— Я… — начала я, но мой голос дрогнул. — Я тоже тебя люблю, Максим. Очень люблю.

Его руки сжали мои плечи сильнее. Он притянул меня к себе, нежно обняв. Уткнулась лицом в его грудь, чувствуя, как бьется его сердце. В этот момент поняла, что наконец-то вернулась домой.

Когда отстранилась, в его глазах плескалось такое счастье, что у меня перехватило дыхание.

— Значит, ты останешься? — тихо спросил, словно боясь спугнуть момент.

Улыбнулась и, проведя пальцем по его щеке, прошептала:

— Останусь.

Он облегчённо вздохнул, словно сбросил с плеч огромный груз.

— Тогда… у меня есть к тебе еще один вопрос, — опустился на одно колено, доставая из кармана пиджака бархатную коробочку.

Мое сердце пропустило удар. Я знала, что последует дальше, но все равно не могла сдержать волнения.

— Катерина, — начал он, глядя мне в глаза. — Ты выйдешь за меня? Станешь моей женой? Станешь частью моей жизни, как и я — частью твоей?

В коробочке сверкало обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Оно было красивым, но в этот момент я смотрела только на Максима. На его глаза, полные любви и надежды.

— Да, — прошептала я, и слезы потекли по моим щекам. — Да! Конечно, да!

Он надел кольцо мне на палец, и оно подошло идеально, словно было создано специально для меня. Максим поднялся, обхватил мое лицо руками и нежно поцеловал.

— Я люблю тебя, Кать. Больше жизни.

— И я тебя, Максим, — ответила я, прижимаясь к нему.

Наши губы слились в страстном поцелуе, в котором было все: любовь, прощение, надежда и обещание вечного счастья. В этот момент я поняла, что все мои страхи и сомнения остались позади. Я наконец-то нашла своё место в этом мире. Рядом с ним. Рядом с Максимом.

Отстранившись от меня, он с хитрой улыбкой на лице добавил:

– И да, по поводу переезда… Думаю, Лев будет рад такому просторному дому. Да и тебе здесь наверняка понравится. Правда, придется привыкать к тому, что каждое утро тебя будет будить не будильник, а мои поцелуи.

Я рассмеялась, ударив его в грудь.

– Ах ты…

– Нет, не «ах ты», а «мой жених», – перебил, снова целуя меня. – Или, может быть, «мой муж»? Не знаю, как ты захочешь.

– Посмотрим, как ты себя будешь вести, «мой жених», – ответила я, обвивая его шею руками.

И мы снова погрузились в поцелуй, забыв обо всем на свете. В этот момент для нас существовали только мы двое. И наша любовь, которая, несмотря ни на что, соединила наши сердца навеки.

— Катя, Катя, — доносится взволнованный голос мужа, разрывая тишину сада. Звук врезается в мои мысли, вырывая из задумчивости. «Что он делает дома в такую рань? Ведь всего три часа назад уехал…» — недоумение пронзает сознание.

Стягиваю с рук грязные перчатки, чувствуя, как земля прилипла к коже, и, словно старая кляча, с трудом поднимаюсь на ноги. Они затекли, стали непослушными, ватными. Живот ощутимо округлился, мешая движениям. С непривычной ленью наклоняться теперь целое испытание, поэтому я осела на землю прямо на колени, чувствуя, как влажная трава холодит кожу.

— Катя, — повторяется его тревожный зов. В голосе слышится неприкрытое волнение.

— Милый, я здесь! — кричу в ответ, стараясь придать голосу бодрости, которой совсем не чувствую. Прикладываю ладонь ко лбу, словно козырёк, защищая глаза от слепящего солнца.

И вот, из-за ягодного куста, словно выстреливая из катапульты, появляется мой муж. Не идёт, не шагает, а буквально выпрыгивает, несётся ко мне, точно стрела, выпущенная из лука. Зажмурившись от яркого света, сквозь сомкнутые ресницы наблюдаю за его стремительным приближением. Лицо искажено тревогой, брови сведены к переносице, в глазах плещется испуг. Каждый мускул напряжён, словно он готовится к прыжку. Движения резкие, порывистые, выдающие его крайнее волнение. Его волосы, обычно аккуратно уложенные, растрепались от быстрого бега, непокорно торчат в разные стороны. Дыхание сбилось, прерывается, словно он пробежал марафон.

