Оттолкнув прочь эту дуру, Магистр ринулась в коридор. Окружившие палату Инквизиторы тут же попытались кинуться держать ее, но ее аура полыхнула с такой силой, что половину просто разбросало в разные стороны. Остальные оказались сильнее – схватили Кирову за руки и попытались успокоить.

– Доминика Александровна, что вы делаете⁈ Вернитесь в палату!

Но та не собиралась объяснять им очевидное. Произошла катастрофа!

Если они не могут дать ей отчет здесь же, то они всего лишь бесполезный мусор. И только она собралась стереть всех в порошок, как ее ушей коснулся крик:

– Тетя Ника! Не бейте их!

Ярость с нее как рукой сняло. Она обернулась.

В конце коридора стоял Федя – тот самый мальчик, которого привел еще Лаврентий. Воспользовавшись заминкой, Инквизиторы схватили Крову под руки и поволокли обратно в палату. Она уже и не сопротивлялась – тянула руку к ребенку. Последнему, который выжил в той мясорубке.

Снова оказавшись под капельницей, она выслушала весь доклад – его, как ни странно, зачитал ей человек, который даже не был в здании.

Остальные все погибли. Выжил только Григорий, но он был в критическом состоянии.

А вот Королева…

– Она исчезла. Нет даже трупа. Мы ведем поиски.

Тут Кирова не смогла сдержаться – схватила Инквизитора за отворот плаща и приблизила к своему лицу.

– Не найдете хотя бы труп… Я скормлю вас Алиске. Понял?

Он закивал, и ее пальцы разжались. Миг спустя они с Федей остались одни. Мальчик все это время держал ее за руку.

– Тетя Ника, – сказал он, посмотрев на нее своими умными глазами. – Вам больно?

Выдавив из себя улыбку, Магистр покачала головой.

– Больно, но это пустяки. Как ты спасся?

– Я не хотел есть те витаминки. От них воняло. А потом спрятался в ванной.

Кирова рассмеялась, а затем, взяв мальчика за голову, крепко поцеловала в лоб.

– Молодец. Всегда думай сам. Не давай какой‑то сволочи думать за тебя…

– А что… – начал он и его передернуло. – С остальными? С моей сестрой? Их же…

– Молчи, глупый. Не думай об этом. Забудь, просто забудь. Как я забываю… Всех их.

Даже имена. Сколько этих имен было?

Мальчик хлюпнул носом, но продолжил:

– Увели. Всех. Куда их увели?..

На этот вопрос ей нечего было ответить. Но Магистр точно знала, что она сделает с теми, кто превратил всю больницу в сборище кровожадных монстров, перебил всех ее лучших людей, а затем увел в коллекторы.

Сотрет в порошок. Испепелит и развеет по ветру. Этот мерзавец еще поймет, ЗА ЧТО Доминику Кирову прозвали Домной.

В баре «Золотой котел».  

Борис проснулся и понял, что он все еще жив.

Он в своей спальне, рядом привычная обстановка, из коридора – как обычно – доносится заливистый иванов храп, а под потолком носится шмель, которого Борис уже почти счел членом семьи.

Но… В голове все еще стояла та самая сцена: они с официантками в полутемном баре, а снаружи на них глядит пара сотен зубастых ящеров, прижавшихся к окнам. А потом Иван впускает их внутрь, словно обычных посетителей. Дальше стало темно, и вот…

Только при одном воспоминании об этом Бориса пробил пробил холодный пот. К счастью, этот ужас оказался всего лишь дурным сном.

На часах было раннее утро, еще даже не рассвело. Можно было поспать еще пару часиков, однако бармен все равно встал – не хотелось рисковать и увидеть еще один кошмар. Приведя себя в порядок, он направился к лестнице вниз и вдруг услышал из чулана какие‑то странные звуки – как‑будто кто‑то плакал. А еще скребся в дверь ногтями.

– Любимый… любимый…

Было тихо, и этот гнетущий голос заставил Бориса вторично вспотеть. Подойдя к двери в чулан, он обнаружил у порога щенка Марьяны. Виляя хвостиком, он еле слышно скулил. Ручка же дергалась – все быстрее и быстрее.

– Пустите! Я должна встретиться со своей любовью! Откройте дверь!

Борис так и застыл. Крики становились все громче. Сглотнув, Борис аккуратно обошел щенка и постучался.

– Марьяна Васильевна? Это вы⁈

– Я! Открой мне дверь, ничтожество! Мне нужно добраться до МОЕЙ любви!

