– Нани, хватит… – заметив, как побледнела гостья, Киш попытался утихомирить Нани, но та разошлась не на шутку и ее не смогла бы остановить и толпа духов.

– Перестань затыкать мне рот! – прикрикнула она на спутника. – И вообще: я не с тобой говорю! Что ты слушаешь чужой разговор? Что вмешиваешься в него? Что, кто-нибудь спрашивал твое мнение?

– Нет, но…

– Нет – так заткнись! – переведя дыхание, она повернулась к Мати. – Будь у тебя настоящая, стоящая сила, ты бы не нуждалась постоянно в помощи господина Шамаша!

Повелителю небес не было бы необходимости постоянно тебя спасать!

– Ее сила может просто спать до времени… – не вполне уверенно проговорил юноша.

– До тех пор, пока она не коснется священного камня в одном из городов. И вообще, ты не думала, что, может статься, просто небожитель, Который наделил ее даром, не хочет, чтобы сила проявилась до установленного Его волей мига?

– И что еще? Что еще ты придумаешь для того, чтобы утешить ее?

– Это ты придумываешь! Не я! – Киш, наконец, сделал свой выбор, решив встать на сторону чужачки. Решение далось ему с трудом. И эта тяжесть, замешанная на стыде за свой страх и вызванное им промедление, теперь, когда все осталось позади, прибавляла ему уверенности и решимости стоять на своем до конца.

Нани только презрительно фыркнула.

– Я так и знала! Что ты слабак! И, едва представиться возможность, предашь меня!

И ради чего, Киш? Подумай своей дырявой головой: ради кого? Бывшей любимицы повелителя небес?

– Почему бывшей?

– А, значит я права! В этом дело! Слышишь, Мати, он совсем не бескорыстен. Ему что-то, от тебя нужно… Что-то… Как многим здесь – по крайней мере, попасть в легенду, а то и – на глаза богу солнцу. И ради этого он готов драться со мной.

Ради этого, чужачка, а не ради тебя!

– Откуда тебе знать…

– Вот знаю – и все!

Губы Мати дрогнули, едва заметно шевельнулись.

– Что ты там шепчешь?

Ответом ей была тишина, в которой, спустя какое-то время, послышался смешок Инны.

– А ты что смеешься? – резко повернулась к ней Нани.

– Не бойся, не над тобой. Просто… – она хихикнула. – Со стороны ваш спор выглядит таким забавным!

– Да что ты понимаешь! – возмутился Киш. Нет, он и не ожидал понимания или, тем более, поддержки от той, которая всегда была лишь тенью Нани, хотя и более красивой, но и глупой.

– Во всяком случае, больше, чем ты! – фыркнула Нани. – Хотя тебе следовало бы!

– Почему ты так ненавидишь ее?

– Ненависть – слишком сильное чувство. Для нее. Это скорее… Хотя, может быть. Я уже говорила об этом. Но если ты не слышал, что же, я повторю. Она родилась в таком же караване, как и мы. И ничем не заслужила особенного пути, особого положения!

– Но я не виновата… – прошептала Мати. Она хотела сказать… Объяснить, что не напрашивалась на такое особое положение, не молила бога солнца соединить свой путь с тропой каравана, что все произошло случайно… Но хмурый, полный презрения взгляд Нани заставил девушку умолкнуть, прикусив губу. В конце концов…

Какая разница? Чужачка ведь все равно не станет ее слушать. Да и…

"Мне все равно, – мысленно твердила она, – все равно…" – хотя все было и не совсем так. Но, может быть, со временем ей и удалось бы убедить себя в этом. Вот только времени ей никто давать не собирался.

– Не виновата она! – губы Нани скривились.

– Это был выбор бога солнца, не ее! – попытался заступиться за Мати Киш. Но эта попытка была робкой, да и бессмысленной, потому что как никто другой юноша знал, что его спутница привыкла жить только своим мнением, не считаясь со словами других.

– Но главное – другое, – караванщица не собиралась останавливаться. – Ей было оказано огромное доверие. Та, в образе которой повелитель небес видит смертных.

Та, которой было позволено еще при жизни служить небожителю…

– Нани, в конце концов! Так нельзя – говорить о ней так, словно ее здесь, рядом и нет вовсе…

– А что такого? – удивленно хлопая длинными черными ресницами как ни в чем не бывало, спросила Инна, весь вид которой был -сама невинность.

