— тихо спросил царь Птолемей. — Разве не это вы мне говорили, лорд-камергер?

«Наша разведка так утверждает. Есть множество примеров, подтверждающих это, например, случай с солдатом в морском сражении при Массилии, который продолжал сражаться, даже потеряв несколько конечностей, и погиб, выкрикивая имя Цезаря; а также…»

«И всё же они позволяют себе пренебрегать им. Как такое возможно? Я думал, что его люди так яростно преданы Цезарю, потому что они осознали, что…

аспект божественности в нём и добровольно подчинились его божественности; разве не говорят, что он произошёл от римской богини Венеры? Но смертный не смеётся над богом; и бог не позволяет своим поклонникам смеяться над ним».

«Как я уже сказал, Ваше Величество, римляне — народ нечестивый, политически развращенный, сексуально неискушенный и духовно осквернённый. Вот почему мы должны принять против них все меры предосторожности».

Птолемей подошёл ещё ближе. Жук под моим носом поспешно убрался с дороги, освобождая место для носка царской сандалии. Я не мог не заметить, что его ногти были безупречно ухожены. От его ног пахло розовой водой.

«Итак, лорд-камергер, этот человек знает Цезаря?»

«Да, Ваше Величество. И если он шпион , а не нанятый Помпеем, то, по моему мнению, более вероятно, что его послал сюда Цезарь, чтобы шпионить за Помпеем и стать свидетелем его прибытия на наши берега».

«Тогда мы ему, конечно, нагадили!» — сказал Ахиллас, внезапно вмешавшись в разговор.

«Встань на колени, римлянин», — сказал Птолемей.

Я застонал и почувствовал острую боль в спине от усилий, прилагаемых, чтобы подняться без помощи рук. Король отступил на несколько шагов и посмотрел на меня свысока. Я осмелился на мгновение взглянуть на него, прежде чем опустить глаза. Лицо у него действительно было как у пятнадцатилетнего юноши. Его греческое происхождение было очевидно по голубым глазам и светлой коже. Он не был особенно красив: слишком широкий рот и слишком большой нос, чтобы соответствовать греческим идеалам красоты, но его глаза светились умом, а изгиб уголка рта намекал на озорное чувство юмора.

«Тебя зовут Гордиан-прозванный-Искатель?»

«Да, Ваше Величество».

«Шпион, который вас схватил, утверждает, что вы работали на Помпея. Правда это или ложь?»

«Это неправда, Ваше Величество».

«Мой господин камергер предполагает, что вы можете служить Цезарю».

«Это неправда, Ваше Величество».

«Но это правда , что вы знаете Цезаря?»

«Да, Ваше Величество». Я видел, что Цезарь его заинтриговал, и именно мои неопределённые отношения с ним пробудили в нём любопытство. Я откашлялся. «Если Ваше Величество позволит, я мог бы рассказать ему кое-что о Цезаре; конечно, если мне позволят сохранить самообладание».

Хоть я и не смотрел на него прямо, я всё же заметил, как уголок его рта кривится в кривой улыбке. Молодой царь Египта позабавился. «Эй, шпион! Как тебя зовут?»

Мужчина назвал имя, состоящее из множества слогов, которое было египетским, а не греческим.

Птолемей, очевидно, не удосужился произнести это имя, поскольку продолжал обращаться к человеку по его профессии.

«Почему ты, шпион, решил, что этот римлянин — человек Помпея?»

Шпион своим тонким голосом поведал мне историю о том, где и как он впервые увидел меня, и как он снова встретил меня около храма на берегу Нила.

Птолемей снова посмотрел на меня. «Ну, Гордиан, прозванный Искателем, что ты можешь сказать в своё оправдание?»

Я повторил историю о том, почему я прибыл в Египет и как я встретился с флотом Помпея, закончившуюся исчезновением Вифезды накануне и моим пленением тем утром.

Мы все говорили по-гречески. Внезапно Птолемей заговорил со мной на латыни.

Акцент у него был странный, но грамматика безупречная. «Шпион кажется мне полным идиотом. Что ты на это скажешь, Гордиан, прозванный Искателем?»

Краем глаза я заметил, как шпион нахмурился, не в силах уследить за сменой языка. Я ответил по-латыни. «Кто я такой, чтобы противоречить суждениям Вашего Величества?»

