Елена пристально посмотрела на меня. «Новости сейчас выглядят довольно скучными. Императорская семья проводит лето в своих загородных поместьях, и даже Инфамия взяла отпуск».

Инфамия — псевдоним автора скандального скандала о связях жён сенаторов с жокеями. Мне случайно стало известно, что Инфамия был человеком ненадёжным и ненадёжным, а если он и действительно взял отпуск, то забыл согласовать даты со своими работодателями.

«Если нет скандала, — решительно заявила Майя, — то нет никакого смысла читать Gazette » .

Хелена улыбнулась. Она ненавидела мою хитрость и пыталась вытянуть из меня то, что я знаю. «У Инфамии где-то, наверное, есть шикарная вилла. Подумай обо всех его взятках от тех, кто не хочет раскрывать свои секреты. Что думаешь, Маркус?»

«Мы что-то упускаем?» Майя ненавидела, когда её оставляли в стороне. В её голосе слышалась раздраженность. Ничего нового.

«Фалько, ты крыса. Ты что, здесь, по одному из своих безумных расследований?» — спросил Петроний, тоже поняв, о чём речь.

«Люциус, мой самый дорогой и старый друг, когда мне дадут задание, неважно, сумасшедший я или в здравом уме, я немедленно тебе об этом доложу…»

«Ты на работе!»

«Я просто это отрицал, Петро».

Петро повернулся к Майе. «Твой молчаливый братец-ублюдок прячет комиссию в своей волосатой подмышке». Он нахмурился, а затем сосредоточился на том, чтобы схватить миску с имбирными моллюсками, которые дети уплетали, словно прожорливые чайки. Ему пришлось терпеть визги, когда они смотрели, как он высыпает все вкусности в свою миску.

«Какая работа?» — грубо спросила меня Майя.

«Секретно. Пункт в моём контракте гласит: «Не говори своей любопытной сестре или её назойливому бойфренду». Я забрал у Петро его трофей и подал нам с Еленой последние креветки.

Майя схватила одну из моей миски. «Повзрослей, Маркус!»

Ах, семейная жизнь. Я подумал, есть ли у человека, которого я пришёл искать, близкие родственники. Когда ищешь мотивы, никогда не пренебрегай простым.

IV

У нас с Хеленой был один вечер, который мы провели вдвоём. Мы провели его с пользой.

Завтра к нам присоединится Альбия, молодая девушка из Британии, которая заботилась о наших детях, пока мы пытались заботиться о ней. У Альбии было неудачное начало жизни: беготня за Джулией и Фавонией отвлекала её — в теории. У неё был опыт семейных путешествий, когда мы привезли её в Италию из Лондиниума, но управлять малышом и подрастающим младенцем во время двухчасовой прогулки в повозке было бы непросто.

«Мы уверены, что Альбия сможет найти дорогу сюда самостоятельно?» — мой голос звучал настороженно, но не слишком критически.

«Успокойся, Фалько. Её приведёт мой брат».

«Квинт?»

«Нет, Авл. Квинт остаётся с Клавдией и младенцем». Гай Камилл Руфий Константин, наш новый двухмесячный племянник, давал о себе знать. Мир и все планеты вращались вокруг этого младенца. Возможно, поэтому другой брат Елены так стремился покинуть семейный дом.

«Авл едет в университет. Он проявил интерес к юриспруденции; папа воспользовался моментом, и Авла отправляют в Афины».

«Греция! А учёба? Мы говорим об Элиане?» Авл Камилл Элиан был неженатым сыном сенатора, с деньгами в кармане и беззаботным взглядом на жизнь; я не мог представить его серьёзно посещающим лекции по юриспруденции под смоковницей в античном университете. Во-первых, его греческий был ужасен.

«Разве он не может быть адвокатом в Риме?» Это было бы для меня полезнее. Экспертные знания, за которые не нужно было платить, всегда были кстати.

«Афины — лучшее место». Что ж, именно туда традиционно отправляли неловких римлян, которые не совсем вписывались в обстановку.

Я усмехнулся. «А мы уверены, что он туда поедет? Нам с тобой нужно убедиться, что он плывёт на корабле?» В свои тридцать с небольшим любимыми занятиями благородный Авл Камилл Элиан любил охоту, выпивку и гимнастику — и всё это доводилось до крайности. Должны же быть и другие, столь же агрессивные и дурные привычки,

Я старалась этого не раскрывать. Так я могла заверить его родителей, что не знаю никаких грязных секретов.

