И тут случается непредсказуемое: Берта резко поднимается, сталкивается со мной и разливает пиалочку со смородиновым вареньем мне на юбку. Я от неожиданности взмахиваю руками. Ладони обжигает, а на столе вспыхивают белым пламенем и мгновенно осыпаются пеплом драгоценные планы Алессандры. И куда я без них?

– Ах! – выдыхает она испуганно и закрывает ладонями рот.

Мне впору воскликнуть так же. Все мои надежды на то, что мне будет легко и я просто буду следовать намеченному Алессандрой плану, только что превратились в пепел.

Я хватаю полотенце с руки Берты, кидаюсь к столу и сбиваю остаточное пламя. Конечно, от блокнота остались только «рожки да ножки». Все, что я помню из записей, – завтрашнее утро в оранжерее. И… все.

В глазах служанки не то что страх, там ужас. Мне кажется, она даже сжимается вся, когда я возвращаюсь к ней, как будто ожидает удара.

Но это все длится не больше мгновения, дальше девушка хватает салфетку, что-то странное делает пальцами и начинает оттирать пятно.

– Простите, госпожа! Моя ошибка! – причитает Берта, опускаясь на колени.

– Все хорошо. Это я подошла неожиданно.

Я действую на автомате: подхватываю ее, потому что мне становится дико неудобно. И только после того, как я вижу окончательно ошалевшие глаза Берты, понимаю, что из меня, кажется, отвратительная актриса.

– Только не увольняйте меня, госпожа!

Пятна уже нет, а в глазах Берты все еще мольба и раскаяние.

– И не подумаю, – хочется ее успокоить, но я все еще пытаюсь притвориться Алессандрой. – Сколько мне потом искать служанку?

Кажется, ей становится легче.

– Спасибо вам, госпожа… А радость-то какая! У вас, наконец-то, фамильная магия проснулась! Уж как ждали! Как ждали! Батюшка ваш рад-то как будет! – Берта активно жестикулирует, отчего уже мне хочется отшатнуться, чтобы не задело.

Я просто сажусь в кресло от столкновений подальше и жду, когда служанка закончит. Я бы могла ее прервать, но надежда на то, что она еще может рассказать что-то, чего я еще не знаю, не позволяет это сделать.

Когда восхваления «открывшегося» дара заканчиваются, Берта переходит к другим темам.

Ох… Сдается мне, я поступаю не как Алессандра, выслушивая все это. Но ничего, сейчас информация важнее.

– Ингрида моего ректор, долгих ему и счастливых лет жизни, на новый факультет взял… Я аж выдохнула с облегчением. А то как узнали, что он нестабильный, так заблокировать сразу хотели…

Нестабильные… Кажется, про них уже говорил Сильвио… Это тот самый новый факультет, из-за которого меня ректор подозревает?

– Вообще ректор Ферст очень большой молодец! Практически один против всего высшего общества! Ну неужели нестабильные – не люди? Разве можно… Ой… Простите, госпожа!

Она во все глаза смотрит на меня, а потом резко захлопывает рот, забирает поднос и уходит из комнаты. Очнулась, вспомнила, где и с кем.

Как же ее запугала Алессандра! Но ректор – молодец? Что-то не похоже на это было, когда он угрожал мне… Весьма и весьма неприятный тип! Таким типам ямочка на подбородке не положена!

Я допоздна пытаюсь разобраться с планами и требованиями к сдаче экзамена, который завтра студентка с нового факультета пересдавала уже в пятый раз. Вот у Алессандры терпения хватало! Я после третьего уже хотя бы тройку ставлю.

Но, кажется, эти усилия я прикладываю совсем напрасно.

Утро начинается поздно, слишком поздно. Я так крепко спала, что Сильвио еле смог докричаться до меня практически перед самым приходом Берты с завтраком.

Потому я не успеваю собраться и выгляжу совсем не как Алессандра: небрежность прически самая что ни на есть настоящая, а на лице ни грамма косметики. Главное, чтобы никто особо внимательный этого не заметил.

Почти не опаздываю в оранжерею. Решаю в этот раз не брать с собой фамильяра и иду по карте, которую мне проложил преподавательский кристалл.