«Кажется, ты человек с большим опытом, Гордиан, прозванный Искателем. Что ты можешь сказать об этом шпионе? Говори откровенно, я приказываю!»

Я прочистил горло. «Этот человек может быть идиотом, Ваше Величество, но я точно знаю, что он вор».

"Как же так?"

«После того, как меня связали, он обшарил мой дорожный сундук, якобы в поисках улик, которые могли бы меня обвинить. Не найдя ничего подобного, он украл несколько ценных вещей для себя».

Уголок рта Птолемея дернулся в другую сторону, и брови его скривились. Он пристально посмотрел на шпиона и продолжил говорить по-гречески. «Что ты украл у этого римлянина?»

У шпиона отвисла челюсть и задрожала. Он молчал на мгновение дольше, чем следовало. «Ничего, Ваше Величество».

«Вся добыча, захваченная у врага, является собственностью короля, чьи офицеры могут распоряжаться ею только по его воле. Разве ты не знаешь этого, шпион?»

— Конечно, Ваше Величество. Мне бы и в голову не пришло… то есть, мне бы и в голову не пришло взять что-нибудь у пленного, не посоветовавшись сначала… не передав это непосредственно…

По-латыни Птолемей сказал мне: «Что он украл у тебя, Гордиан-прозванный-Находчиком?»

«Монеты, Ваше Величество».

«Римские сестерции?»

«Да, Ваше Величество».

«Если у человека при себе есть несколько римских монет или даже целый мешок, полный монет, это вряд ли будет доказательством того, что он их у вас украл».

«Полагаю, что нет, Ваше Величество». «Предъявлять столь серьёзное, необоснованное обвинение против агента короля — преступление, достойное смертной казни».

Я попытался сглотнуть, но во рту было сухо, как мел. «Он ещё кое-что украл из моего сундука».

"Что?"

«Гребень, Ваше Величество. Прекрасная вещь из серебра и чёрного дерева. Моя жена настояла на том, чтобы взять его с собой... по сентиментальным причинам». Голос застрял в горле.

Птолемей снова перевел взгляд на шпиона. Тот не понял ни слова из нашей беседы на латыни, но всё равно задрожал и заскрежетал зубами.

«Капитан!»

Ахиллас шагнул вперёд. «Ваше Величество?»

«Пусть ваши люди снимут со шпиона тунику и все, что на нем надето.

Выверните все карманы и сумки и посмотрите, что вы там найдете.

«Сейчас же, Ваше Величество».

Солдаты сошлись. В мгновение ока шпиона раздели догола.

Он закашлялся от унижения и покраснел с головы до ног. Я отвёл взгляд, который случайно упал на Потина. Мне показалось, или евнух тайком разглядывал мошонку голого мужчины?

Где-то на заднем плане продолжал играть волынщик. На какое-то время я перестал обращать внимание на его музыку, хотя он не переставал играть одну и ту же мелодию в бесконечных вариациях.

«Что обнаружили ваши люди, капитан?»

«Монеты, Ваше Величество. Кусочки пергамента. Флакон парфюмера, сделанный из алебастра. Несколько…»

«Расческа?»

«Да, Ваше Величество». Ахиллас поднес его к царю, который презрительно посмотрел на него, но не прикоснулся.

«Гребень, сделанный из серебра и черного дерева», — заметил Птолемей.

Шпион, стоявший один и голый, заламывал руки и сильно дрожал.

Раздался всплеск, и я увидел, что его мочевой пузырь опорожняется. Он стоял в луже собственной мочи, яростно краснея, кусая губы и скуля.

Волынщик продолжал играть. Мелодия стала ярче, а темп — быстрее.

«Пожалейте меня, Ваше Величество, умоляю вас!» — пролепетал шпион.

«Капитан».

«Ваше Величество?»

«Немедленно казните этого человека».

Потин вышел вперёд. «Ваше Величество, этот человек — ценный агент. Он

Обладает огромным запасом специализированных знаний. Пожалуйста, рассмотрите…

«Этот человек обокрал короля. Он солгал королю. Вы сами были свидетелем этой лжи. Вы утверждаете, лорд-камергер, что есть основания полагать, что его не следует казнить?»

Потин опустил глаза. «Нет, Ваше Величество. Слова царя меня смиряют».