«Древо свободы нужно время от времени обновлять, кровью патриотов и тиранов».

- Томас Джефферсон

1

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ - ПОЗЫНКА, РОССИЯ 22:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ

Изображение фермерского дома выглядит четким в моих объективах NOD с белым фосфором.

Ночные оптические приборы. Они соответствуют требованиям Армии США и обладают выдающимися характеристиками.

«Что ты думаешь?» — спрашивает Штейн.

Аня Штейн, заместитель директора ЦРУ, сидит рядом со мной на корточках у опушки леса. Мы осматриваем ферму на окраине Позынки. Это село находится на западной окраине Белгородской области Российской Федерации. Мы приехали на «Хаммере» из Киева, Украина, к границе с Россией. Спешились, и наш проводник из Вооружённых сил Украины провёл нас через границу. Мы следовали за капитаном Бабичем десять миль по лесу к месту встречи.

Война на Украине идёт третий год, но это тихий участок линии соприкосновения. Мы одеты в лесной камуфляж, который повсеместно носят солдаты обеих сторон. Чтобы обозначить нашу принадлежность к России, мы все носим полоски белой ткани, повязанные вокруг рук. Украинские солдаты носят жёлтую или синюю форму.

Когда мы вернемся на Украину, мы перейдем на украинские цвета.

У нас имеется стандартное личное оружие: автоматы АК-74 и пистолеты.

Пистолет — это личное предпочтение. Штейн носит 9-мм SIG P-226, я —

Пистолет H&K Mark 23 калибра .45 с лазерным прицелом в специальной кобуре.

У всех нас на шлемах закреплены бинокулярные прицелы.

«Я пойду первым», — говорю я. «Если это безопасно, я покрашу деревья тремя секундами инфракрасного лазера».

Русские хотят поговорить. Они гарантировали нам безопасный проход к ферме и обратно. Но Штейн — высокопоставленный руководитель компании. Находка, если они решат нас обмануть. Однако ставки высоки. Штейн согласилась пойти на встречу при условии, что мне разрешат сопровождать её в качестве личной охраны.

Конечно, она поставила условие, не спросив меня. Ожидала, что я буду ей помогать, как я всегда делаю. Компания хорошо платит, а у неё эта безумная идея, что меня невозможно убить. Неуязвимых нет. Рано или поздно мы все встречаем кого-то лучше нас, опаснее нас или просто удачливее нас. Тем не менее, я никогда не отказывался от работы.

Я поднимаюсь на ноги и подхожу к ферме. Видны три здания.

— фермерский дом и два амбара. Фермерский дом и один амбар тускло освещены.

Небольшое освещенное окно в фермерском доме и желтое свечение вокруг двери амбара.

Ближе к фермерскому дому я замечаю машину, припаркованную за амбаром. Её не видно из-за деревьев, это ГАЗ «Тигр», российский аналог нашего «Хамви». «Тигр» вмещает как минимум полдюжины человек. Мы с русскими договорились ограничить состав каждой команды тремя людьми.

Дверь фермерского дома открывается, и оттуда выходит фигура. Его силуэт виден в свете, льющемся изнутри. Ростом он, вероятно, около пяти футов и одиннадцати дюймов.

Одет в российский лесной камуфляж, на пистолетном ремне — оружие.

«Привет, Брид».

Резкий немецкий акцент. Полковник Максим Орлов из 45-го гвардейского полка спецназа говорит по-английски лучше, чем я по-русски. Мы впервые встретились десять лет назад, в Дебальцево. Он консультировал ополченцев Донбасса, я наблюдал за ВСУ. Мы попали под сильный обстрел, и каждый по отдельности укрылся в одном и том же разбомбленном подвале. Когда обстрел прекратился, наши пути разошлись.

Я направляю дуло винтовки вверх, поднимаю НОДы. «Орлов. Ты один?»

«Нет. Мой санитар в сарае с фермером и его семьёй. Мой помощник внутри».

«Позвони ему».

«Очень хорошо, Андрей».

Второй мужчина выходит вперед, держа винтовку наготове.

«Где Штейн?» — спрашивает Орлов.

