Я покачал головой. «Ужасно!»

«А потом Дубнус. Дубнус как-то ночью варился. В итоге его зарезали в баре на канабе». Канабе были полуофициальными «горячими» вечеринками, обычно проходившими за пределами военных фортов; я знал их ещё со времён армии. Там местным жителям разрешалось заниматься бизнесом, обслуживая вне службы. Это означало торговлю плотью и другие товары, от опасных напитков до отвратительных сувениров. Это приводило к болезням, родовым мукам и незаконным бракам, хотя и редко к смерти.

«Жизнь здесь тяжелая?»

«О, все в порядке».

"Откуда ты?"

«Писае».

«Лигурия?»

«Давно это было. Я никогда не люблю оседать». Это могло означать, что он скрывался от десятилетнего обвинения в краже уток, или что он действительно был бездомной птицей, которая любила двигаться.

«Хорошо ли к вам относится руководство?»

«У нас хорошие, чистые казармы и приличный стол. Это замечательно, если вы сможете выдержать жизнь на крыше над девятью другими парнями, некоторые из которых — настоящие пердуны, а один плачет во сне».

«Останетесь ли вы в Британии после завершения работы?»

«Только не я, легат! Я за Италию, куда хочешь… Впрочем, я всегда так говорю. Потом слышу о каких-нибудь других затеях. Вечно какие-то приятели едут, и плата, кажется, щедрая. Меня снова заманивают». Казалось, он был этим доволен.

«Можете ли вы сказать», — спросил я коротко, — «что это место более опасно, чем другие, где вы работали?»

«Ну, ты теряешь несколько человек, это естественно».

«Я понимаю, о чём ты. Я слышал, что за пределами армии на стройках гибнет больше мужчин, чем в любой другой сфере деятельности».

«К этому привыкаешь».

«Так каково число потерь?»

Он пожал плечами, не статистик. Держу пари, этот добродушный ягнёнок так же сонно размышлял о своей зарплате.

Нет, не знал. Держу пари, он знал, сколько ему должны, с точностью до четверти.

«Знаете ли вы кого-нибудь на этом сайте по имени Глоккус или Котта?»

Он сказал нет.

XII

Под руководством рабочего я нашёл лазарет, где, как предполагалось, лежало тело убитого тем утром кровельщика. Это был небольшой, но эффективный медпункт, расположенный среди нескольких хижин на дальнем конце стройки. Там работал молодой санитар Алексас, который ежедневно лечил порезы и растяжения, которых было много. Полагаю, в его обязанности также входило выявление симулянтов.

Они бы делали это регулярно.

Ничуть не удивившись, он показал мне мёртвого кровельщика. Валла был типичным землекопом, краснокожим и слегка пузатым. Вероятно, он любил выпить, возможно, даже слишком часто. Руки у него были шершавые. От него слегка пахло застарелым потом, хотя, возможно, это просто потому, что он редко стирал свою тунику. Скоро он будет вонять ещё сильнее, если никто не заплатит за его кремацию; мои недавние воспоминания о теле под гипокаустом Па ожили неприятным образом.

Валла лежала на носилках, без присмотра скорбящих и флейтистов, но пользовалась уважением. Грубая ткань была откинута нежной рукой, готовая к осмотру. Санитар остался рядом, словно заботился об этом покойнике не меньше, чем кричащий землекоп с пронзённой серпом ногой.

Видимо, на этом сайте были свои стандарты.

«Будут ли организованы похороны Валлы?»

«Это нормально», — сказал Алексас. «У нас на любом проекте бывают смерти, некоторые — совершенно естественно. Сердца не выдерживают. Болезни наносят урон. Рабочие, вероятно, получат добровольные пожертвования, но на удалённых работах всё решает руководство».

«А потом вы отправляете прах домой родственникам?» Он выглядел смущённым.

«Слишком много хлопот», — спокойно согласился я. «Держу пари, половина команды ни разу не назвала ни одного кровного родственника, с которым можно было бы связаться».

«Так и положено», — искренне заверили меня.

«Конечно», — я похлопал его по груди. «Ты жену или мать вписал в список?»

Алексас начал говорить, но потом замолчал и ухмыльнулся мне в ответ. «Ну, раз уж ты об этом заговорил…»

«Я знаю. Мы все думаем, что что-то плохое случится с кем-то другим.

