- Так не едут они, дочка, - возражает отец.

- Говорят же, не едут электрики, - улыбаясь одним уголком губ говорит капитан, протягивая руку к дверце.

- Еще не хватало, чтобы вас током убило! - громко возражаю я, и он убирает руку в карман джинсов.

Громкое «вжик» разносится над головами, мы оба задираем головы вверх.

- Денис! - кричу я рассерженно. Пока Денис размашистыми движениями пилит толстую ветвь орешника. - Папа! - возмущаюсь я, оглядываясь по сторонам. Зачем он дал ему ножовку? Отца рядом нет. - А ну, спускайся немедленно! - чувствую, как начинает подрагивать правое веко. Что за невыносимый ребенок! Ветка с хрустом отламывается и цепляясь за нижние ветви летит на землю. - Спускайся сейчас же! - боковым зрением замечаю, как капитан поднимается вверх по лестнице.

- Я сам все сделаю! - кричит Денис, но тот отбирает у него ножовку. Отчего мое сердце начинает тарахтеть с утроенной скоростью.

- Оба, спускайтесь! - мой голос срывается. Боже, такая высота! Да, еще провода эти…

- Маму нужно слушать, - капитан стягивает Дениса с ветки.

- Аккуратнее! - мечусь под деревом, прижимая ладони к щекам. Из калитки появляется папа. В его руках огромная, старая бензопила. - Папа, ты в своем уме!? Там же напряжение! - возмущаюсь я на отца.

С нашкодившим выражением лица Денис спрыгивает с последней ступеньки лестницы, капитан следует за ним.

- Да, не нервничайте вы так. Сейчас вызовем вам электриков, - произносит он улыбаясь и вытягивает из кармана телефон.

- Может сами? - подает голос отец. - Я тут свою «Дружбу» разыскал.

- Пусть электрики пилят,- произносит капитан, не сводя с меня взгляда, прикладывает телефон к уху.

- Да, не приедут они, - машет рукой отец и понурив голову заходит обратно во двор. Денис подхватывает лестницу и уходит следом за дедом.

Пробежав взглядом по забору, капитан диктует собеседнику адрес. Морщусь разглядывая алые царапины на его шее.

- В течение часа подъедут, - произносит он и убирает телефон обратно.

- Пойдемте, обработаю ваши царапины.

- Пойдемте, - произносит он улыбаясь и мне становится не по себе.

Сглотнув подкативший к горлу ком, кивком приглашаю его во двор. Между лопаток покалывает от его взгляда. Чувствую, как к лицу снова приливает жар. Поднимаюсь по ступенькам, он следует за мной.

- Мам, дай аптечку, - кричу маме в кухню. - Проходите, - приглашаю его в комнату, и сама иду за аптечкой, перехватив маму на полпути. Отмахиваюсь от ее вопросительного взгляда. - Все нормально, - захожу в ванную, мою руки.

Хочется умыться, но подкрашенные с утра ресницы, не позволяют мне сделать это полноценно, поэтому просто слегка освежаю лицо водой, стараясь не задеть глаз. На ходу выдергиваю из упаковки пару ватных дисков и отвинчиваю колпачок с перекиси.

- Угораздило же вас, - качаю головой, смачивая вату. - Раны от кошачьих когтей очень плохо заживают, - протянув руку прикасаюсь ватным диском к его шее. Он смотрит на меня, кривя губы в легкой ухмылке.

- Надеюсь, я пострадал не напрасно... - тихо произносит он. Осторожно провожу вдоль царапины стараясь не поднимать на него глаз. - Я заеду за вами в субботу в восемь. Вы будете здесь или в городе?

- Я конечно очень вам благодарна, но боюсь, что в субботу я занята, - все же бросаю на него короткий взгляд. Пальцы сжимающие ватные диски отчего-то покалывает. Ощущаю тупую поднывающую боль за солнечным сплетением. Словно я, только что пробежала марафон и у меня перехватило дыхание.

- Можно в девять, - пожав плечом, произносит капитан.

- Я буду занята и в девять, и в десять, и в одиннадцать…, - трижды провожу смоченным диском по следующей царапине.

- Понял, - произносит он продолжая улыбаться и касается моей руки забирая вату. - Наверное достаточно. Жить буду.

- Тут мазь есть, - роюсь в контейнере, вытаскивая измятый металлический тюбик. - Она вроде заживляющая, - протягиваю ему.

- Мажьте, - он слегка задирает подбородок и убирает руки за спину.

- Юль, я на веранде накрыла! - кричит мама из кухни.

