Я думал, другие помогут его оттащить. Не повезло. Моё вмешательство лишь добавило волнения. Я обнаружил, что борюсь с этим краснолицым, седовласым, жестоким стариком, который, казалось, не чувствовал опасности и не понимал, на кого нападает, а был полон ярости и кулаков. Я с трудом мог поверить, что это тот самый молчаливый человек, которого я встретил утром.

Пока я пытался помешать Филоклу причинить ещё больше вреда, особенно мне, появился Киприан. Когда раненый художник кое-как поднялся на ноги и без всякой причины пригрозил вступить со мной в драку, Киприан схватил его за руки и оттащил назад.

Мы разняли мозаичиста и художника. Они оба отчаянно сопротивлялись. «Прекратите! Прекратите, оба!»

Филокл сошёл с ума. Он больше не был молчаливым тупицей, державшимся отстранённо, он всё ещё извивался, словно выброшенная на берег акула. Он бешено размахивал руками. Вновь запутавшись в грязи, я поскользнулся. На этот раз мне удалось удержаться на ногах, хотя и с очередным сотрясением спины.

Филокл качнулся в другую сторону, повиснув мёртвым грузом, и он потянул меня за собой. Мы катались по земле, я скрежетал зубами, но цеплялся за него. Будучи моложе и крепче, я в конце концов поставил его на ноги.

Он вырвался. Развернулся и нанес мне удар. Я уклонился, а затем сильно ударил его по голове. Это остановило его.

К этому моменту другой мужчина уже понял, насколько больно на него нападать. Он согнулся пополам и снова рухнул на землю. Киприанус согнулся пополам.

держал его. «Тащи доску!» — крикнул он. Художник был едва в сознании.

Филокл отступил назад, явно передумывая. Внезапно он забеспокоился.

Его дыхание участилось.

«Это Бландус?» — спросил я Киприана. Мужчину укладывали на носилки, чтобы его можно было нести. Алексас, санитар, протиснулся сквозь толпу, чтобы осмотреть его.

«Это Бланд», — мрачно подтвердил Киприан. Он, должно быть, привык улаживать споры, но был зол. «Филокл, вы двое уже надоели мне со своими глупыми распрями! На этот раз ты отправишься ко мне в тюрьму».

«Он это начал».

«Он теперь без сознания!»

Помпоний прибыл. Всё, что нам было нужно. «О, это просто смешно». Он повернулся к Филоклу, яростно грозя пальцем. «Ради богов! Мне нужен этот человек. Никто не смеет его трогать на тысячу миль вокруг. Выживет ли он?» — спросил он Алексаса как можно более властно.

Алексас выглядел обеспокоенным, но сказал, что думает, что Бландус выживет.

«Отправьте его в лазарет», — грубо приказал Киприанус. «Держите его там, пока я не прикажу».

«Привяжите его к кровати, если нужно! Я надеюсь на вас, Киприанус».

заявил Помпоний жеманно-превосходным тоном: «Держи своих рабочих под контролем!»

Он в ярости ушёл. Киприан сердито посмотрел ему вслед, но каким-то образом удержался от всех этих необязательных грубых звуков и жестов. Он был типичным клерком первого класса.

Толпа быстро растаяла. Менеджеры обычно действуют таким образом.

Бландуса увезли, Алексас побежал рядом. Филокла тоже утащили. Среди гула, раздавшегося, когда схватка стихла, я услышал одну особенно провокационную насмешку. Она была адресована Лупусу, надсмотрщику за иностранными рабочими, зловещим, голоруким крепышом, покрытым узорами из вайды.

«Не говори мне», — пробормотал я Киприанусу. «Это другой главарь банды, местный главарь рабочих, я вижу, у него вражда с Лупусом?» Они разошлись в разные стороны, иначе, похоже, случилась бы ещё одна стычка. «Как его зовут — Мандумерус?» Киприан промолчал. Я понял, что прав. «Ладно, а что там с Филоклом и Бландом?»

«Они ненавидят друг друга».

«Ну, я вижу. Мне пока не приходится читать в вогнутую подзорную трубу. Скажи мне, почему?»

«Кто знает?» — ответил ответственный за работы, весьма раздраженный.

«Скажи, зависть. Они оба лидеры в своих областях. Оба считают, что без них этот дворец рухнет».

«Так и будет?»