Он подлетает ко мне, хватает в объятия так крепко, что я невольно ойкаю от неожиданности. Его руки дрожат, прижимая меня к себе с какой-то отчаянной силой. Кажется, он боится, что я вот-вот исчезну, растворюсь в воздухе.

— Я чуть с ума не сошёл, когда не смог дозвониться, — шепчет, зарываясь в волосы, которые слегка растрепались и теперь прядями свисают на спину. Подумал, что что-то случилось. — Ты же знаешь, я за вас теперь втройне переживаю…

— Да я… я телефон внутри оставила, — успокаиваю любимого, поглаживая по взъерошенным волосам. — Решила выйти на свежий воздух. Я вот цветы окучивала. Лёва играет, — немного отстранившись, указала в сторону детской песочницы, которую Максим собственноручно установил посреди нашего ландшафтного двора.

Максим еще долго выговаривал мне, чтобы я больше так не делала, не оставляла телефон без присмотра, особенно сейчас, когда до родов оставалось всего неделя. Я лишь согласно кивала головой, понимая, что он прав. Ведь, в связи с моим интересным положением, его тревога за нас утроилась, как он и сказал, в три раза.

— Пойдём, я тебя обедом накормлю, раз уж ты приехал, — предложила я, мягко беря его за руку.

— Я только за, — улыбнулся он, и в его глазах вновь засверкали искорки.

Я позвала Льва:

— Лёвик, солнышко, иди к нам! Папа приехал!

— Папа, папа! — разносится звонкий голосок, и из песочницы, словно маленький торнадо, вылетает наш Лев. Он мчится к нам, размахивая руками, а в одной из них зажат любимый экскаватор.

Максим, увидев сына, расплывается в улыбке и тут же подхватывает его на руки. Малыш заливается счастливым смехом, обвивая отца своими пухлыми ручками.

— Папа, ты такой сильный! — восхищённо выдыхает он, по-детски крепко обнимая Максима за шею. — Когда я вырасту, буду таким же сильным. Я сегодня всю кашу съел, до последней ложечки!

— Вот это да! — удивляется муж. — Какой ты у меня молодец! А ну-ка покажи, какие у тебя бицепсы!

Сынок тут же напрягает крошечные мускулы, стараясь продемонстрировать свою силу. Они смеются, и я не могу отвести взгляд от этой картины.

— Мальчики, хватит дурачиться, — кричу своим любимым мужчинам с кухни. — Быстро моем руки и за стол.

После обеда Максим заботливо усадил меня на диван, подложив под спину мягкую подушку.

— Отдыхай, моя хорошая, а с посудой я сам управлюсь, — проговорил он, подмигнув мне. Я благодарно улыбнулась, чувствуя приятную усталость и тяжесть в животе. Не успела я толком расслабиться, как вдруг почувствовала нарастающую боль в пояснице. Сначала не обратила внимания, списала на усталость, но боль становилась все сильнее и регулярнее.

— Макс… — позвала я, стараясь сохранить спокойствие и не паниковать. — Кажется, началось… Максим примчался в комнату как угорелый, услышав мой голос.

— Что случилось? Что болит?! — он буквально засыпал меня вопросами, разглядывая с тревогой.

— Схватки, — выдавила я, стараясь дышать ровно. Глаза мужа округлились от ужаса.

— Что, уже? Точно? Может, ложные? Тебе ведь только через неделю? — засыпал вопросами, попутно нервно набирая номер врача. Я схватила его за руку, пытаясь успокоить:

— Не знаю, но кажется, что настоящие. Вещи детские принеси, пожалуйста. И воды мне.

Он забегал по дому, как угорелый, пытаясь найти заранее собранную сумку для роддома.

В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла сестра Максима.

— Что у вас тут происходит? Почему такая суматоха? — поинтересовалась она, оглядывая нашу растрепанную компанию.

— Мы за сестренкой поехали! — гордо заявил Лев. Маша мгновенно все поняла.

— Ого! Так я вовремя. Ладно, вы езжайте, а я с племянником посижу. Звоните, держите в курсе! — скомандовала она, и я с облегчением выдохнула. Хоть кто-то сохранил спокойствие в этом хаосе.

По дороге в роддом Максим вёл машину, словно участвовал в Формуле-1. Его лицо выражало крайнюю степень концентрации и, кажется, он даже забыл о существовании правил дорожного движения.