– Веселитесь, наши верные народы!
Белогривый я ваш Царь, белобородый.
Круговой поднос, кумачовый нос,
Мне сам черт сегодня чарочку поднес!
Веселитесь, наши руки даровые!
Все́ хлеба ваши я про́пил яровые!
Коли хлеба нет, будем есть овес:
Напитаемся – и личиком в навоз!
Выпивайте, брови черные, до донышка!
Всех-то телок ваших пропил я, буренушек!
А коль тошно вам от ребячьих слез, –
Помолитесь, чтоб их черт скорей унес!
Задирайте, попы-дьяконы, подрясники!
Не то в пляске-то носами о́б пол хрястнетесь!
Чем крысиный хвост, да великий пост –
Лучше с чарочкой-сударочкой взасос!
Подымайтесь, воры-коршуны-мятежники!
Для костра сваво я сам припас валежнику.
Двери – настежь – все́. В клети заперт – пес!
Частоколы сам по колышку разнес!
Рухай-рухай, наше царство разваленное!
Красный грянь, петух, над щами несолеными!
Красный грянь, петух: «Царь-Кумашный нос
Все, как есть, свое именьице растрес!»
– Эй, холопы, гусляра за бока!
Чтоб Камаринскую мне, трепака!
*
То не дым-туман, турецкое куреньице –
То Царевича перед Царем виденьице.
То не птицы две за сеткою тюремною –
То ресницы его низкие, смиренные.
Ох, ресницы, две в снегу полуподковочки!
Розан-рот твой, куполок-льняной-мако́вочка!
В кулачок свой кашляну́вши для приличества:
«Какой песней услужу тваму Величеству?»
– Птица в небе – выше нас родилась!
Над тобою наш не властен приказ!
*
«Часто я слыхал сквозь дрему
Бабий шепот-шепотеж:
– Плохой сын Царю земному, –
Знать, Небесному хорош!
Черным словом, буйным скоком
Не грешил я на пиру.
На крыльце своем высоком
Дай ступеньку гусляру!
Никогда, сойдясь межою,
Навзничь девки не бросал,
Да не то что там с чужою –
Вовсе с бабами не спал!
Не плясал в зазорном платье,
Как ударят ввечеру.
Широки твои полаты, –
Дай местечко гусляру!
Хошь плохой я был наследник –
Гуслярок зато лихой!
Паренек-то из последних –
Может, ангел не плохой…
Хошь и неуч я в молебнах,
Наверстаю – как помру!
Между труб твоих хвалебных
Дай местечко гусляру!»
*
Взял лучину Царь: «Нагнись-ка, дружок!»
(Чуть-что всей ему копны не поджег!)
«Видно, воду пьешь да постное ешь?
Что тебя-то не видал я допрежь?»
Сын ли с батюшкой, аль с львом красным –
лань?
Вся-то глотка-пересохла-гортань!
Вспыхнул пуще корольков-своих-бус:
«Я вам, батюшка, сынком довожусь!»
Как толкнет его тут Царь сгоряча:
«Врешь, молочная лапша! каланча!
Прынц заморский либо беглый монах, –
Ни в каких я не повинен сынах!»
Подивился тут Царевич бровьми:
«Хоть убей меня, а зря не страми!
Не монах и не заморский мужик, –
Я в супружестве законном прижит!»
Помянул тут Царь с десяток шутов:
«Знать, косушку породил полуштоф!
Да иная нам тут малость важна:
Коли сын, так твоя мать мне – жена?!»
И как взвоет – инда стекла дрожат:
«Ох пропал-пропал, пропал-пропал, – женат!
Коль жена, так значит – дочь, значит – зять?
Где ж убивица моя, – твоя мать?!»
В землю пальчиком гусляр: «Вечный дом! –
Ты в супружестве живешь во втором».
Разом хмель пропал от этого сказу,
Растаращился, что сом пучеглазый,
Вздоху нету, – гляди лопнет шаро́м.
«Так в супружестве живем во втором!..»
Дрожит сын, шепочет,
Вином виски мочит,
Хлопочет вокруг той горы кумачовой:
Лик – шар сургучовый, краснее клопа.
«Ох, батюшки, – так и ушел без попа!»
