянином. Впрочем, если ему не нужно было сообщать Марцеллину, кто я, моя роль, должно быть, уже была обсуждена.

Интересный.

«Марцеллин? Разве ты не архитектор этого дворца, «старого дома»?»

«Новый дом, как мы его назвали!»

Теперь я вспомнил, что видел его раньше. Это был тот самый пожилой вор, который пришёл сегодня утром, чтобы увидеть Мильчато, вождя Мраморных гор.

Он не упомянул об этом, поэтому я тоже промолчал.

Как и многие представители творческих профессий, он стремился к элегантности. Его необычная одежда выглядела диковинкой в неформальной обстановке, а его аристократический акцент вызывал мучения. Я понимал, почему он решил остаться экспатриантом. Ему не нашлось бы места в Риме Веспасиана, где сам император называл повозку навозной фурой с акцентом, подразумевавшим, что он когда-то умел сгребать навоз. С большим римским носом и изящными жестами этот Марцеллин выделялся среди обыденности. Меня это не впечатляло. Я считаю таких людей карикатурой.

«Я восхищаюсь вашим великолепным зданием, — сказал я ему. — Мы с женой очень довольны нашим пребыванием здесь».

«Хорошо». Он казался небрежным. Возможно, его расстроило то, что проект, которому он, должно быть, посвятил много лет, теперь будет отменён.

«Вы пришли посмотреть новый проект?»

«Нет, нет», — он скромно опустил глаза. «Это не имеет ко мне никакого отношения».

Был ли он недоволен? Мне показалось, что он намеренно дистанцировался, но потом он пошутил об этом ради меня. «Вы, наверное, подумали, не вмешиваюсь ли я!»

Прежде чем я успела ответить, он очаровательно продолжил: «Нет, нет. Пора отпустить».

Слава богу, я вышел на пенсию».

Я не позволяю деспотичным мужчинам отстраняться от меня. «Вообще-то я думал, что вы здесь в качестве посредника. Есть проблемы».

«А есть?» — неискренне спросил Марцеллин. Вероволк, словно корявый кельтский бог-пень, наклонился вперёд, опираясь локтями на колени, и наблюдал за нами.

«Мне кажется, новый руководитель проекта недооценивает ситуацию». Фалько, откровенный оратор, превзошёл Фалько, человека сдержанного нейтралитета. «Помпоний — узкий чиновник. Он рассматривает проект как императорский заказ, забывая лишь, что заказ не был бы реализован без весьма специфичного британского заказчика. Ни одному другому племени не должен быть предоставлен полноценный дворец».

Этот проект намного переживет наше поколение, но он всегда будет дворцом, построенным для Тиберия Клавдия Тогидубна, великого короля бриттов».

«Нет Тоги, нет дворца. Так что Тоги хочет, то Тоги и получит?» Его грубое уменьшительное обращение в серьёзном разговоре перед слугами короля вызвало раздражение. Марцеллин, как предполагалось, был в хороших отношениях с королём. Его непочтительность плохо сочеталась с той нежностью, с которой Тогидубнус отзывался о нём в моём присутствии.

«Мне многое из того, что предлагает король, нравится. Но кто я такой, чтобы рассуждать об архитектуре?» — улыбнулся я. «Но, полагаю, вас это сейчас не касается».

«Я выполнил свою задачу. Кто-то другой может взять на себя бремя этого великого проекта».

Мне было интересно, рассматривался ли он когда-либо на должность руководителя проекта в рамках новой схемы. Если нет, то почему? Была ли для него неожиданностью замена на нового человека? И принял ли он это? «Что привело вас сегодня?» — спросил я небрежно.

«Вижу своего старого друга Тогидубнуса. Я живу недалеко. Я провёл здесь столько лет, — сказал Марцеллин, — что построил себе прекрасную виллу на побережье».

Я знал, что некоторые провинции могут покорить сердца своих администраторов, но Британия? Это просто смешно.

«Вы должны приехать ко мне», — пригласил Марсельнус. «Мой дом примерно в пятнадцати милях к востоку от Новиомагуса. Приезжайте с семьёй на день. Вас примут очень радушно».

Я поблагодарила его и пошла обратно к своим близким, прежде чем меня заставили назначить свидание.

XXVII

У нас была очередная тяжёлая ночь. Оба ребёнка не давали нам спать. Камилла Хиспэйл чувствовала себя плохо из-за сильного расстройства желудка. Она винила во всём устрицы, но я ела много и чувствовала себя совершенно нормально. Я сказала ей, что это наказание за флирт с молодым художником. Это вызвало новые причитания.

На следующий день я чувствовал себя измотанным. Разглядывание фигурной работы не привлекало. Теперь, когда я знал, что Гай способен справиться с редактированием записей без меня, я подумал, что пропущу этот офис. Я заказал пони, чтобы отправить Алию к Джастинусу, но решил не торопиться и сам проверить его. У меня было чем занять своего курьера. Я познакомил Алию с Иггидунусом и сказал им, что решил пересмотреть круг мульсума.

«Вы оба умные молодые люди; вы можете помочь мне разобраться с этим.

Игги, сегодня, когда ты будешь разносить стаканы, я хочу, чтобы Алия пошла с тобой; она сможет записывать. Поговори с каждым из твоих клиентов лично, пожалуйста. Скажи им, что мы проводим опрос предпочтений. Назови Алие их имена – Алия, аккуратно расставь каждое имя. Затем перечисли, какой мульсум они любят, или у них его нет.

«Но я же вчера подсчитал, Фалько!» — запротестовал Иггидунус.

Да. Это было блестяще. Сегодня у нас другое задание. Это исследование организационного метода, направленное на упорядочение графика подачи закусок.

Модернизируйте. Рационализируйте. Революционизируйте…»

Молодые люди разбежались. Управленческая болтовня всегда может освободить место. Дверь за ними закрылась как раз вовремя, и Гай, клерк, рухнул в припадке смеха.

Вероволкус увидел, как я уезжаю. Я выбрал маленького пони, думая, что на нём будет ехать Алия. Мои ботинки почти царапали пыль.

Вероволк расхохотался. Сегодня я всех радовал. Я лишь слабо улыбнулся. Мы, римляне, никогда не любили конину.

Я был совершенно счастлив, зная, что могу затормозить, просто поставив ноги на землю.

Я добрался до Новиомагуса около полудня. Там было довольно тихо. Возможно, это было не самое лучшее время. Либо я пропустил час пик, либо его вообще не было.