27 марта 2007 г. министр Фурсенко на заседании Общественного совета при Министерстве образования и науки вновь, резко и жестко, начал настаивать на введении секулярно-атеистического космополитического курса "Основы мировых религий". Министр пошел ва-банк. Он почувствовал нагнетание международной обстановки Соединенными Штатами и блоком НАТО, почувствовал, что ТЕ его поддержат в "защите либеральных ценностей", и решил дать бой всяким почвенникам и "клерикалам".

Конгресс США берет на вооружение Акт о внешней дипломатии и безопасности, нацеленный на радикальный пересмотр прежних представлений о национальном суверенитете. Мадлен Олбрайт публично заявляет, что "Сибирь должна принадлежать всем". Планы Бжезинского о дальнейшем расчленении России, якобы "неправомерно" владеющей недвижимостью в 10 часовых поясов, получают "правовое" оформление и становятся поводом к информационной, политической и военной конфронтации с "жадной" и "авторитарной" Россией. Сегодня, как никогда, необходима сплоченность нашего народа перед внешней угрозой. Необходимы срочные меры в деле патриотического, альтруистического и духовно-нравственного воспитания граждан и уж тем более юного поколения, а министр Фурсенко взывает к риторике французских просветителей, к либерально-нигилистическому "воспитанию" народа, к отказу от духовного наследия прадедов. Его не заботит политическая, культурная и территориальная целостность России, духовное, ментальное и историческое единство нашей Родины, наша священная "идентичность", словом, все то, что может дать школьникам предмет "Основы православной культуры".

Тучи сгущаются. Напряженность растет. Не мытьем, так катаньем нас хотят обкорнать с трех сторон. А "мы" все еще толкаем пораженческую горбачевскую философию "нового мышления". Нам мало бед, которые принесло за минувшие 15 лет это либеральное мышление, мышление смердяковых? И будем позволять "пятой колонне" пропагандировать американские секты и антихристову глобализацию?

ОТ РЕДАКЦИИ

Это последняя статья Вадима Валериановича Кожинова, над которой он работал для одного из научных сборников, готовящихся к печати Институтом мировой литературы. В этой статье он в сжатом виде излагал отдельные положения, развернутые ранее в работе "И назовет меня всяк сущий в ней язык…" (1981) и в книге "Россия. Век ХХ" (1996-1999). Как бы повторяя ранее сказанное, но ставя уже сформулированные положения в особый контекст, Ко-жинов отвечает на самый главный вопрос, обозначенный в заголовке, - и его ответ способен пригодиться не только рядовому читателю, но и людям, представляющим нынешнюю и грядущую власть в России.

Статья была опубликована и прокомментирована Е. В. Ермиловой и А Ю. Большаковой лишь в нынешнем году в коллективном сборнике "Россия и Запад в начале нового тысячелетия" (М., "Наука", 2007).

С разрешения вдовы поэта Е. В. Ермиловой мы перепечатываем ее в нашей постоянной рубрике "Мир Кожинова".

Жизнь слагается из многих сторон и аспектов, поэтому и ответы на поставленный в заглавии вопрос могут быть существенно разными. Вполне уместно, как представляется, начать следующим образом: мы живем в стране с тысячелетней культурой, где сегодня идет борьба между "патриотами" и "либералами", - ибо, характеризуя в самом широком, самом общем плане разногласия и противостояния в среде современных политических деятелей и идеологов, их обычно делят именно на "патриотов" и "либералов"; под последними подразумевают тех, кто стремится перестроить Россию по образу и подобию Запада.

Между тем деление это, несмотря на всю его распространенность и вроде бы неоспоримую очевидность, только запутывает и затемняет общественное сознание. Пред нами, к прискорбию, застарелая российская беда: ведь более полутора столетия назад в сознание людей было внедрено столь же поверхностное деление на славянофилов и западников. И для понимания смысла нынешнего противопоставления "либералов" и "патриотов" уместно и даже необходимо вглядеться в те, уже давние времена.