И ручка задергалась с таким остервенением, что Борис в страхе вжался в стену. Только тут он заметил, что на дверце висит амбарный замок.

Такого он точно не ожидал…

– Пустите! Выпустите меня! Я сгораю от любви! СГОРАЮ!

Затем она начала истошно кричать, а щенок завыл с нею в унисон. Не успел охреневший бармен предпринять что‑то, как двери в остальные комнаты открылись. Все заспанные лица девушек тут же вылезли в коридор.

– Она опять за свое?.. – протянула Вика. – ИВАН! Она опять проснулась!

Храп оборвался, а затем раскрылась и дверь в спальню Ивана. В коридор тут же высыпалась целая гора золотых безделушек, а за ней и хмурый, невыспавшийся совладелец бара. Вокруг него тут же запрыгал раздухарившийся щенок.

– Да уйди, ты! О, Борис! Ты тоже проснулся? Ну как ты?

– Нормально… – протянул бармен, но это было далеко не так.

За Иваном к чулану направилась и зевающая Жанна с наручниками в руке. Отстранив Бориса, они заняли позицию напротив дергающейся ручки.

– Так, давай как в прошлый раз, – кивнул Иван, вставляя ключ в замочную скважину. – Я прижимаю ее к полу, а ты вяжешь. Потом в ванную, а вы, – кивнул он Кате с Викой. – Готовитесь. Воду набрали?

– Да, стоит‑настаивается!

– Холодная?

– Ледяная!

– Отлично. Аня, Тамара Михайловна, а вы помогаете Ольге с Ириной приготовить завтрак на четыреста человек. Желательно из мяса с кровью. Денег не жалейте – нашим гостям сегодня придется как следует поработать.

– Есть!

Только заслышав последнюю фразу, у Бориса глаза на лоб полезли. Это о ком он?..

– Любовь! Любовь! – все кричали с той стороны. – Я убью ради нее! Всех убью! ВСЕХ ВАС, УБЛЮДКИ!

– Все по местам! – скомандовал Иван, и девушки ринулись прочь. – Жанна, насчет три. Раз, два… Три!

Дверь содрогнулась, будто в нее влетели тараном. Щелкнув, замок упал на пол, а Иван с Жанной влетели в чулан. Следом там заполыхала возня с криками и воем.

– Нет, нет, пустите!

– Руки‑руки ей держи!

– Иван, не мешайтесь, я не могу защелкнуть наручники! Ай, ты чего кусаешься, сучка!

– Любовь! Дайте мне любовь!

Все это время Борис стоял, прижавшись к стенке, ни жив, ни мертв. И когда мимо пронесли вырывающуюся полуголую Марьяну, он тоже не смог сделать ни единого движения. Ему казалось, что дурной сон продолжается.

Девушку унесли в ванную, где их уже ждали остальные. Они сразу же закрыли дверь, а затем там разразилась настоящий шторм. Вода брызнула даже в коридор. Жалобный девичий вой быстро перешел в плачь.

– Кто⁈ Что? Ваня!!! Ты что делаешь⁈

– Давайте еще пару раз окунем ее! – крикнула Вика. – Чтоб наверняка!

В себя Борис пришел уже на лестнице. Над головой снова порхал надоедливый шмель.

– Пока ты дрых, Борис, ее всю ночь пытались утихомирить, – сказал шмель, усевшись бармену на плечо. – Вот теперь решили попробовать ледяную ванну.

– А что с ней? – скосил Борис глаза.

Шмель пожал плечами.

– Кто‑то очаровал ее, и каждую ночь она пытается сбежать к «своему любимому». Она Ивану чуть глаз не выцарапала. Лучше тебе в это не лезть!

– Не очень‑то и хотелось, – буркнул Бармен, и шмель улетел в зал.

Сделав несколько шагов, бармен чуть было не слетел со ступенек. Где‑то минуту он щипал себя, пытаясь проснуться. Но нет, кажется, он действительно разговаривал со ШМЕЛЕМ.

– Так… – протянул Бармен. – Нужно высыпаться… А не вот это вот все…

Однако внизу кошмар и не думал заканчиваться – на улице было еще темно, но целую кучу народу, вповалку спящую кто на столах, а кто под ними, не разглядел бы только слепой.

Их было человек триста, не меньше!

– Та‑а‑а‑ак! – и мгновенно проснувшийся Борис, направился искать выключатель. В такой темноте это было нелегко. – Это что тут за публика? Вы что, ребята, охренели⁈ Открытие бара только через…