Наконец, по ступеням взбежала Мерианис. Я видел, что она плакала, без сомнения, потрясенная поворотом событий. Аполлодор следовал за ней с мрачным видом.

Клеопатра встала. Тело Зои выскользнуло из её объятий и рухнуло на мостовую, словно сброшенная одежда. Вероятно, беспокойный ка был уничтожен, поскольку царица больше не обращала внимания на тело.

Она подняла руку и указала на Мето. «Я хочу, чтобы его обыскали».

Лицо Метона вытянулось. Цезарь стиснул зубы и кивнул. «Конечно, Ваше Величество. Будет сделано. Я позову своих ликторов и немедленно позабочусь об этом».

«Нет! Я вызвал Аполлодора специально для этого. Аполлодор его обыщет».

Цезарь подвигал челюстью. «Я думаю, Ваше Величество, что в данных обстоятельствах было бы лучше всего…»

«Это мой дом, — сказала Клеопатра. — Это моя рабыня лежит мёртвой. Это моя чаша была отравлена…»

«Чаша, предназначенная для моих губ», — сказал Цезарь.

«Наполнен вином, которое разлил твой человек — тот самый угрюмый римлянин, который принёс вино сюда. Нет, Цезарь, я должен настоять, чтобы один из моих людей обыскал Метона».

Цезарь долго размышлял над этим. Он повернулся к Метону, но не посмотрел ему прямо в глаза, а затем снова повернулся к Клеопатре. «Хорошо, Ваше Величество. Пусть Аполлодор обыщет его. Выйди вперёд, Метон. Подними руки и дай этому человеку сделать то, что он должен».

Мето выглядел возмущённым, но подчинился. Его челюсть дрогнула; я знал, что ему очень хотелось бросить уничтожающий взгляд на королеву, но его самообладание не ослабло, и он продолжал смотреть прямо перед собой.

Аполлодор провёл руками по плечам, конечностям и туловищу Мето, засовывая пальцы в кожаные ремни и пряжки. Мето хмыкнул и стиснул челюсть. Клеопатра подошла ближе и внимательно наблюдала. Взгляд Цезаря с опаской перебегал с Мето на Клеопатру и обратно. Мерианис, отошедшая в другую часть террасы, закрыла лицо руками и заплакала.

Аполлодор напрягся. «Ваше Величество...»

«Что случилось, Аполлодор? Что ты нашёл?»

Между двумя кожаными ремнями, прикреплёнными к нагруднику Мето, Аполлодор достал небольшой белый предмет цилиндрической формы. Цезарь наклонился вперёд, как и Клеопатра. Я поднялся с кушетки, всё ещё с лёгким головокружением, и подошёл к Мето, внезапно ощутив предчувствие катастрофы.

Аполлодор держал предмет над головой, зажав его большим и указательным пальцами. Это был крошечный флакон из алебастра.

Я не смогла остановиться; я ахнула.

Все четверо, как один, обратили на меня взоры: Цезарь, Клеопатра, Аполлодор и Метон, чьи глаза наконец-то впервые за этот день встретились с моими. Выражение его лица заставило меня застыть в жилах.

«Папа!» — хрипло прошептал он.

Цезарь выхватил у Аполлодора флакон и сунул его мне под нос.

«Что это, Гордиан?»

Я уставился на него. Пробка исчезла. Хотя флакон был пуст, я уловил слабый аромат, не слишком неприятный, который я чувствовал, когда вдыхал его содержимое на борту корабля Помпея. Сомнений быть не могло: это был тот самый флакон, который мне дала Корнелия.

Нос Цезаря почти касался моего. «Говори, Искатель! Я приказываю тебе!

Что вы об этом знаете?»

Позади него я услышал спокойный, но требовательный голос Клеопатры.

«Да, Гордиан. Расскажи нам, что ты знаешь об этом алебастровом сосуде, который Аполлодор нашёл у твоего сына».

ГЛАВА XXI

Час спустя, в каком-то оцепенении, я вернулся в свою комнату, перебирая содержимое дорожного сундука. Римские солдаты, отправленные Цезарем, стояли рядом, наблюдая за каждым моим движением. Рупа стояла напротив, а мальчики сидели на подоконнике. Я ещё не рассказал им подробности произошедшего, но они знали, что произошло что-то ужасное. Мальчики успокаивались, поглаживая кота Александра, который мурлыкал между ними, не замечая напряжения, царившего в комнате.

«Его здесь нет», — пробормотал я. Аккуратно и методично я вытащил все вещи из сундука и разложил их на кровати. Теперь, столь же методично, я укладывал каждый предмет обратно в сундук, встряхивая туники, чтобы убедиться, что в складках ничего не спрятано, и открывая маленькие шкатулки для безделушек Бетесды, чтобы убедиться, что внутри не спрятан алебастровый флакон.

