Продавец самолетов сделал легкую попытку пробудить наш интерес, дав понять, что нам следует купить сладостей для Елены.

Она поняла свою ошибку. Она сама его отвергла. Я жестом попросил её уйти, но уже более мягко.

«Извини, малыш, я забыл кошелёк в спальне». Он понял, что я над ним издеваюсь, но спокойно ушёл с деньгами, которые получил от адвоката.

Попилио был очень ухоженным мужчиной с рыжевато-русыми волосами. На вид ему было лет тридцать. Не слишком молодой для своей профессии, но производил впечатление энергичного и амбициозного, а также циничного, жаждущего гонорара. Он говорил тихим голосом, типичным для высшего класса, который было трудно определить. Я бы сказал, что он лишь недавно стал новым человеком, возможно, благодаря бабушкам и дедушкам, которым удалось подняться до среднего класса, пусть даже и провинциального. Родственники были достаточно близки, чтобы в детстве Попилио слышал их рассказы о жизни в деревне и был достаточно увлечен, чтобы противостоять

Только в отдалённую провинцию. Либо это так, либо он скрылся с деньгами клиента и был вынужден спешно покинуть Рим.

«Это мой муж, Дидиус Фалько, — сказала Елена. — Я рассказывала тебе о нём вчера вечером».

Она не сказала мне, что они говорили обо мне. Так что я застрял, не зная, какую роль она мне отвела. Я застенчиво улыбнулся.

«Добрый день, Фалько». Слава богу, Попилио не помнил разговор с Эленой за ужином. Он изо всех сил старался вспомнить, кто я и чем зарабатываю на жизнь, хотя Элене он всё же запомнил. Ревность — палка о двух концах: я надеялся, что он не слишком хорошо её помнит. Адвокаты гоняются за женщинами с таким же энтузиазмом, как и за выпивкой. Я это знал; на работе я встречал немало таких.

Мы немного поговорили о том, чего Попилио надеялся добиться в Британии.

Я предложил ему заняться охотой на рабов и подать в суд Люди испытывали искушение вернуть беглецов или завладеть чужим имуществом. Он считал, что британское общество не настолько ориентировано на рабовладение, чтобы сделать такой бизнес прибыльным. Существуют рабы, приговорённые к принудительному труду; они усердно трудятся до самой смерти в отдалённых местах. В домашнем хозяйстве, если в доме есть пара незначительных работников для кухни, это уже много. К ним относятся слишком хорошо, поскольку они часто выходят замуж за хозяина или хозяйку. Нет стимула к побегу, и, похоже, даже соседи нечасто этим злоупотребляют.

–Знаю! Вам нужны большие объекты, где труд – это деньги; если один человек пропадет, это будет означать потерю бизнеса.

«Ещё лучше, я мог бы потребовать компенсацию за дорогостоящих греческих бухгалтеров, массажистов и музыкантов!» — рассмеялся Попилио.

«Итак, вы изучили возможности?» — спросил я.

«Я просто пошутил», — солгал он. «Моя миссия — оказывать провинции первоклассные юридические услуги. Я хочу посвятить себя оказанию индивидуальной помощи в сфере торговли и морского права».

Я сказал ему, что это похвально. Он, похоже, не привык к иронии.

–Прости меня, Фалько, я не помню, что рассказывала мне твоя жена о твоих действиях.

Иногда я решаю не блефовать.

– Я работаю на правительство. Расследую подозрительную смерть, которая, похоже, связана с какими-то гангстерами.

Попилио поднял слегка накрашенные брови.

«Вы ведь не за этим ко мне пришли, правда?» Если он и выглядел обиженным, то лишь потому, что начал подсчитывать, насколько он собирается пострадать с экономической точки зрения.

«Я за всеми слежу», — мягко заверил я его. «Мне жаль вас разочаровывать, но если я отстраню вас от расследования, вы не сможете получить никаких гонораров за клевету!»

Попилио бросил на меня равнодушный, предостерегающий взгляд.

– Я не против исков о клевете, Фалько.

Это означало, что если бы я действительно побеспокоил его, он избавился бы от меня гораздо более быстрым способом.

Я улыбнулся.

–Как долго вы находитесь в провинции?

«Всего пара дней». Этого времени было бы недостаточно, чтобы заподозрить что-то... если бы это было правдой.

