«А, теперь всё понятно», — сказала Диана. «Хотя я бы никогда не предала доверие Фульвии, даже ради…»

«Довольно, дочка», — сказала Бетесда, увидев выражение моего лица. «Что сделано, то сделано. Дружба Фульвии…

Искренне. Если она нас исключила, значит, она поступила так, как посчитала нужным.

«А теперь посмотрим, сможешь ли ты сохранить тайну от Фульвии, — сказал я. — Она не должна знать, что я тебе рассказал».

«Я подозреваю, что Фульвия никогда не спросит, и мы никогда не скажем», — сказала Бетесда.

«Я тоже», — пробормотал Давус, набив рот куском лепешки.

«Сколько же тайн приходится жить в наши дни!» — пробормотал я. «Мир подумает, что убийство Цинны было досадным случаем ошибки в идентификации, и никогда не узнает правду о том, кто его убил и почему».

«А ты бы хотел иначе, папа? Если бы люди знали, как он умер, они бы узнали и то, что он сделал с Сафо.

Фульвия, по крайней мере, позволила ему сохранить репутацию поэта».

«Даже когда она наблюдала за сожжением его последнего шедевра!»

«Он настоял на том, чтобы пережить Смирну, — сказала Бетесда. — Фульвия позаботилась, чтобы он также пережил Орфея и Пенфея».

Её деловой тон заставил меня вздрогнуть. «Чтобы мир запомнил его только по Смирне и по глупой, бессмысленной смерти, — сказал я, — и люди будут думать, что Сафо была послушной дочерью, которая покончила с собой от горя, а не от вины».

«Я уверена, что она чувствовала и то, и другое», — тихо сказала Диана.

«Значит, ты считаешь, что Фульвия была права насчет инцеста?» — спросила Бетесда.

«Сначала я усомнился в этом — не хотел верить, — но слова самого Цинны это подтвердили. Фульвия поступила праведно, или, по крайней мере, считает, что поступила праведно».

«Я не совсем уверена, что месть за Сафо была ее единственным мотивом», — сказала Диана.

«Что еще?» — спросил я.

«Цинна был довольно богат, не так ли? Теперь, когда Сафо умерла, а близких родственников, которые могли бы на неё претендовать, нет, кто, скорее всего, получит всё состояние?»

Я моргнул. «Антоний. Но ты же не думаешь, что Фульвия убила Цинну, чтобы завладеть его поместьем?»

«У Фульвии большой опыт в накоплении состояния через наследство, — отметила Диана. — И ей всегда будет нужно всё больше и больше денег, чтобы её амбиции в отношении Антония осуществились. Зная, что Антоний станет опекуном Сафо после смерти Цинны, и будучи хорошо знакомой с юридическими процедурами, с помощью которых опекун может претендовать на имущество незамужней девушки, — ну, я не скажу, что это была единственная или даже главная причина, по которой она замышляла заговор против Цинны.

Но ведь все обернулось в пользу Фульвии, не так ли?

Я покачал головой. «Она не могла предвидеть самоубийство Сафо».

«Даже если бы Сафо была жива, Антоний и Фульвия контролировали бы ее наследство и могли бы отпугнуть любых женихов».

«Какой интриганкой ты её выставляешь! А потом ты мне ещё скажешь, что Фульвия причастна к убийству Цезаря».

Диана моргнула и склонила голову набок. «Эта очень странная идея родилась у тебя, папа, а не у меня. Но она имела бы смысл. Как ещё Антоний мог исполнить предназначение, уготованное ему Фульвией, и стать правителем Рима? Цезарь мог только встать у него на пути».

«Дочь моя, ты цинична не по годам. Но вернёмся к Цинне: Фульвия оправдывала убийство благочестивым поступком. Ты же утверждаешь, что ею двигала корысть».

«Возможно, папа, как и многие влиятельные люди в Риме, Фульвия движима как добродетелями, так и пороками, настолько перемешанными, что разобраться в них невозможно».

Несмотря на теплый солнечный свет, я поежилась.

«Но папа, сегодня твой день рождения!» — сказала Диана, хлопая в ладоши. «Больше никаких разговоров о смерти, обмане и чужих

Драма народа. Ты должен сделать что-то особенное».

«Да, муж, ты должен как-то это отпраздновать», — сказала моя жена. «Что-нибудь необычное».

Давус с энтузиазмом кивнул.