- Хорошо, - отвечаю ей слегка севшим голосом и прочищаю горло. Аккуратно провожу пальцем по его шее, чувствую бьющийся пульс.

- Пообедаете с нами?

Он неопределенно пожимает плечами.

- Идемте, мама уже накрыла.

- Вы совсем не изменились.

Резко оборачиваюсь назад. На стене висит несколько фотографий. На одной из них, мне лет десять. На моей голове огромная фиолетовая шляпа с перьями, на шее боа того же цвета.

Не удержавшись прыскаю от смеха. На этом фото у меня такое недовольное выражение лица. Помню, как в школе на меня буквально силой нацепили этот наряд и заставили улыбаться. Добровольно принудительное костюмированное фотографирование было обязательным ритуалом в нашей школе когда-то.

- Шутите? - не могу сдержать смеха.

- Ну... вы определенно стали краше, но настроение, написанное на лице осталось прежним. Они выжили?

- Кто? - вскинув брови смотрю на него.

- Те, кто обрядил вас в это великолепие.

- Пойдемте, есть борщ, - смеюсь оставляя его вопрос без ответа.

- А что случилось расскажите? Вы ведь не котенка с дерева меня снять позвали.

- За столом расскажу, может посоветуете нам что-нибудь, - киваю на выход.

Продолжая улыбаться Юля провожает меня на открытую веранду. У ее родителей очень светлый, по-настоящему уютный дом. По стенам развешены фотографии и детские рисунки в деревянных самодельных рамках. Яркие занавески, бумажные обои в цветочек, бесчисленное количество фарфоровых безделушек повсюду.

Все это так отличается от дома моих родителей. Мама хоть и мнит себя заслуженной домохозяйкой, по факту является лишь заслуженной офицерской женой. На этом поприще ей нет равных, с отца она пылинки сдувает и превозносит его как великое божество. Готовит она исключительно по особым случаям. Вот сегодня готовила что-то. Судя по бордовому переднику, в который она была облачена, приезд Вики был тем самым особым случаем.

Ремонт в родительском доме дизайнерский, выполненный в неоклассическом стиле. Даже боюсь себе представить лицо моей матери, в том случае если кому-нибудь придет в голову развесить рисунки Анютки на стенах в гостиной.

- Давайте! Проходите, проходите, - вокруг круглого деревянного стола суетится женщина. - Здравствуйте! - кивает мне она и тут же представляется: - Елена Михайловна.

- Максим, - отвечаю ей параллельно кивая головой.

Юля указывает мне на стул. Присаживаюсь. Она скрывается в дверном проеме кухни вслед за матерью, шелестя нитяными занавесками. Через секунду выносит корзинку с хлебом и сметану.

Сын своей матери уже сидит за столом и наяривает дымящийся борщ. Он совершенно не похож на Юлю, но вот эмоции, постоянно присутствующие на его лице, подтверждают их явную родственную связь. Пацан дергает из корзинки кусок черного хлеба и засунув в рот большую половину ломтика, сосредоточенно жует не сводя с меня глаз.

Передо мной стоит глубокая пиала с борщом густо засыпанным зеленью. Впервые за весь сегодняшний день чувствую себя как-то неловко. Но мне дико хочется жрать, поэтому подхватываю со стола ложку и опускаю ее в тарелку. Юля уже сидит напротив меня и наблюдает за мной почти так же внимательно, как и ее сын.

- Ну… рассказывайте, - смотрю на нее, склонившись над ароматной тарелкой.

- Мам! А папа где? - Юля отщипывает пальцами кусочек хлеба, оборачивается к матери.

- Лёёёняя! - тут же разносится громкий голос Елены Михайловны.

Пацан продолжает прожигать во мне взглядом дыру.

- Все остынет сейчас! - кричит женщина перевесившись через перила, огораживающие веранду.

- Не остынет, - бубнит Денис, - жара под сорок.

- А, ты уже справился? - заглядывает через его плечо бабушка.

- Ага… очень вкусно бабуль.

- Оооо, какие люди! - разносится раскатистый голос хозяина дома и стук закрывающейся калитки. - Мишка, ну ты хоть иногда на глаза бы появлялся! - громкий, радостный голос отца Юли и еще чей-то приглушенный басистый, становятся ближе. - Мать, у нас сегодня гостей как-никогда! Не было бы счастья…, - смеется он проходя на веранду провожая гостя. Пользуясь тем, что внимание теперь переключено на другого человека, активнее работаю ложкой. Бл…ть, вкусно!