Консоли датчиков находятся прямо в проёмах. Помните, Статуя Свободы — не офисное здание. На территории нет столов и рабочих мест. Викинги привезли с собой складной карточный стол и складные походные стулья. Они расположились в одном из проёмов, ведущих на террасу. Двое мужчин с ноутбуками стоят лицом друг к другу. Марченко стоит над ними.

Я сразу его узнаю. Без шлема, светлые волосы, нордические черты лица. У него М4 и пистолет. Он поднимает М4, направляет его на меня и стреляет.

Двойной выстрел, в упор. Оба выстрела попали в моё оружие. Удар от удара словно электрический разряд пробежал по рукам.

Мы так близко, что я держу винтовку, словно металлический прут, и отбиваю ею его оружие вверх, когда он снова стреляет. Я чувствую, как Бойес стреляет позади меня. Его пули врезаются в двух «Викингов» у пультов радара и сонара. Бойес стреляет одному в спину, и тот падает лицом вниз на свой ноутбук. Другие пули Бойеса попадают второму оператору радара в лицо, пробивают экран ноутбука и пробивают грудь.

Другой викинг выглядывает снаружи, чтобы посмотреть, что происходит. Разворачивает винтовку и открывает огонь очередями.

Перестрелки – полная неразбериха. Стреляя без разбора, мужчина поливает салон из шланга. Мы с Марченко оказываемся между ним и Бойесом. Я слышу крик Бойеса, хотя он продолжает стрелять. Он наносит пять-пять-шесть ударов в стрелка. Марченко дергается, получив удар в спину от своего же человека. Раскалённый нож режет мне левый бок. Сильный жар, жжение. Я падаю на...

Марченко, в то время как другой из его людей спускается с террасы и стреляет поверх наших голов.

Пятьсот пятьдесят шесть — крайне нестабильный патрон. Очень высокая скорость, три тысячи футов в секунду на близком расстоянии. Можно попасть под пятьсот пятьдесят шесть и не заметить этого, пока не остановишься, чтобы перевести дух, и не почувствуешь, что умираешь. Эти пули — крошечные твари. Они попадают в хрящи, кости, во всё твёрдое тело и гремят внутри. Бойс лежит на полу, истекая кровью из ран в туловище.

Поднимает винтовку одной рукой и стреляет в другого стрелка.

Оскалив зубы, нос к носу, мы с Марченко боремся на полу. От «Викинга» разит гневом. Поглощённые своей личной битвой, мы едва замечаем хаотичную перестрелку. Меня ранят в бок, его — в спину.

Мы рычим, как животные, бьём, кусаемся и бодаемся. Настоящий воин, этот человек готов умереть за свою страну так же, как я готов умереть за свою.

С глушителем мой Mark 23 на поясе слишком длинный для ближнего боя. Я отпускаю винтовку, тянусь вниз и нащупываю. Выхватываю из кобуры запасной ствол Марченко. Марченко ругается – его слюна забрызгивает мне лицо. Оружие – 9-мм «Ческа». Я приставляю его к его ребрам и нажимаю на курок. Раз, два, три. Высвобождаю руку, подношу дуло под левую часть его челюсти и снова стреляю. Из его головы вырывается окровавленный кусок кости и скальпа. Кровавый хрящ разлетается по мрамору.

Вокруг нас свистят пули. Бойс переворачивается и стреляет в двух викингов, стреляющих с террасы напротив. Он срубает одного. Я поворачиваюсь, всё ещё держа «Ческу» в руке, и стреляю в другого, когда он бросает гранату в пустоту. Бойс, весь изрешечённый, с наигранной жизнью, падает на бок.

Я переворачиваюсь на спину и накрываю тело Марченко на себя, как одеяло. Вглядываюсь в его мёртвые глаза, глаза его куклы, и прижимаюсь к нему.

Граната взрывается среди наших тел. Грохот — это грохот. Пыль и дым заполняют пространство.

Чтобы нанести наибольший ущерб, граната должна взорваться правильной стороной вверх.

Затем осколки и взрывная волна разлетаются по кругу вокруг гранаты. Большинство гранат падают на бок. При взрыве половина осколков и энергии направлена вниз. Только половина поднимается вверх. Тела Марченко и Бойеса приняли на себя почти весь осколок и взрывную силу. Однако сотрясение мозга было иным.

От взрыва у меня кружится голова. Глаза отказываются фокусироваться.