–Вы когда-нибудь оказывались в баре, где подают напитки под названием «Золотой дождь»?

–Никогда. Я предпочитаю развлекаться дома в одиночестве, с амфорой старого вина.

«Очень разумно», — сказал я. «В Италии можно найти множество вин, даже здесь, на севере. Дайте им как следует отстояться. Затем процедите через сито два-три раза… и вылейте в канализацию. Столовые вина из Германии и Галлии, похоже, лучше выдерживают режим выдержки».

– Спасибо за совет, – ответил он.

«Пожалуйста», — ответил я.

Не было смысла оставаться там только для того, чтобы обсуждать его вкусы. Юристы — такие снобы. Я был уверен, что он предпочитает более дорогие вина, чем те, которые, по моему мнению, стоило пить дома с жареной барабулькой. Великие вина Империи вряд ли могли бы попасть в Британию в хорошем состоянии, но я решил, что переубедить его будет сложно.

Я не видел никаких признаков того, что у него там жили соседи по комнате, и если он только что приехал, каких новых друзей он мог завести?

Суть вопроса заключалась в следующем: когда Попилий ночью подавал драгоценный виноградный сок, кто делился им с ним?

Мы ушли, ни лучше, ни хуже информированные, чем приехали. Мы медленно пошли обратно в дом. Мы с Хеленой размышляли о том, каким человеком, по всей видимости, был этот адвокат, и каков его истинный характер. Я не обращал особого внимания на окружающую обстановку, и ещё меньше — на прохожих.

Но вот я здесь, и тут из дверного проема мне прошипел знакомый голос:

– Марко, дорогой, иди сюда! Мне нужно с тобой поговорить.

Клорис!

XXVIII

Она прислонилась к дверному косяку, как будто стояла там уже долгое время, ожидая меня.

– Клянусь богами Олимпа, ты меня до полусмерти напугала, бессердечная женщина! Ты что, за домом адвоката следишь?

– Какой адвокат? Я искал тебя, дорогая.

Клорис проигнорировала Хелену. Взгляд Хелены был прикован ко мне.

–Что происходит, Клорис?

–От британца у колодца.

Я мог бы проигнорировать всё остальное. Но это требовало расследования. Я повернулся к Елене, предоставив ей право решать. Она сердито пожала плечами и предоставила мне самому разобраться. Когда она ушла одна, широким шагом, глупец принял бы её уход за знак доверия. Но не я.

Клорис выглядела довольной собой.

–Это было легко!

– Ты ошибаешься. Поторопись.

–Мы не можем разговаривать посреди улицы.

–Ну что ж, давай найдем бар.

–Мой дом находится недалеко отсюда.

Это было не очень близко.

«Мы пойдем в бар», — лаконично сказал я.

Мы дошли до небольшого, довольно чистого и опрятного ресторанчика под названием «La Cuna en el Árbol» («Колыбель на дереве»). Меня угостили обычными неаппетитными холодными закусками.

Мы сели на скамейку в парке. Мы находились довольно далеко от доков, так что, скорее всего, мы были вне зоны досягаемости вымогателей. Тем не менее, я инстинктивно убедился, что владелец не облокотился на стойку над нами, подслушивая. Он уже ушёл внутрь.

«Ты выглядишь усталой», — прокомментировала Клорис, которая выглядела безупречно.

Артисты на арене были в форме и знали, как себя подать. «Твоя надменная богиня — горячая голова? Всю ночь мнёт простыни, не так ли?»

– Давай уже говори, Клорис.

– Так обращаться к свидетелю нельзя.

–Свидетель чего?

–С места смерти.

–Да ладно ? Слушай, не смейся надо мной из-за этого.

«Ты считаешь, что я ничего не знаю», — пожаловался он. Может быть, я вредил себе, уделяя недостаточно внимания. Да, возможно, именно это я и делал.

«Хорошо». Я собирался сделать это как можно более уместно. «Я расследую смерть бритта по имени Вероволько, приехавшего в Лондиниум из племени с южного побережья. Четыре дня назад его тело было обнаружено с головой в колодце грязной хижины, где варили мед, чуть ниже, у реки. Похоже, его ограбили. Возможно, это ещё не конец. Так что…» Итак, скажи мне, Клорис, знаешь ли ты что-нибудь, что могло бы помочь мне найти их убийц?