В июне 1880 г. Достоевский с полной определенностью сказал в своей "Пушкинской речи": "О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение…". Для настоящего русского, провозгласил Федор Михайлович, Европа и ее удел "так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли.". И позже пояснил: ".стремление

наше в Европу, даже со всеми увлечениями и крайностями его, было не только законно и разумно в основании своем, но и народно, совпадало вполне с стремлениями самого духа народного…" [20, с. 536, 516].

Достоевский говорил об осуществлении этого стремления в эпоху Петра I. Но осуществлялось оно, конечно, и раньше: и при Иване III, и еще при Ярославе Мудром, выдавшем своих дочерей за королей Франции и Дании, и при внуке Ярослава - Владимире Мономахе, обвенчавшемся с дочерью короля Англии, что вряд ли было бы возможно без достаточно развитых отношений Руси с Западом.

Как известно, многие, считавшие себя западниками, слушатели речи Достоевского восприняли ее - по крайней мере, поначалу - с полным одобрением и даже восторженно [52, с. 236]. И в написанном вскоре "Объяснительном слове" к своей "Речи" Достоевский призвал их к совместной деятельности [20, с. 519]. Ясно, что он отнюдь не отлучал от патриотизма этих, по его признанию, "очень многих просвещеннейших. деятелей и вполне русских людей", способных прояснить, несмотря на свои западнические увлечения, "самостоятельность и личность русского духа, законность его бытия" [20, с. 522]. Для Достоевского была неприемлема лишь, как он выразился в том же "Объяснительном слове", "масса-то вашего западничества, середина-то, улица-то, по которой влачится идея - все эти смерды направления", только и мечтающие всю Россию "пересоздать и переделать, - если уж .нельзя органически, то по крайней мере механически" заставить ее "усвоить себе гражданское устройство точь-в-точь как в европейских землях" [20, с. 522, 520].

Забегая вперед, скажу:именно эту цель ставят перед собой и нынешние "прогрессисты-реформаторы" России - восприемники позднейших последователей западничества, совершивших Февральский переворот 1917 г. и образовавших Временное правительство. Но об этом позже, а пока обратимся к суждению Достоевского о том, что настоящему русскому человеку Европа и ее удел так же дороги, как Россия. Позволю себе заметить, что в полемическом запале Федор Михайлович несколько перегнул палку. Наверное, точнее было бы сказать: не "так же до'роги", а "тоже до'роги". Поскольку речь идет о людях России, естественно полагать, что "удел своей родной земли" волнует или должен их волновать все же больше, чем удел других земель, - и необязательно в силу национального эгоизма, а потому что собственная судьба в той или иной мере зависит от нас самих.

Эта сторона проблемы, связанная с проявлением в русской общественной жизни феноменов западничества и славянофильства как устремленности к определенной цели и отнюдь не в последнюю очередь идеалу нравственно-эстетическому, чрезвычайно существенна. А между тем мало кто о ней задумывается. Западники, для которых Европа - своего рода эталон, - люди, как писал Достоевский, по меньшей мере, среднего уровня - "середина", "улица", причем, добавлю от себя, "улица" в наши дни весьма агрессивная1.

Кто такой последовательный западник? Казалось бы, человек, преодолевший свою русскость как нечто второсортное и, таким образом, сравнявшийся с людьми Запада. Однако абсолютно ясно, что последние никак не могут быть западниками в терминологическом значении слова - то есть людьми, прямо-таки жаждущими искоренить свое, родное и усвоить чужой образ мысли и жизни! Чтобы сравняться, к примеру, с западноевропейцами, наш западник должен стать не западноевропейцем вообще, а англичанином, французом, немцем. Короче говоря, это тип именно русского человека - и русское выступает в нем даже резче, чем в соотечественниках, которые попросту живут в своем мире, оставаясь самими собой. Резче -