«Это серьёзный удар для моих родителей, — упрекнула меня Елена. — Наконец-то одного из их детей могут упомянуть на приличных званых обедах».

Я сдержался от шуток. Их дочь ушла из дома, чтобы жить с бедняком.

— я. Теперь, когда у нас с Хеленой появились дочери, я понял, что это значит.

Как родители, мы были заняты делами поважнее, чем разговоры об Авле. Освободившись на этот раз от угрозы маленьких гостей в спальне, мы с энтузиазмом опробовали нашу квартиру. Я арендовал один из таких же наборов комнат в небольшом доме, расположенном вокруг двора с колодцем. Балконы выходили на улицу – для вида; жильцы не могли на них зайти. Вокруг нас были другие семьи, приезжавшие в гости; мы слышали их голоса и стук мебели, но, поскольку мы их не знали, нам не нужно было беспокоиться о том, подслушивают ли они.

Нам удалось не сломать кровать. Ненавижу оказаться в невыгодном положении, когда хозяин приходит проверять график ремонта и обустройства, прежде чем отпустить тебя.

После короткого глубокого сна я резко проснулся. Елена лежала рядом со мной лицом вниз и видела сон, плотно прижавшись к моему боку. Я лежал, положив правую руку на её длинную голую спину, слегка растопырив пальцы. Если и была подушка, то её уже не было. Голова была запрокинута, подбородок поднят. Как всегда в самом начале миссии, голова была полна беспокойных мыслей.

Меня наняли, чтобы найти пропавшего корреспондента «Дейли Газетт» . С моей стороны было глупо браться за эту задачу, как и за большинство моих дел. Единственным преимуществом этой было отсутствие трупов — по крайней мере, так я себя успокаивал.

Пока я лежала в тишине, я вспоминала, как всё началось. В Риме просьба сначала пришла косвенно, через императорские секретариаты. Там был один высокопоставленный человек по имени Клавдий Лаэта, который иногда давал мне поручения; дела всегда шли наперекосяк, поэтому я была рада, что имя Лаэты не было связано с этим.

Ну, не очевидно. С этой скользкой свиньёй никогда нельзя быть уверенным.

Две недели назад, дома, кто-то на Палатине рекомендовал мои навыки расследования писакам из « Газеты» . Напуганный маленький раб-государственник был отправлен прозондировать меня; он мало что мне рассказывал, потому что ничего не знал. Я был заинтригован. Если эта проблема имела какое-либо значение, то, как начальник отдела корреспонденции, Клавдий Лаэта должен был знать об этом: « Дейли Газетт» была официальным рупором правительства. Более того, когда раб появился в моём кабинете, будучи скрытным, одним из его преимуществ было то, что…

Прекрасная идея, что журналисты « Газеты» пытаются нанести удар по Лаэте с фланга.

Было кое-что, что сделало бы меня даже счастливее, чем действовать за спиной Лаэты: обмануть Анакрита, главного шпиона. Эта славная надежда казалась возможной. Если в « Дейли Газетт» случилась какая-то заминка, то, как и Лаэте, Анакриту следовало бы об этом рассказать. Его роль заключалась в защите Императора, а « Газетт» существовала и поныне, чтобы прославлять имя Императора.

Анакрит был в отъезде на своей вилле в Неаполитанском заливе. Он рассказал об этом моей матери, у которой он недолго жил, а она передала это мне, чтобы я позавидовал его благополучию. Пусть его благополучие растает. Анакрит расстроил меня одним лишь разговором с мамой, и он это знал. Видимо, он не знал, что писцы, выпускавшие « Газету», обращались за помощью к эксперту.

Он был в отъезде, поэтому они пришли ко мне. Мне это понравилось.

Поначалу курьер просто сказал мне, что у одного из сотрудников проблемы. Тем не менее, любопытство взяло верх; я сказал маленькому рабу, что буду рад помочь и зайду в редакцию «Газетт» в тот же день.

В Риме я работал в офисе в собственном доме на набережной, прямо под обрывом Авентинского холма. В тот период моей карьеры информатора у меня формально были два младших помощника, братья Елены, Авл и Квинт. У каждого были свои заботы, так что расследованием « Газетт» я занимался один . Я чувствовал себя спокойно; всё это походило на милую маленькую авантюру, с которой я мог справиться даже с завязанными глазами.