мог бы претендовать на нее; в месте по ту или иную сторону вымысла.
Какую жизнь она вела в этом месте, ни Уильям Аллингем, ни я не могли знать, даже если бы мы попытались продолжать писать или читать о ней.
Что касается утверждений о том, что Бриджит лежит на дне озера, я всегда сопротивлялся мысли о том, что она находится под поверхностью озера, что она под водой. Если бы она была под водой, рассуждал я, то и те, кто за ней наблюдал, тоже были бы под водой, и все они давно бы утонули. (Я так и не смог научиться хотя бы элементарным навыкам плавания.)
Когда мне в детстве говорили окунуться лицом в воду, я закрывал глаза, задерживал дыхание и представлял, что тону. Годы спустя я сочувствовал тем мужчинам, о которых читал, которые выходили в море у западного побережья Ирландии в хлипких самодельных лодках. Эти мужчины с презрением относились к плаванию, считая, что это лишь продлит их агонию, если лодка перевернётся. С моей точки зрения, любой, кто отваживался нырнуть под воду океана, реки или озера, был обречён.) Я смог придумать безопасное место для Бриджит, потому что незадолго до этого смотрел определённые серии комикса «Мандрак-волшебник». В этих сериях принцессу Нарду похитил человек, который, казалось, жил со своими последователями под водой.
Всякий раз, когда они отступали в своё убежище, они словно исчезали среди ив на берегу какой-то реки, так что их считали земноводными существами. Автор комикса поддерживал эту веру в своих читателях, изображая главаря похитителей принцессы Нарды человеком без волос и глаз, с лишь зачатками ноздрей и рта. Когда похитители впервые привели принцессу Нарду к своему главарю, он, будучи безглазым, положил руки на лицо, шею и плечи своей пленницы, чтобы убедиться, что она красивая молодая женщина. Изучая линейные рисунки человека, чья голова и лицо представляли собой мясистый купол, я был готов поверить, что он мог долгое время оставаться под водой. Однако я узнал от…
В более поздних эпизодах укрытие похитителей и их предводителя напоминало нору утконоса, о котором я впервые прочитал в «Школьной хрестоматии» через год после того, как впервые прочитал о Бриджит. Логово утконоса представляло собой подземную нишу рядом с водотоком. К нише можно было подобраться через два туннеля: один вел вниз из кустарника, а другой – вверх из-под воды. Похититель принцессы Нарды хотел, чтобы о нем думали, будто он живет под водой, но только один из входов в его убежище находился под рекой, и принцесса Нарда была в безопасности от утопления во время своего плена. То же самое было и с Бриджит, когда я научился видеть ее лежащей на флагштоках в сухой, проветриваемой пещере, похожей на ту, в которой держали в плену принцессу Нарду. (Я упомянул утконоса чуть выше только потому, что в детстве восхищался расположением его нор. Недавно я прочитал, что глаза утконоса остаются закрытыми в течение многих часов каждый день, пока животное находится под водой, даже когда оно питается или совокупляется.) Кажется, для образов, появляющихся в сознании, характерно, что та или иная деталь должна быть несообразной, если не необъяснимой. Через некоторое время после того, как я начал видеть в своем воображении образ Бриджит, лежащей в своей пещере, я начал замечать образ пряди темных волос, лежащей по диагонали через ее лоб. Несообразным казалось то, что прядь волос, казалось, поднималась со лба, затем уносилась прочь, а затем снова дрейфовала ко лбу. Хотя я и нашел для Бриджит безопасную, сухую пещеру в своем воображении, она все еще казалась на пути какого-то подводного течения. Для образов, возникающих в сознании, характерно то, что некоторые детали образов кажутся зафиксированными в сознании, в то время как другие могут быть изменены усилиями человека, в чьём сознании они возникают. В моём образе Бриджит прядь волос кажется всё ещё движущейся. Однако я давно научился воспринимать это кажущееся движение как игру света. Давным-давно я создал в верхней стене пещеры большое окно. По другую сторону толстого стекла окна находится часть озера, в котором находится Бриджит.