Льет в рот вино, наза́д – вино,
К груди припал, – бревном-бревно.
«Одно бы знать: что дышишь.
Да сердца не прослышишь!»
«Коли вино не хочет в рот, –
Сам в руки гусельки берет, –
Быть может, Царь-отец мой,
Мое – поможет средство!»
Пробежался по струна́м ветерком,
Слышит: кто-то ровно – щелк! – языком.
Разжужжался, что шмелиха-пчела,
Смотрит: холм-гора-то кверху пошла!
А как пальчики пустил во всю прыть,
Видит: Царь сидит, да ручкою: пить!
*
Отцу сынок налил,
Пьет Царь, подставляет,
За кажною чаркой
Сынка похваляет:
«И кудри-то – шапкой!
Стан – рюмки стройней!
Вот что бы без баб-то –
Рожать сыновей!
Зачем – жена?
На кой – жена?
Ты не жена,
Скажи, – война!
Чуть что не так –
И свет ей мрак,
И друг ей враг,
И царь – дурак…
Ох ты, Царь-дурак, женатый холостяк!
Приведи-ка мне, сыночек, жену:
Бить не стану, а разок – толкану!»
*
То не сон-туман, ночное наважденьице –
То Царицыно перед Царем виденьице.
То не черный чад над жаркою жаровнею –
То из уст ее – дыханьице неровное.
То не черных две косы, служанки кроткие:
Две расхлестанных змеи – да с косоплетками!
До ковровой до земли склонилась истово,
Об царевы сапоги звенит монистами.
«Виноградинка в соку,
Здравствуй, зернышко!
Не видал я на веку
Стройней горлышка!
Вся от пяточек до бус –
Во́ как – нравишься!
Да коль я не подавлюсь,
Ты – подавишься!
Оттого что вкус мой гнусный, мокрый ус!»
*
Вырывала тут из кос косоплетки,
Отползала змея к самой середке,
Духом винным-тут-бочоночным румянилась,
Царю – в землю, гуслярочку – в пояс кланялась.
Ножки смирные, рот алый поджат.
Во всем теле – одни ноздри дрожат.
*
Заиграл сперва гусляр так-о́т легонечко,
Ровно капельки шумят по подоконничку.
Та – рябь рябит,
Плечьми дрожит.
Заработали тут струночки-прислужницы,
Ровно зернышки-посыпались-жемчужинки.
Та – пруд-река,
Колеблет бока.
Заходили тут и руки в странном плясе:
Коготочками гребет, что кот в атласе.
Сожмет, разожмет,
Вновь в горсть соберет.
Отпустил гусляр своих коней стреноженных –
Прокатилась дрожь волной до быстрых ноженек.
Как тигр-лежебок
Готовит прыжок.
Ой, рябь!
Ой, зыбь!
Ой, жар!
Ой, хлад!
Ой, в пляс пошла, помилуй Бог вас, стар и млад!
Бочком, бочком,
Шмыжком, шмыжком,
Играючи да крадучись –
Что кот с мышом!
(Ох, не пляшут так, жена, пред муженьком!)
– Скидавай босовики!
Босая пляши! –
Эй, топ, босовичок!
Эй, скок, босовичок!
Наших бо́сых ног –
Не белей снежок!
(Что ж ты вспыхнул, ай мороз тебя ожег?)
– Пусть душу не спасу, –
Распущай косу! –
Как тряханет!
Как маханет!
Мраком-то-как-
Жаром – дохнет!
Белый плат-то свой нагрудный распахнет!..
Плоть ли бабья – ай
Просто яблонь-май?
Бабья пазуха –
Али Божий рай?
То дыханьице ли, жаркий воздушок,
Аль инбирь-шафран-корица-корешок?
Веселится Царь, – инда пот утер!
Белей снегу – сын, глаза в землю впер.
– Что ж вы, струночки, не стали вперебор? –
Не змеиный шип – шелков рваных скрип,
То не плетка-хлыст – шелков рваных свист,
То на всем плясу – шелка́ ручьями вниз!
– Эй, жару поддавай!
Рубаху скидавай! –
Отцу с сыном пир великий задавай!
Заленилась – не слыхать монист.
С плеча левого наплечник вниз.
Рукой заспанной ресницы трет,
Теперь правому плечу – черед.
