Согласно правилам, прежде чем делать что-либо еще, вы должны лично поприветствовать высшее начальство. В моем случае в этом случае я был с ним знаком. Он сидел у одного из окон с другой стороны ресторана тети Кати. Он всегда сидел там со своими компаньонами.

Все присутствующие принадлежали к касте Мужчин, которых в криминальной иерархии также называют Серым Семенем. Это закоренелые преступники, алкоголики, простые люди, воры и убийцы, которые по личным причинам никогда не хотели присоединяться к касте Черного Семени, члены которой составляли своего рода «аристократию» среди преступников.

В криминальном мире Black Seed были молодой, но могущественной кастой, которая преуспела в использовании философии личного самопожертвования. Ее члены казались чистыми и безупречными людьми, посвятившими свою жизнь благополучию заключенных. Они боготворили тюрьму: с любовью называли ее «домом», «церковью» или «матерью» и были счастливы проводить там время, даже всю свою жизнь. В то время как все другие касты, включая касту сибирских урков, презирали тюрьму и мирились с заключением, как с несчастьем.

Благодаря огромному количеству подонков, пополнивших его ряды, «Черное семя» стало крупнейшей кастой в российском криминальном мире: но на каждого мудрого и хорошего человека, которого вы могли найти среди них, вы встречали еще двадцать неотесанных садистов, которые выпендривались и пользовались своим авторитетом в любой возможной ситуации.

Затем была еще одна очень необычная каста: Красное Семя, члены которой сотрудничали с полицией и верили в чушь, распространяемую тюремной администрацией, такую как «искупление личности». Их называли «рогоносцами», «красными», «товарищами», сучкой, падлой — все это очень уничижительные слова в преступном сообществе.

Всех людей в середине называли Серым Семенем, или нейтралами. Они были настроены против полиции и соблюдали правила преступной жизни, но у них не было ответственности, не говоря уже о философии Black Seed, и они, конечно же, не хотели провести всю свою жизнь в тюрьме.

От членов Black Seed требовали отречься от своих родственников; им не разрешалось иметь ни дом, ни семью. Как и все другие преступники, они боготворили фигуру матери, но многие из них не уважали своих собственных матерей; напротив, они обращались с ними очень плохо. Я знал многих бедных женщин с сыновьями, которые, находясь в тюрьме, театрально заявляли друг другу, что единственное, чего им действительно не хватает, — это их матери, а затем, когда они вышли, появлялись дома только для того, чтобы эксплуатировать ее, а иногда даже грабить, потому что так гласит их правило: «Каждый Блатной — член Black Seed — должен забрать все из своего дома; только так он может доказать, что он честен до конца…»

Это было безумие — матерей и отцов грабили, им угрожали, а иногда даже убивали. Короткая и бурная жизнь, как ее описал Black Seed: «Вино, карты, женщины, а потом пусть мир рушится…», без каких-либо моральных или социальных обязательств. Вся их жизнь становится одним длинным шоу, в котором они всегда должны демонстрировать только негативные и примитивные стороны своей натуры.

Баланс между Серым Семенем и Черным Семенем держится на постоянной серии перемирий: мужчин больше, но Блатные лучше организованы в тюрьме.

У касты мужчин нет иерархии, подобной касте Черного Семени — уважают возраст и профессию. Самые высокие по рангу те, кто больше всего рискует — грабители и убийцы полицейских. После них приходят воры, аферисты, мошенники и все остальные.

Мужчины принимают все решения сообща и следуют правилам жизни, аналогичным правилам сибиряков, но они остаются более нейтральными в любой ситуации. Их девиз: «Наш дом за пределами деревни». Их преступные группировки называются не бандами, а «семьями», и даже в тюрьме они образуют семьи, где все равны и делятся всем; когда необходимо, семьи объединяются и становятся силой, которая не знает границ. Почти все тюремные бунты организуются ими.