Говорят, что он находится внизу. Течения в озере или дрейф подводных растений из стороны в сторону ограничивают проникновение солнечного света сквозь воду, создавая игру света и тени на лице Бриджит. Мне бы хотелось ещё больше изменить детали окна. Мне бы хотелось видеть вместо вида на воду окно из цветного стекла с изображением журчащего ручья или мелководного болота, окаймлённого зарослями камыша.
Мне часто хотелось рассказать историю Бриджит. Наиболее вероятным моментом для этого стал год в конце 1980-х, когда я работал преподавателем художественной литературы и четыре раза в неделю по утрам добирался до места работы пешком, пройдя от ближайшей железнодорожной станции по определённым закоулкам пригорода Мельбурна, где стоимость самого скромного коттеджа была бы вдвое выше стоимости дома, который мы с женой выплачивали двадцать с лишним лет в пригороде на противоположной стороне города. В одном закоулке я обычно проходил некоторое расстояние вдоль высокой стены из голубого песчаника, которая была одной из границ большого участка. Иногда я слышал журчание воды с другой стороны стены. Я предположил, что звук исходит от ряда прудов с рыбами, между которыми находится небольшой водопад, или, что было менее вероятно, но мне больше нравилось, от ручья, вытекающего из грота, где стояла статуя женщины. Мне так и не удалось узнать, что вызывало звук струящейся воды, но однажды я предположил, что по ту сторону стены находится какой-то папоротник. В тот день, проходя вдоль стены, я заметил бледно-зелёную пуговицу, выступающую из серого раствора между двумя блоками голубого камня. Я обнаружил, что эта пуговица была развёрнутым листом папоротника. По ту сторону стены, как я понял, рос папоротник, настолько обильный и пышный, что один из папоротников не мог найти другого способа размножения, кроме как просунуть дочерний лист в щель в растворе между двумя блоками голубого камня в массивной стене, как
хотя где-то по ту сторону стены было место, где мог бы появиться новый и более просторный папоротник.
День за днём я наблюдал, как пуговица превращается в лист, а бледно-зелёный цвет меняется на зелёный. Первый взгляд издалека на единственный клочок зелени, торчащий из тёмно-синей стены, стал для меня главным событием каждого дня. Вскоре я понял, что вид листа папоротника, растущего из стены, со временем станет тем образом, который будет тревожить меня до тех пор, пока я не открою для себя более глубокую сеть образов и чувств, в которой образ листа был лишь самой заметной частью.
Работая преподавателем художественной литературы, я постоянно говорил своим ученикам, что мой собственный способ написания художественной литературы — лишь один из многих. Тем не менее, я позаботился о том, чтобы мои ученики хорошо понимали, как я подхожу к написанию. В год появления папоротника, во время обсуждения происхождения художественной литературы, я сказал своим ученикам, изучающим продвинутое писательское мастерство, что, как мне кажется, в будущем я напишу художественное произведение, центральным образом которого будет изображение листа папоротника, торчащего сквозь стену из голубого песчаника. Далее я сказал своим ученикам, что изображение, связанное с центральным образом, будет изображением пряди волос, лежащей по диагонали на лбу молодой женщины, смотрящей на океан или лежащей с закрытыми глазами на дне озера.
Всего через год-два после того, как я рассказал своим студентам о том, о чём я рассказал выше, я перестал писать художественную литературу. Произведение, о котором я рассказывал студентам, никогда не будет написано. И всё же простая сеть образов, которая могла бы дать начало этому произведению, осталась в моём сознании и в последние годы стала ещё сложнее.
В наши дни юго-западное побережье Виктории часто называют популярным туристическим направлением. В определённом месте на этом побережье местные власти, возможно, надеясь убедить туристов в исторической значимости места, куда они прибыли, возвели…
