— Надо детей вывести. — сказал на это лежащий на полу и поднялся на четвереньки. — я прикрою, а ты веди.

Напарник усача — коротко стриженный, и блондин, как и все в этой стране, кивнул, и нагнулся под стол, протягивая нам руку, а товарищ занял его место у входа на кухню.

Мы, видя руку улыбающегося человека, что тянется к нам, мужчину, да по сути, еще парня! Лет тридцать, не больше! Забились поглубже в угол, мотая головами и прижимаясь друг к дружке.

— Не бойтесь! Я выведу вас от сюда…

Но мы «боялись».

— Ну что там? — поинтересовался напарник с усами, — огонь распространяется! — прокомментировал он почти очевидное — на кухню уже отчетливо пахло едким дымом.

— Они боятся и не идут!

— Вытаскивай их, да валим!

Парнишка протянул руку, чтобы схватить — сестра его куснула. Ну как кошка, честное слово! Парень отдернул руку, посмотрел на след от укуса, четкий такой, ровный… словно кошкин! Но с человеческими зубами. На это же след взглянул и второй человек, и они вновь поменялись местами.

Усач заглянул под стол, и ничего не говоря, тоже сунул руку к сестре — получил тот же укус, вот только результат был совсем иным — сестренку вытащили из-под стола, словно рыбку из пруда. Она даже толком сообразить не успела, что происходит, как уже вытащили наружу, и плевать мужику, на прокусанную кожу.

Ошалевшею девицу, что отпустила наконец сжимаемую зубами пятерню, закинули на вторую руку, прижав к телу, а рука кушенная-прокушенная, малость кровоточащая, потянулась ко мне. Я — оскалился.

— Тоже кусаться будешь? — улыбнулся усач, а с его руки на пол капнула кровь.

Его кожу на руке не защитила даже кожаная «байкерская» перчатка! И на ней отчетливо виден след от зубов, от чего сестра так-то палится со своей нечеловеческой силой.

— Ну давай! Будет еще один шрам! — помахал человек рукой пред моим носом, как бы приглашая, словно бы подергивая крючком в воде пред рыбкой.

Кусаться я не стал, протянув свои ручки ему навстречу.

— Неожиданно. — удивился он подобному, и ловко вытянул меня из-под стола. Закинул нас обоих на плечи, и кабанчиком сквозь огонь, пронесся сквозь дым в подъезд.

В холе пред квартирами, по части задымления, было ничуть не лучше, чем в коридоре квартиры, и сильно хуже, чем на кухне, где мы были. Однако, пригибаясь под дымом, коп быстро сориентировался на местности, и ломанулся в сторону лестницы. Огнезащитные двери не пускали туда дым, не считая того, что успел проникнуть, пока на лестницу выбегали служители правопорядка с нами в нагрузку. Так что в данном помещение довольно чистый воздух, и неплохая видимость, но копы не спешили тут задерживаться, и быстро засеменили ногами вниз по лестнице.

Напарник усача, связался с начальником по рации, доложил ситуацию. Нас пообещали встретить, а трясущаяся на плече рядом со мной сестра, шепнула мне на ушко: «тебе не кажется брат, что ты повторяешься?».

Я задумался — а ведь и правда! Снова мы типо беззащитные овечки, снова нас куда-то несут. Да, не вверх, а вниз, да, не злодеи, а герои — без преувеличения! Но тем не менее… ситуация почти как в тот раз. И…

— Не вздумай их убивать! — украдкой показал я ей кулак, и глазами обещая немыслимые кары за такое.

— И не собиралась. — помотала сестра головой, маскируя движение под результат тряски. — Они хорошие. — и с этим я не мог не согласится, но сестра на этом не остановилась, — Но ты повторяешься. Надо было просто спрятаться от них всех, пока все не кончится. И… — замолчала она, немного задумавшись — бомбе той не давать взорваться — там же все дымом провоняет! Ужас.

— Не провоняет. — отрицательно мотнул я головой. — Все двери в комнаты закрыты, и сквозь них дыму не проникнуть.

— Маму это не убедит. Ей будет казаться…

— Ух! — вздохнул усач, тяжело дыша от быстрого бега, — почти добрались, еще чуть-чуть… еще… — и мы вышли на улицу, где уже стояли машины спецслужб, пожарной, и какой-то… полиции. Стоп! У этих двоих тоже написано на одежде «полиция»! не «копы»! Но… переименовали их что ли? Ну и ладно, учту.