Самого высокого авторитета в том ресторане, с которым я должен был лично поздороваться, прежде чем делать что — либо еще, звали дядя Костич по прозвищу Шабер. Он был старым и опытным преступником, хорошо известным по всей стране; в нашем сообществе и в моей семье о нем высоко думали и относились с большой любовью. Он был спокойным, миролюбивым человеком с очень приятной манерой говорить. Он выражал свои мысли терпеливо и смиренно и всегда был ясен и прямолинеен — если ему нужно было вам что-то сказать, он не ходил вокруг да около. Он жил со своей матерью, женщиной такого возраста, что она казалась черепахой; она двигалась медленно, но в остальном была в очень хорошей физической форме. У них был дом и клочок земли. Дядя Костич держал много голубей, и я время от времени навещал его, чтобы обменять своих на его. Он был честным и всегда давал мне еще несколько голубей. Он угощал меня чифиром, а затем рассказывал много интересных историй из своей жизни. У него была дочь где-то в России, но он давно ее не видел, и я думаю, что он был очень опечален этим.

По его словам, в юности он не был преступником; он работал на большой лесопилке, распиливая стволы деревьев. Но однажды он увидел, как мальчика разрубили надвое, когда в него врезался ствол и он упал на лезвие большой пилы. Мастер никому не позволял прекращать работу ни на секунду; они были вынуждены продолжать рубить лес, будучи забрызганными кровью своего напарника. С этого момента он начал ненавидеть коммунизм, коллективный труд и все, что представляла собой советская система.

Он получил свой первый тюремный срок по статье уголовного кодекса, известной в СССР как «Бездельник». Согласно этой статье, любой безработный мог быть осужден как преступник. Итак, Костич был отправлен на три года в тюрьму общего режима в городе Тверь. В тот период шла война между кастами, и «Черное семя» собиралось установить контроль над тюрьмами; поначалу не многие были довольны этой переменой, и кровь лилась рекой весной. Костич пытался держаться в стороне от всех, не принимать чью-либо сторону, но постепенно, по прошествии времени, он понял, что в тюрьме невозможно жить одному. Мужчины ему нравились больше, чем Блатные, потому что, по его словам, «они прямолинейны и не пытаются чего-то добиться насилием и издевательствами; они предпочитают использовать слова и здравый смысл». В тюрьме он присоединился к семье, которая пыталась жить нейтрально, ни на чьей стороне в той войне, но однажды один из их пожилых преступников был убит молодым, безжалостным Блатным, который хотел ослабить Grey Seed, чтобы он мог эксплуатировать ее членов, подчиняя их своим интересам.

Итак, Мужчины сначала организовали что-то вроде мирного сопротивления, а затем, когда они поняли, что такой подход не дает желаемых результатов, они решили начать войну. И они вели войну с ножами. Многие из них там, в тюрьме, работали на кухнях или парикмахерами (в то время как Блатные не работали; это было против их правил), поэтому они легко вооружались ножами и ножницами и сеяли хаос среди Чернокожих.

Костич очень хорошо владел ножом: он вырос в сельской местности и еще мальчиком научился убивать свиней благодаря наставлениям старого ветерана Первой мировой войны, который работал мясником и забивал свиней, протыкая их штыком. Итак, после своих первых убийств Костич получил свое прозвище «Шабер» — название ножа. Когда он вышел из тюрьмы, он уже знал, что собирается делать: он начал долгую карьеру грабителя с судов на реках Волга, Дон и Дунай.

С дядей Костичем я мог говорить свободно, не слишком заботясь о правилах поведения. Конечно, я был почтителен, как и к любому авторитету, но я также позволял себе некоторые вольности: я рассказывал ему о своих приключениях и задавал ему много вопросов, чего обычно не делают в преступном сообществе.

Часто он просил меня читать ему стихи Есенина, Лермонтова и Пушкина, которые я знал наизусть, и когда я заканчивал, он говорил своим товарищам:

«Ты слышал это? Однажды этот мальчик станет интеллигентным человеком, ученым! Да благословит тебя Бог, сын мой! Ну же, давайте еще раз послушаем песню об орле за решеткой…»