отражение предвечернего солнца в окне особняка какого-то скотовода.

После того, как мальчик мысленно увидел образ дома, он почувствовал, как будто он стоит мысленно в саду дома и смотрит вверх на определенное окно верхнего этажа. Молодая женщина смотрела вниз из окна и отпускала из окна в сторону сада, где мальчик стоял мысленно. Несколько лет назад мальчик читал сказку, якобы для детей, в которой молодая женщина, заключенная в башне, отпустила свои волосы в виде лестницы, чтобы некий юноша мог подняться с земли наверх и забраться в ее окно. Пока он читал эту сказку, мальчик увидел в своем воображении образ густых рыже-золотых волос, уложенных в форме лестницы.

Волосы, распущенные молодой женщиной в двухэтажном доме, были черными и имели вид вуали или занавески.

Когда чёрные волосы в мысленном образе мальчика были распущены и волочились по лужайке возле двухэтажного дома, мальчик почувствовал, что он шагнул к этим волосам, поднял обе руки над головой, схватился за них и попытался подтянуться к окну, через которое с верхнего этажа смотрела молодая женщина. Затем мальчик почувствовал, что он немного приподнялся, так что его ноги больше не стояли на лужайке возле двухэтажного дома. Но затем мальчик почувствовал, что упал и лежит на лужайке возле двухэтажного дома, пытаясь освободиться от кудрей чёрных волос, в которых он запутался. И тогда мальчик понял, что его попытки подтянуться вверх сорвали чёрные волосы с головы молодой женщины с верхнего этажа. Он не осмелился посмотреть вверх, но предположил, что молодая женщина все еще смотрит вниз из верхнего окна, хотя купол ее черепа теперь был белым и лысым.

Северный ветер дул весь день, но прекратился ранним вечером того дня, несколько лет спустя после того, как мальчик сбежал со своим кувшином воды в болото. Мальчик, сидящий в болоте, конечно же, не знал, что увидит вечером того дня несколько лет спустя. Мальчик, сидящий в болоте и старающийся не видеть в своём воображении образ лысого белого черепа молодой женщины в верхнем окне двухэтажного дома, расположенного далеко на ровной травянистой местности к северу от того места, где он прятался, – этот мальчик вполне мог повернуться спиной к колышущейся траве, которая, казалось, вела к двухэтажному дому, и попытаться вспомнить океанские волны, которые он слышал, плещущиеся и разбивающиеся совсем рядом. Мальчик не боялся океана. Старшие братья научили его плавать, и они иногда вместе плавали в жаркие дни в укромной бухте возле фермы отца. Плавая, мальчик часто думал об океанских лайнерах, которые проплывали мимо укромных бухт и скал, но всегда далеко в море. Мальчик всегда жил рядом с океаном, но знал об океанских лайнерах только по книгам и журналам.

Ранним вечером, упомянутым в первом предложении предыдущего абзаца, мальчик почти вырос в юношу. Он был таким высоким и таким широким, что без труда влезал во множество предметов одежды, переданных ему по наследству старшими братьями и отцом, подобно тому, как это делали бережливые семьи в то время, когда происходили эти вымышленные события, если бы я когда-нибудь смог их описать. Ранним вечером, упомянутым ранее, мальчик-мужчина, как я намерен его называть, шёл к дому родителей с дальнего загона отцовской фермы, когда почувствовал непреодолимое желание посмотреть на океан с вершины скал возле укромной бухты, упомянутой ранее. Его желание было вызвано северным ветром, дувшим весь день, и он хотел полюбоваться спокойствием, которое он всегда создавал в ближних частях океана.

Как только мальчик-мужчина взглянул вниз на ближайшие части океана, он заметил далеко на горизонте что-то похожее на продолговатое свечение. Вскоре он понял, что смотрит на океанский лайнер, идущий из Мельбурна в сторону Британии и Европы. Он никогда раньше не видел и никогда больше не увидит ничего подобного. Наблюдая, он старался забраться на более высокую точку скалы, чтобы как можно дольше удерживать океанский лайнер в поле зрения. Пока мальчик-мужчина таким образом поднимался, он мысленно увидел, как он приближается к океанскому лайнеру, как будто он подплыл к нему из защищенной бухты, а лайнер изменил курс, чтобы пройти рядом с бухтой. На изображении, как и на последующих, мальчик-мужчина находился в воде рядом с лайнером, держа в руках брошенную ему верёвочную лестницу, в то время как многочисленные пассажиры, перегнувшись через перила на разных палубах лайнера, уговаривали мальчика-мужчину подняться по верёвочной лестнице и присоединиться к ним на борту. Пассажиры-мужчины были одеты в строгие белые рубашки, чёрные куртки и брюки, а также чёрные галстуки-бабочки. Волосы на голове каждого мужчины были чёрными и настолько гладкими, что мальчик-мужчина видел в них отражение лучей и лучей от окружавших его фонарей. (Мальчик-мужчина иногда вспоминал эти гладкие чёрные локоны десять или даже двадцать лет спустя, когда он уже давно стал мужчиной, и когда он иногда брал в руки экземпляр « Австралийского женского еженедельника» , который читала та или иная из его сестёр, и когда он рассматривал рисунки Мандраки-волшебницы в одноимённом комиксе на внутренней стороне задней обложки журнала.) Женщины-пассажиры были одеты в платья, обнажавшие плечи, предплечья и большую часть груди. Губы у женщин были накрашены. У некоторых губы были алыми и напоминали мальчику-мужчине помидоры. У других губы были почти фиолетовыми и напоминали мальчику-мужчине свёклу.