Бой — это смятение. На тренировках мы во многом учимся приспосабливаться к действиям, когда наш разум находится в хаосе. Мне нужно встать, но тело Марченко слишком тяжёлое, чтобы оттолкнуться.

"Порода."

Кто это?

Кто-то оттаскивает от меня тело Марченко. «Порода».

Маленькие руки расстегивают мой подбородочный ремешок и стягивают шлем с моей головы.

«Брид! Ты в порядке?»

Это Элли. Что она здесь делает? Я её давно выгнал.

«Вставай, Брид! Ты должен найти бомбу!»

Элли помогает мне подняться. Моя рубашка пропитана кровью. Я функционирую в основном благодаря тренировкам. Я разрываю подол рубашки и затыкаю входное отверстие. Разрываю ещё, засовываю тряпку в выходное отверстие. Остановите кровотечение. Адреналин и эндорфины снимают боль. Я сбрасываю винтовку и разгрузочный жилет. Бросаю Mark 23. В «Ческе» есть все необходимые патроны.

Два снайпера на шестом уровне постамента. Смотровая площадка. Один из них — Катерина. Как только она поймёт, что её муж и его команда внизу мертвы, она побежит за бомбой.

Основной таймер установлен на двести часов. Майор Фишер рассказал нам, как легко это настроить. Часы, будильник. Просверлите отверстие, прикрепите штифт и детонаторный провод. В этом случае отломите минутную стрелку и прикрепите другой провод к часовой. Установите задержку на любое количество часов. Любое число меньше двенадцати.

Катерина вручную замкнет цепь.

Элли обнимает меня за плечи. Она помогает мне встать. Мой взгляд сосредоточен, ноги наполняются силой. Я хватаю Элли за плечи. «Оставайся здесь».

Я бегу к лестнице.

СТУПЕНЬКИ УЗКИЕ, а винтовая лестница узкая. 192 ступеньки до смотровой площадки, ещё 162 до вершины. Выглядит не очень.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, прыгая с одной стороны на другую. За спиной у меня из радиоприемника доносится потрескивающий женский голос.

Катерина пытается позвонить Марченко.

Беги быстрее. Мне нужно наверстать упущенное.

Я оглядываюсь. Элли бежит за мной по лестнице, изо всех сил, держась за обе перила. Я не могу с ней спорить. Кровь хлещет из отверстий при каждом шаге, но самодельные затычки держат.

Ноги горят. Я дышу, задыхаясь. Элли тяжело дышит, но я не чувствую, что она отстаёт. Я напрягаю слух, чтобы услышать, карабкаются ли на вершину один или оба снайпера. Насколько они настроены взорвать себя? Не знаю, как этот парень, но Катерина, должно быть, такая же фанатичная, как её муж.

Я поднимаю взгляд. С шестого уровня постамента смотрит лицо. Снайпер «Викингов» бросает гранату вниз по лестнице. Она с грохотом ударяется о землю несколькими ступенями выше меня и отскакивает вниз. Я ловлю её одной рукой и бросаю в сторону, вниз по середине двух винтовых лестниц.

«Берегись!» — кричу я.

Мы с Элли останавливаемся, прижимаемся лицом к ступеням. Граната взрывается в воздухе, далеко внизу. Раздаётся лязг, и появляется клуб дыма. Я поднимаю голову и продолжаю подниматься.

Ещё одна граната. Стальное яйцо катится вниз по ступенькам. Я хватаю его, но промахиваюсь. Сердце замирает. Элли позади меня отбрасывает его в сторону, и оно падает ещё дальше. Взрывается далеко позади нас.

Бросился к краю лестницы. Поднял «Ческу» двумя руками. Тяжело дышу, с трудом удерживаю оружие. В восемнадцати футах над головой мужчина выглядывает с лестницы. Хочет проверить его работу. Я выдыхаю, нажимаю на курок и стреляю. Струя красного брызгает сбоку от головы мужчины, и он исчезает из виду.

Я опускаю голову, продолжаю подъём. Напрягаю слух, чтобы услышать звуки сверху. Трудно что-либо разобрать за звуком моего дыхания и дыхания Элли. Стук наших шагов. Мы проходим мимо смотровой площадки.

Подстреленный мной викинг лежит на платформе, распластавшись в растекающейся луже крови. Рядом с ним на полу лежит М110. Я полуобернулся, прицелился из «Чески», упираясь запястьями в противоположную рейку. Нажал на спусковой крючок, взорвал ему голову.