Выхожу из жилого корпуса в замкнутый двор, посреди которого разбита огромная оранжерея. Не трачу время на рассматривание, влетаю внутрь и спешу по дорожке, вокруг которой кустятся различные знакомые и незнакомые растения. Обязательно рассмотрю все: интересно же!

Мне придется как-то выкручиваться, но, кажется, проблемы только множатся.

Стоит мне зайти в лекционный зал, и, как гром среди ясного неба, звучит:

– Опаздываете, магистр Орвелл.

Ну а ректора зачем сюда принесло?

Черт его так рано принес! Вот делать ему было больше нечего, как с утра пораньше в оранжерею переться.

– Ничего подобного, ректор Ферст. – Я натягиваю улыбку и прикасаюсь пропуском к коре дерева напротив лестницы к лекционному столу. – Вы же знаете, я никогда не опаздываю. Могу только немного задержаться.

Ректор окидывает меня взглядом, в мгновение подмечая все недостатки в моем внешнем виде. Я же старательно игнорирую это его лишнее внимание.

Спускаюсь по узким ступенькам мимо рядов парт, уходящих вниз амфитеатром. Иду, а сама, как мантру, повторяю: «Только бы отвязался, только бы отвязался…» Однако ректор следует за мной по пятам.

– Что тоже на вас не похоже, – говорит он.

– А вообще, господин ректор…

Я дохожу до низа, обхожу стол так, чтобы он был преградой между нами, и опираюсь на крышку.

– Кажется, у нас не было назначено встречи.

– Я решил ее назначить, – усмехается мужчина и опирается на стол зеркально мне. – Профессор Ксавье сказал, что у вас есть признаки магического истощения. Я же должен заботиться о здоровье преподавателей.

Истощения? Вот уж вряд ли! Учитывая, что я вчера чуть не подожгла стол. Сильвио вообще сказал, что у Алессандры и искру вызвать не всегда получалось. И это ее жутко бесило.

– Возможно, вам просто нужно давать преподавателям лишние выходные?

Лучшая защита – это нападение. Ректор поднимает бровь. Ту самую, со шрамом.

– Вы ни разу его не брали.

– Вот видите, как загружены работой преподаватели! Даже выходной взять некогда, – возражаю я. – Так ведь и правда до магического истощения недалеко.

– Но вы же сами заставляете студентов многократно приходить к вам на пересдачу.

Ощущаю, как будто мы играем в шашки. Каждый ход – бой.

– А вы же хотите, чтобы выпускники академии имели достойные знания?

Он медлит пару мгновений, прежде чем сделать следующий ход.

– С каких пор вам стало интересно что-то, кроме ваших желаний?

– Разве люди не меняются?

– Такие, как вы, только если в них вселяется чужая душа! – язвит ректор.

А у меня сердце уходит в пятки.

Я вздрагиваю, ладони снова обжигает, и стопка бумаг на столе вспыхивает.

Черт! Я испуганно оглядываюсь в поисках чего-то, чем можно сбить пламя, но ректор оказывается быстрее. Щелчком пальцев он тушит огонь и с подозрением смотрит на меня.

– Что ж… Профессор Ксавье определенно ошибся, – произносит он таким голосом, что мурашки по спине бегут. – У вас скорее перенасыщение. Хотел бы я знать, по какой причине.

О нет! Ты точно этого не хочешь знать. А уж я постараюсь, чтобы не узнал.

Сильвио предупредил меня, что магический потенциал попаданок в несколько раз выше местных. И то, что они не могут быстро с магией освоиться, является одной из причин, по которой попаданок отправляют в больницы для душевнобольных.

Ректор собирается задать еще какой-то вопрос, но тут сверху раздается грохот.

Поднимаю глаза: там над разбитым горшком стоит хрупкая девушка с каштановыми волосами и чуть не плачет.

– Магистр… Орвелл, – дрожащим голосом говорит она. – Я не специально! Простите, пожалуйста!

Тут девушка замечает ректора и еще больше смущается.

– Алисия. – Он еле заметно кивает ей. – Тебе нужно больше времени проводить, практикуя контроль.

В голосе строгость, которая еще больше подталкивает девочку к слезам. Сухарь бесчувственный!