Пока пассажиры-мужчины и пассажирки-женщины наклонялись вниз с палубы лайнера и уговаривали его подняться на борт, все

Пассажиры, казалось, находились в таком же отношении к юноше-мужчине, как и персонажи художественного произведения, пока он читал его, а иногда и долгое время после. Юноша-мужчина никогда не видел в том месте, которое он называл реальным миром, мужчин или женщин, одетых так же, как пассажиры; подобные персонажи являлись ему только во время чтения. Он предполагал, что пассажиры лайнера летят в Британию или даже в другие страны Европы, чтобы вернуться в родные края: чтобы снова позировать на фоне буковых лесов или вересковых пустошей. Если бы у юноши-мужчины было воображение, а оно у него, несомненно, было, то он бы представил себе, как прогуливается со своими новыми спутниками на фоне буков или вереска. Возможно, он даже видел, как иногда ускользает от своих спутников и отступает дальше среди буков или через вересковые пустоши, чтобы увидеть то, что могло скрываться за местами, где происходят события художественных произведений.

Мальчик-мужчина, упомянутый в предыдущем абзаце, мальчик-мужчина, которого, по-видимому, пригласили присоединиться к группе вымышленных персонажей, — это, конечно же, не более чем персонаж в воображении мальчика-мужчины, стоящего на вершине скалы: мальчик-мужчина, который несколько лет назад был мальчиком, спрятавшимся среди зарослей камыша и который, как я уже писал ранее на этих страницах, мог бы сам стать персонажем узнаваемого художественного произведения, если бы я только был в состоянии представить себе такое произведение.

Воображаемый мальчик-мужчина, так его можно было бы назвать, не мог заставить себя подняться по верёвочной лестнице и присоединиться к мужчинам с гладкими волосами и женщинам с голыми плечами. Возможно, он осмелился бы подняться по трапу и ступить на борт лайнера, если бы его ждали только мужчины с гладкими волосами, но пока в толпе на палубе было много женщин, мальчик-мужчина цеплялся за нижние перекладины трапа и не хотел вылезать из воды. Мальчик-мужчина не боялся на время оставить позади своих родителей, братьев и сестёр.

и ферма у океана, но он боялся оказаться на виду у женщин в купальном костюме, доставшемся ему по наследству от отца. У каждого из братьев юноши-мужчины был современный купальный костюм. Этот костюм закрывал меньше тела, чем прежние, но был сшит так, чтобы не смущать ни самого владельца, ни любую другую женщину в его присутствии. Современный костюм доходил только от плеч до верхней части бёдер, но частью этого костюма была юбка, которая спускалась до паха. Более ранний костюм, так называемый «от шеи до колен», закрывал большую часть тела, но, намокнув, облегал все части тела. С тех пор, как отец передал ему купальный костюм, юноша-мужчина носил его только в присутствии братьев. Даже в присутствии братьев он не хотел стоять так, чтобы мокрый костюм открывал им очертания его интимных частей. Возможно, если бы гладковолосые мужчины на океанском лайнере раздобыли где-нибудь халат, в который юноша-мужчина мог бы завернуться, или, может быть, если бы они предложили лишь встать вокруг юноши-мужчины, чтобы скрыть его тело от взглядов женщин с обнажёнными плечами, тогда юноша-мужчина, возможно, поднялся бы на палубу и присоединился бы к тем, кого он раньше никогда не встречал, а о которых только читал в художественных книгах. Но череда событий в сознании юноши-мужчины неизменно обрывалась тем, что он отпускал верёвочную лестницу и снова дрейфовал к укромной бухте и высоким скалам рядом с фермой отца, в то время как океанский лайнер продолжал свой путь к странам, которые стали местом действия художественных книг. Отпустив лестницу, мальчик-мужчина часто сожалел, что упустил возможность общаться с мужчинами, которые могли бы стать персонажами художественных произведений, но он всегда напоминал себе, что это избавило его от необходимости ставить в неловкое положение множество женщин, которые могли бы стать персонажами художественных произведений. Он был избавлен от необходимости проходить