Я глубоко вздохнул. «Да, я думал об этом.

Сегодня я уверен, что сделаю что-то особенное, что-то необычное – то, чего я раньше не делал, во всяком случае. И я это сделаю – после долгого полуденного сна, которого я, безусловно, заслужил в свой шестьдесят шестой день рождения. Принесите мне диванчик, покрывало и кота Баст.

OceanofPDF.com

КОДА

«Ты хорошо отдохнул, папа?»

«Да, Диана. Этот короткий сон очистил мою голову от паутины».

«Немного вздремнул? Ты проспал несколько часов. Уже почти закат».

«Я виню мурлыканье кота Баст. Оно вводит меня в транс. Да, я, наверное, не сплю до глубокой ночи.

У нас в библиотеке полно масла для ламп, правда? Я оглядел маленькую комнату, где хранилась моя небольшая, но драгоценная коллекция свитков. На высокой полке лежало самое новое пополнение – мой экземпляр «Змирны» Цинны.

«Если хотите, мы можем сделать комнату светлой, как днем».

«Ты преувеличиваешь. Даже если бы ламп было вдвое больше, в этой комнате было бы не светлее, чем в сумерках. Мне трудно читать, не говоря уже о письме, при таком слабом освещении. Всё дело в моих старых глазах».

«Если хочешь что-нибудь почитать, позволь мне сделать это за тебя. Я люблю читать вслух».

«Да, и голос у вас очень приятный. Но я собираюсь написать кое-что».

"Ой?"

«Да. Я отмечу этот день рождения, приступив к проекту, который давно вынашивал в голове. Цинна поддержал эту идею. Каждый раз, когда я делился с ним каким-нибудь анекдотом из своих расследований для Цицерона, или из своих отношений с Цезарем, или из своих путешествий в молодости, он говорил:

«Тебе действительно нужно когда-нибудь написать свои мемуары». И я бы

Закатываю глаза и говорю ему, что только политики настолько тщеславны, что записывают свои истории жизни. И всё же…

«Да, папа?»

Возможно, у меня есть несколько историй, которые могли бы заинтересовать горстку читателей. Возможно, у меня есть пара ценных идей о влиятельных мужчинах и женщинах, которых я знал. Возможно, я даже осмелюсь раскрыть несколько опасных секретов, особенно сейчас, когда многие из тех, кто был в них замешан, мертвы и им всё равно.

«Это было бы замечательно, папа».

«Вы правда так думаете? Конечно, некоторые из самых удивительных вещей, свидетелем которых я стал в своей жизни, довольно сложно описать словами…»

"Такой как?"

«Я думаю о твоей матери. Истории о похотливых девушках, превращающихся в деревья, конечно, хороши, но метаморфоза упрямой египетской рабыни в надменную римскую матрону… чтобы описать это преображение, потребуется мастерство даже самого лучшего поэта».

«Такие истории рассказывают редко».

«Тем более у меня есть основания так поступить».

«Можно даже рассказать историю смерти Цинны. Правдивую историю».

«Я думаю, нет! Пока Фульвия или Антоний живы.

– или, если уж на то пошло, ведьма Поликсо – это будет история, слишком опасная для рассказа». Я вздрогнул. Меня охватило то же самое, словно ртуть, ощущение «уже виденного», которое я недавно обсуждал с Тироном, ментальный феномен повторного переживания точного момента из прошлого. Я был уверен, что у этрусков было для этого слово, хотя я его и не помнил.…

«О чем ты думаешь, папа?»

«Я думал о Цинне и Сафо, и мне вспомнилось моё самое первое расследование для Цицерона, связанное с убийством Секста Росция, и тайны, которые оно раскрыло — некоторые из этих тайн поразительно напоминали те, что окружали Цинну. Удивительно! Но дело Секста Росция…

Раскрылись и другие тайны, касающиеся не только самого преступления, но и всего гнусного положения дел в Риме при диктаторе Сулле. Самые влиятельные преступники были слишком могущественны, чтобы предстать перед судом». Я вздохнул. «То же самое и с Фульвией. Если бы Цезарь был жив, он мог бы быть привлекательным, тем более что Цинна был его другом. Но с уходом Цезаря Антоний и Фульвия слишком могущественны, чтобы перечить им. Что касается правосудия, то за мою долгую жизнь мало что изменилось. Что ж, я больше никогда не буду проводить подобное расследование. Я действительно отошел от всего этого».