– Да, что такого? – подхватила ее подруга. – Что я сказала? Ничего особенного. И вообще, я ведь не ей говорила. И нечего слушать чужие разговоры… На чем я остановилась? На служении… Да… Продолжаю, – она говорила это совсем не потому, что ей нужно было время, чтобы поймать нить разговора. Просто, прежде чем сказать что-то новое, Нани хотела убедиться, что собеседники поняли, к чему будут сказаны эти слова. – И что же? Она оправдала это доверие? Нет! Из-за нее, ее глупости, трусливости… не знаю, чего еще… не важно, почему, главное – из-за нее господин Шамаш был ранен своим собственным слугой – драконом, а священный зверь Его божественной супруги, госпожи Айи и вовсе умер! Из-за нее Он мог покинуть землю, разочаровавшись в людях, мог уничтожить все вокруг, решив, что если все смертные такие, то не заслуживают жизни, что… Всякое могло случиться, вот что!

– Я… – Мати втянула голову в плечи, сжалась, словно ожидая удара плетки. Ей было больно. Очень. Потому что упрек был справедлив, ведь она сама считала, что виновата.

"Смогу ли я когда-нибудь избавиться от этой боли, этой ноши? Или буду всегда носить ее с собой? И даже в вечном сне буду вспоминать и плакать…плакать…

Если мне будут даны слезы. Ведь они – тоже утешение, чтобы заслужить которое нужен хотя бы взгляд прощения… Но умереть… – она вздохнула. – Мне не хотелось бы причинить боль Шамашу…" – ведь ее смерть могла расстроить бога солнца. Во всяком случае, ей хотелось верить, что так и будет.

Так или иначе, Мати решила не торопиться: "Уйти в снега я всегда успею. И…

Может быть, этого и не понадобится…" – она так привыкла верить в чудо, что не сомневалась: оно обязательно произойдет в тот самый миг, когда будет особенно нужно, и даже сейчас, пережив и веру, и сомнение, не прекращала надеяться.

Киш опустил голову на грудь, помолчал несколько мгновений, затем поднял взгляд на Мати:

– Не хочешь немного прогуляться?

– Да! – Мати рванулась к пологу. Ей не терпелось поскорее выбраться из повозки, в которой ей было тесно и так плохо, как, наверное, не было бы в черных пещерах владений госпожи Кигаль.

– Идите, идите, – зло крикнула им вслед Нани. – Муж и жена!

После этих слов Мати покраснела ярче зари и выскочила из повозки так быстро, как если бы за ней гналась свора демонов. Прыгая вниз, в снег, она как-то неловко ступила, заскользила по снежному насту и, как ни пыталась удержаться на ногах, непременно упала б, если бы оказавшийся рядом Киш не успел схватить ее за руку.

– Осторожно, – отводя ее чуть в сторону от невидимой линии тропы, по которой шли повозки, тихо сказал молодой караванщик.

Мати взглянула на него с благодарностью. И не столько за эту протянутую руку, на которую она оперлась, сколько за поддержку души, духа.

– Спасибо тебе, – прошептала она тихо, чтобы не услышали остальные и не засмеялись. А она почему-то была уверена, что над ней будут смеяться.

Обязательно. Непременно. И от одной мысли об этом хотелось сжаться в комок. А еще лучше – забиться в норку снежной крысы.

– Не за что, – он улыбнулся, подмигнул, пытаясь подбодрить ее. – Эти две стервы…

Не обращай на них внимания, – юноша хотел еще что-то добавить, но умолк, заметив, что девушка болезненно поморщилась. – Что? Что-то не так?

– Так нельзя.

– Что? Говорить правду? Они – две снежные змеи, которые шипят у себя в норах и выползают из них только для того, чтобы кого-нибудь ужались.

– Шамаш говорит, что не правильно обсуждать людей у них за спиной.

– Ты считаешь, что мне следовало бы сказать это прямо им в лицо? – хмыкнув, Киш качнул головой: – Себе дороже.

– Нет, я просто…

– Передаешь слова повелителя небес? Что ж… – Киш пожал плечами. – Раз бог солнца так считает… Я постараюсь следовать Его заповедям. Но не могу обещать, что у меня получится. Это… Должно быть, это очень сложно.