Однако это было ошибкой».

Тело было прохладным. Мне сказали, что никто не видел, что произошло. Похоже, он отделался лёгким испугом; не было никаких следов, что он поцарапал руки, пытаясь снова ухватиться за что-либо. На нём не было никаких серьёзных следов.

Его. Смертельные травмы, должно быть, были внутренними. Если кто-то толкнул беднягу, чтобы сбить его с ног, то никаких улик не осталось.

«Где произошло его падение?»

«Старый дом».

«Я знаю, что здание находится под строительными лесами. Разве нет каких-то споров о будущем здания?»

«Я не тот человек, которого стоит спрашивать», — сказал Алексас. «Если бы они собирались снести какую-то часть, Валла бы собирал черепицу».

«Хмм. Так какова твоя теория?»

«Что вы имеете в виду?» — спросил санитар с искренним недоумением.

«Эта смерть подозрительна?»

"Конечно, нет."

Информатор привыкает к уверениям, что ножевые ранения и удушения — «просто несчастные случаи». Я привык ожидать лжи, когда задаю вопросы, но, возможно, мир всё ещё существует, где люди переживают обычные несчастья.

«Алексас, он вскрикнул, не знаешь?»

«Это было бы важно?»

«Если бы его толкнули, он, возможно, запротестовал бы. Если бы он подпрыгнул или упал, он, скорее всего, промолчал бы».

«Может, мне попробовать выяснить это для вас?»

«Не стоит, спасибо». В любом случае, это было бы неопределённо. «Проект дворца только начался, но это не первый ваш смертельный случай».

«И это не последний случай».

«Могу ли я увидеть другие тела?»

Он уставился. «Конечно, нет. Давно сгорели в погребальных кострах».

Я, как всегда, был полон подозрений и подозревал, что кто-то пытается что-то скрыть. «Ты осматривал тела, Алексас?»

«Я видел кое-что. «Осматривал» — слишком сильное слово. У нас был человек, которого сбил с крыши один из этих наконечников…» Алексас вышел в свою перевязочную, зарылся под стойку и вытащил виновника: это был мёртвый кусок в форме четырёхгранной арки — миниатюрный четырёхгранный пилон с шаром наверху. Он бросил его мне на руки, и я слегка пошатнулся.

«Да, это может проломить тебе череп!» Я быстро бросила его на полку. «Ты его для чего-то хранишь?»

«Сделай себе птичий домик», — ухмыльнулся Алексас. На стройках вечно таскают материалы для своих хозяйственных нужд. Я заметил, что одна из четырёх ножек была испачкана. «Воробьи не заметят капельку крови, Фалько!»

«Хмм… Были ещё какие-нибудь неприятности?»

«Кого-то раздавила необработанная мраморная плита. Специалист по мрамору был в ярости из-за повреждений; он сказал, что мрамор бесценен».

«Бессердечная свинья?»

«Полагаю, он отреагировал не подумав. А потом, на прошлой неделе, ещё один мужчина получил удар лопатой в драке».

"Необычный?"

«К сожалению, нет. На стройплощадках всегда полно инструментов и энергичных людей, которые умело с ними обращаются».

«Перед тем как уехать, я наткнулся на убийство с применением лопаты в Риме», — сказал я, снова вспомнив Стефануса, которого схватили и засунули под новую мозаику отца.

«Я видел много всякого, — усмехнулся Алексас. — Топорные смерти. Обезглавливания краном.

Утопления, раздавливания, ампутации ног и рук.

«Всё это произошло на дворцовом проекте?» Я был в ужасе.

«Нет, Фалько. Некоторые уже произошли. Другие ещё могут произойти».

«Я слышал, мужчину зарезали? Ножевая драка. Виноват был алкоголь».

«Я так думаю. Я слышал, это произошло в городе. Тело сюда не привезли». Он был терпелив, но считал меня попусту трачущим время.

«Алексас, не пойми меня неправильно. Я не ищу неприятностей. Я просто слышал, что число погибших здесь слишком велико, и оно может быть значительным».

«Значительное для чего? Для управления вялым?»

Что ж, это сойдет за объяснение, пока я не найду более точное определение. Если это вообще возможно.