Я достаю свой Mark 23, включаю лазерный прицел и опускаю прицелы. Прицел оснащен ИК-лазером, видимым лазером, ИК-осветителем и видимым осветителем. Я направляю пистолет на верхушки деревьев чуть левее Штейна и включаю ИК-лазер на три секунды. Луч, невидимый невооруженным глазом, сверкает в моих прицелах. Я выключаю лазер и убираю оружие в кобуру.

Штейн и Бабич выходят из леса и присоединяются к нам перед фермерским домом.

«Штайн», — говорит полковник.

«Полковник Орлов», — кивает Штейн в знак признания.

«Было бы лучше, если бы ваш проводник и мой человек подождали в сарае вместе с остальными».

"Очень хорошо."

Андрей провожает Бабича в амбар, а Орлов показывает нам фермерский дом.

Интерьер простоват, но довольно уютен. Потёртый диван в гостиной, дубовый стол между гостиной и кухней. Стены выкрашены в неяркий белый цвет. Крыша, возможно, немного протекает в углу…

краска облупилась.

Мы подходим к обеденному столу и садимся. Стулья с прямыми спинками неудобны, но мы здесь не для того, чтобы расслабляться. Орлов держится официально. Он весь деловой.

«Я ценю ваш приход», — говорит Орлов.

«К счастью, между нашими высшими органами власти существует связь, — говорит Штейн. — Нетрудно было догадаться о причине звонка».

«Я уверен, что вы знаете, где находится большинство наших хранилищ ядерного оружия», — говорит Орлов.

«Большинство? — улыбается Штейн. — Мы знаем их всех».

Орлов качает головой. «Штайн, нам не нужно позировать.

Вы прекрасно знаете, что мы находимся в пяти милях от Антоновки-15. Это хранилище термоядерных боеголовок «Тополя-М».

Я изучаю Орлова. Сорок два года, худой и подтянутый. Его называют «Меч в руке Володи». Высшая власть России лично повесила ему на шею орден Святого Георгия. Этот человек серьёзнее инфаркта.

«Да», — говорит Штейн. «На днях наши спутники зафиксировали атаку. Не могли бы вы рассказать, что произошло?»

Вот зачем нас сюда привезли. Орлов расправляется. Рассказывает о штурме Антоновки-15.

2

ДВЕ НОЧИ НАЗАД - АНТОНОВКА, РОССИЯ, 23:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ

Мобильный телефон издал оглушительный сигнал. Но это был совсем не успокаивающий рингтон.

Не классический звон старомодного дискового телефона. Не лязг пожарной сигнализации. Нет, это был нечестивый визг гигантских ногтей, царапающих классную доску, усиленный в десять тысяч раз.

Невозможно ошибиться, невозможно проигнорировать. Тон кричал: « Это не…» дрель !»

Полковник Аркадий Коваленко пересёк спальню и снял трубку. «Да».

Голос на другом конце провода был размеренным, слова – размеренными. Но старший лейтенант Илья Лебедев не мог скрыть напряжения, которое держало его нервы на пределе. «Украинские механизированные части пересекли границу по двум направлениям. Одна группа заняла Козинку и приближается к Грайворону. Другая наступает со стороны Горьковского».

"Сила?"

«Неизвестно. Каждый — как минимум по батальону».

«150-й батальон был поднят по тревоге?»

150-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада была направлена на оборону Антоновки. Коваленко был хорошо знаком с её командиром, полковником Данилом Ивановым. Грамотный офицер.

«Они выдвинулись на позиции прикрытия. Силы фронта отходят организованно».

Стандартная процедура заключалась в том, что войска на передовой оказывали сопротивление достаточно долго, чтобы оценить силы противника, а затем отступали под прикрытием артиллерии. Эта тактика хорошо себя зарекомендовала в течение двух с половиной лет. Украинцы постоянно преследовали противника.

Когда их наступление застопорилось, они бросили в мясорубку ещё больше людей. Теряли их в десять раз меньше, поскольку у русских было в десять раз больше артиллерии. Неизбежная контратака русских разгромила выживших.