Осовела, что кулек с мукой,
Ткань у бедер собрала рукой.
Да не во́время зевнула, дрянь!
Пошла рот крестить, – пустила ткань.
И – взыграв как целый град Содом –
Закрутилась дымовым столбом!
*
Ночь – ежели черная,
Кровь ежели красная,
Бабенка невздорная,
Да на все согласная –
Можно одной улочкой
Вдвоем ходить,
Можно одной булочкой
Двоих накормить.
Друг ли ты с товарищем,
Ай сын с отцом,
Поделитесь чарочкой –
И все с концом!
Грех из-за убожества
Входить в изъян!
Поделись по-божески –
И каждый пьян.
На миру монашество –
Что землю грызть!
Ну, а бабья наша тут
Молчать – корысть.
Столбам с перекладкою
Никто не плох!
Хватай мертвой хваткою,
А там – как Бог!
*
Луна с луговины
Ушла за копну.
Глядит Царь на сына,
Глядит на жену.
Верней самострела
Глаз пьяных – прицел.
«Ты ног не жалела,
Ты рук не жалел,
И так что за кружкой
Я верно сужу,
Решил, что друг дружкой
Я вас награжу.
Любитесь – доколе
Ус есть у китов,
Да чтоб мне к Николе
Внучок был готов!
Да чтоб тот внучонок
С меня был снятой!»
Берет Царь бочонок:
«Налей вам святой!
В ковры-вам-подстилки
Вину велю течь!»
В персты по бутылке
Сует вместо свеч.
«Чтоб в играх-затействах
Плодились птенцы,
Вот вам венецейских
Две чарки – в венцы!»
Вверх дном, ошалелый!
Двойной аж фонтан:
Ей прямо на тело,
Ему на кафтан.
Сидит, приосанясь,
Меж струн и меж струй,
Да вдруг как затянет:
«Исайя, ликуй!»
*
Эй, Исайя ты, Исайя,
С небес свесь-ка голову!
На невесту взглянь: босая,
Того хуже – голая!
Словно цельным становищем
Вражьим – в рот целована.
Всего тела вдоль – винищем
В кровь исполосована.
Ишь, сокрыла черноглазье!
Хороша, смиренница!
На полуношных-то разве
На летуньях – женятся?
Как пойдет чудить в кровати
Булавками-иглами!
– Нет, Исайя-ликователь,
Твое дело гиблое!
Гляди: Царь их лбами чокнул
Для дельца веселого!
«Да в уста чтобы – не в щеку
Целоваться, голуби!
Не рябая, не косая,
Глаже шелку – платьице!»
– Ох, пророк ты наш Исайя,
Паренек-то пятится!
«Коли сам жену не чмокнешь,
Скручу с ней веревкою!»
(Ох, поддастся паренек наш!
Пенька – баба ловкая!)
Быть ему, пророк Исайя,
За дверьми чугунными!
От нее себя заставил
Изгородью струнною!
Царь из рук как схватит гусли!
– Держись, гуси-лебеди! –
«Чмокай в паточное устье, –
Не то – гусли вдребезги!»
То не де́вица в когтях у черной немочи –
То Царевича у женских уст застеночек.
Потягивается, подрагивает,
Устами уста потрагивает,
Как жалом в него вонзается,
Как в яблок в него вгрызается,
Из сердца весь сок вытягивает,
В глубинную глубь затягивает.
«Учись, учись, любовничек,
Как без меня чаевничать!
Учись, учись, болезный мой,
Как нашей лаской брезговать!
Учись, учись, монашек мой,
Как в споре жить – да с мачехой!»
Обхватывает, обматывает,
В грудь скудную – когти вкапывает,
Вокруг обвилась, кaк жимолость,
Как радуга – запрокинулась!
Белки-то уже – под деснами!
Аж пол подметает – космами!
*
Стар и млад – не суди!
Этот жар – из груди
Должен в грудь перебечь,
Аль всю суть нашу сжечь.
У цыгана – луна,
У буяна – война,
У дворянчиков – честь,
У нас – кровь одна есть.
Кровь, что воет волко́м,
Кровь – свирепый дракон,
Кровь, что кровь с молоком
В кровь целует – силком!