Поиски оказались безрезультатными. Флакона, подаренного мне Корнелией, у меня уже не было: Аполлодор обнаружил его у Мето.

Тем не менее, я молился о чуде, благодаря которому флакон всё-таки найдётся у меня в сундуке, с целой пробкой и содержимым. Теперь сомнений не осталось. Яд, который мне дала Корнелия – быстродействующий и относительно безболезненный – должен был быть тем же ядом, который убил дегустатора Клеопатры.

Моя реакция, когда я впервые увидел флакон в руке Аполлодора, была настолько спонтанной, настолько обличающей, что притворяться было бесполезно. Никакая ложь, сочинённая на месте, не удовлетворила бы Цезаря. Молчание тоже не было вариантом; отказ говорить противопоставил бы мою волю его воле, а также воле Клеопатры. У них обоих был богатый опыт получения информации от нежелающих подданных. Я, возможно, и выдержал бы некоторые страдания, но нужно было думать о Рупе и мальчиках. Я не допустил бы причинения им вреда, даже ради защиты Мето.

И в этом заключалась горькая ирония: после всех моих возражений, что Мето больше не мой сын, что наши отношения окончены и что он ничего для меня не значит, моим первым побуждением было защитить его. Цезарь сразу раскусил меня. «Если Мето действительно ничего для тебя не значит, Искатель, то почему ты молчишь?» — потребовал он. «Женщина лежит мертвой. Но что касается поступка королевы, то…

На моём месте! Что ты знаешь об этом алебастровом флаконе? Говори! Если придётся заставить тебя говорить, я это сделаю. Никто из нас этого не хочет, правда, Искатель?

Итак, я рассказал ему, откуда взялся флакон и как он оказался у меня. Когда я видел его в последний раз? Я не мог сказать точно. (На самом деле, последнее, что я помню, – это тот день, когда Мето заметил его, когда я подарил ему сувенир из Бетесды.) Как он оказался у Мето? Я попытался скрыть правду, сказав, что понятия не имею; но, услышав угрозу в тоне Цезаря, Мето сам заговорил.

«Я увидела это среди вещей папы в ту ночь, когда пошла навестить его в его комнате.

Он хранил его в багажнике. Я велел ему избавиться от него. Я думал, у него возникнет соблазн… воспользоваться им сам. Но с того момента и до сих пор я больше его не видел – пока этот сицилиец не вытащил его буквально из воздуха, словно показав фокус!

«Ты хочешь сказать, что Аполлодор сам нес флакон?» — спросил Цезарь.

«Мы уже знаем, насколько он талантлив в создании явлений из ниоткуда», — Мето сердито посмотрел на королеву.

«Довольно!» — сказал Цезарь. «Единственное, что мы знаем наверняка, — это то, что отец и сын знали об этом яде, и вот вы оба здесь, вместе с флаконом, содержащим его, и рабом, который умер, выпив его. Мето, Мето! Я и представить себе не мог…»

«Консул, подождите!» — я покачал головой. «Возможно, произошла ошибка».

«Какая ошибка?»

«Позволь мне вернуться в свою комнату и осмотреть свои вещи. Алебастровый флакон — довольно распространённый предмет. Возможно, тот, что в моей комнате, всё ещё там».

Я старался говорить убедительно, но даже мне эта возможность казалась маловероятной.

Цезарь, надо отдать ему должное, позволил мне рассмотреть эту версию. Пока его люди арестовывали Мето, другая группа солдат сопровождала меня обратно на материк, проводила меня в мою комнату и наблюдала, как я безуспешно обыскиваю вещи в сундуке. Единственным результатом стало предоставление дополнительных доказательств того, что Мето, должно быть, похитил яд после того, как впервые увидел его в моём сундуке.

Но как яд оказался в вине? И с какой целью? Я сидел на кровати, оцепенев от чудовищности произошедшего. Неужели мой сын действительно пытался лишить жизни Юлия Цезаря?

Мой сын: Эти слова невольно пришли мне на ум и остались там, не встречая возражений. Как я плакал по Бетесде, так и теперь я плакал по Мето, зная, что он, несомненно, потерян для меня навсегда. В тот момент я понял, почему так упорно сопротивлялся примирению с Мето с тех пор, как снова увидел его в Александрии. Дело было не в упрямой гордыне или непримиримом отвращении к самому Мето; дело было в страхе перед таким моментом. Потеряв Бетесду, как я мог снова открыться перед возможностью потерять человека, которого я…