«Ты слышал Помпония. Если мы потеряем кого-нибудь из них, нас выгонят. Попробуй-ка уговорить хоть одного талантливого мастера отправиться так далеко на север». Теперь мы стояли одни посреди голой площадки. Киприан смягчился, выплеснув на себя редкую для себя язвительную тираду: «Я могу без труда найти плотников и кровельщиков, но мы всё ещё ждём, когда мой избранный каменщик решит, оторвётся ли он от своей удобной скамьи в Лациуме. Филокл повсюду таскает с собой сына, а у Бланда в бригаде работает только какой-то болван. Он его хвалит, но…» Он свернул на второстепенную тропу, а затем вернулся к главной тираде в последнем порыве: «Вся эта прекрасная отделка — кошмар. Зачем им ехать в эту дыру? Им это ни к чему, Фалькон! Рим и виллы миллионеров в Неаполе предлагают гораздо лучшие условия, лучшую оплату и больше шансов на славу. Так кому же нужна Британия?»

Моя недавно перешитая туника теперь была грязнее предыдущей.

Я снова вернулся в свою каюту, чтобы обменяться одеждой.

«О, Маркус, нет!» — Елена услышала меня. Она могла определить мой шаг за полстадии. Накс тоже фыркнул. «Кажется, у меня трое маленьких детей…»

«Интересно, могу ли я претендовать на право голоса?»

«Все равно включайте счета за стирку в свою смету!»

Я перепробовала все свои белые и бежевые наряды. Теперь мне осталось только черничное, дважды перекрашенное, с полосами. На этот раз я сменила и ботинки. Победить невозможно. В городе гвозди, скользя по каменным мостовым, били по спине. На стройке шипы были бесполезны, а простая кожа вообще не обеспечивала сцепления. Меня могли заставить надеть деревянные паттены, как у рабочих, или даже завязать мерзкие мешки.

«Извините, я ничего не мог с собой поделать».

«Может быть, тебе стоит посидеть дома и спокойно заняться офисной работой», — предложила Хелена.

«Скоро всё пропитается», — успокоил я её, когда она проскочила мимо меня и схватила свежеиспачканную одежду из буйволовой шерсти. Я аккуратно её завернул, но она бросила её плашмя, чтобы увидеть худшее. Она закричала и скривилась. Грязь действительно имеет свойство напоминать свежий бычий навоз от животного, страдающего от сильной диареи.

«Фу! Когда мы жили в Фаунтин-Корт, по крайней мере, у Лении было прачечно. А теперь, пожалуйста, не влипайте в неприятности».

«Конечно, любовь моя».

«Ой, заткнись, Фалько!»

Я немного побыла в офисе. Потом она разрешила мне выйти пообедать.

Я был рад, что она обо мне заботится. Мне «не хотелось бы думать, что мы когда-нибудь дойдём до того, что моё присутствие сделает её пресыщённой. Мне больше нравилось, когда она всё ещё внезапно приходила меня искать, как будто скучала по мне, когда меня не было час или два. И когда она смотрела на меня, внезапно замирая. А потом, если я ей подмигивал, она говорила: «О, повзрослей, Фалько!»

И отвернись, чтобы я не увидел, как она покраснеет.

Она заставила меня вернуться и работать в офисе весь день. Один из клерков, шаркая, принёс ещё документы, полагая, что я уже на объекте и не стану с ним спорить. Я усадил его, не обращая внимания на его испуганный взгляд, и воспользовался случаем познакомиться. Это был худощавый, худощавый мужчина лет двадцати с небольшим, с короткими тёмными волосами и бородкой, которая выглядела не так удачно, как он, должно быть, надеялся. Он выглядел умным и слегка настороженным; возможно, я его беспокоил.

Часть проблемы со стоимостью проекта быстро стала очевидной. Они изменили основную систему учёта.

«Веспасиан хочет, чтобы всё было под контролем. Что изменилось? Несколько бухгалтерских ухищрений?»

«Новые записи. Новые журналы. Всё новое».

Я запрокинула голову и в отчаянии выдохнула. «Ой, не рассказывайте! Сложная новая бухгалтерия, переработанная с нуля. Она, вероятно, работает идеально. Но вам не хотелось отказываться от знакомой системы, а когда вы попробовали незнакомую версию, она, похоже, не сработала… Готов поспорить, вы начали проект дворца со старой системой, а потом поменяли её на полпути?»

Клерк с несчастным видом кивнул: «У нас тут небольшой бардак».