С сиреной подкатила скорая, почему-то последней из трех основных экстренных служб. Нас сразу предали на руки врачам, что принялись за осмотр. Стали слушать сердце, смотреть в глаза, рот, что-то измерять каким-то прибором… мне вот даже интересно, что они там могут наизмерять у сестры сквозь броню? Труп?

Собственно, что-то похожее похоже они и намерили, так как засуетились, и позвали старшего. Я, дабы не шокировать бедняг, скрыл броню сестры, спрятав её в пространственный карман. Сестра тут же побледнела — привыкла она уже жить в броне! Привыкла быть железной леди, а тут такое… да без предупреждения. И страх, ведь она стала уязвимой! И непривычно… и тело ведь поди отвыкло на прямой контакт с воздухом идти! А надо бы. Да, забыл я об этом. Вот только взгляд сестрёнки на меня ОЧЕНЬ красноречивый.

Её вновь осмотрели и ощупали, пришли к выводу, что все норм. Магическое поле её персоны я занизил, от чего бедняжке совсем стало не по себе, а с остальным у неё и так все более-менее неплохо.

К скорой подъехала еще одна машины медицинского характера, из неё среди прочих врачей, вышла и весьма колоритная тетка — в пижаме с мишками! И я поначалу подумал, что эта какого-то больного подвезли, но потом понял — это детский психолог. А «пижама» — такая форма.

Психологиня начала выедать наши мозги маленькой лопаточкой.

— Брат! Можно я её стукну? — не выдержав процесса, поинтересовалась сестренка, указывая на тетку пальчиком, словно на кусок говна.

И я её понимаю! Ведь помимо прочей безобидной болтовни, наводящих и отвлекающих вопросиков, она задавала и вполне важные! И очень серьёзные — «как хорошо нам живется», «не обижают ли», с припиской «я ваш друг! Вы можете мне все рассказать!», и самый важный — «всего ли нам хватает?». И самое смешное в этих вопросов то, что если нам чего-то не хватает, родителей ждут штрафы, чтобы нам точно «чего-то не хватало».

— Нельзя сестрица. Поранишься. — помотал я головой, в ответ на вопрос сестры.

Психологиня довольно улыбнулась уголками губ, и уже хотела продолжить трапезу нашими мозгами, как вдруг задумалась — что значит «поранишься»? Об кого и как?

— Видишь какой острый ежик? — пояснил я свою позицию сестренке, игнорируя тетку. — тронешь его и кровь пойдет!

— Но у ёжика же есть мягкое пузико!

— Да, есть. Но его надо найти. — покивал я, и наконец-то обратил внимание на тетеньку, сидящею на корточках перед маленькими нами, чтобы быть «одного роста», для создания «доверительных отношений» и что бы дети видели в ней равную.

Профессионалка кончено, но…

— Интересно, есть ли у неё дети? — взглянул я на сестру, и перевел взор на тетку. — Да, есть. Двое? Да, двое… было. Неудачные роды? Осложнение после операции! Долго мучился! — нащупал я мягкое подбрющье психички, и начал давить, считывая эмоции с лица не успевшей натянуть покерфейс тетки, уж слишком неожиданным был удар. — А второй? Что со вторым? Маленький? Неееетт… — помотал я головой, и уловил движение глаз и дрогнувшие веки, — Непослушный ребенок! Отбился от рук и не хочет видеть маму! Ути бедная! — расплылся я в кровожадной улыбке, а тетка вздрогнула всем телом.

Попадание в яблочко! У бедолаги двое детей, один из которых умер в младенчестве, а второй — из дому сбежал по каким-то причинам. Классная психологиня, нечего сказать! Хотя, говоря откровенно — она еще неплохо держится. Не срывается, и делает свою работу! Ну, пытается, да.

— Пойдем сестренка, тетя сломалась. — взял я сестру за руку и повел её прочь от шокированной дамы.

— Подожди. — остановила меня врачиха и я углядел в уголках её глаз капельки влаги, что она украдкой смахнула. — как ты… узнал?

— Да у вас все на лице написано! — сказала сестра, вынув палец изо рта, — даже то, как вы общались с нами, прямо-таки кричало, что у вас проблемы со своими детьми.

— Правда? — поинтересовалась она, переключилась на сестру.